Всем ламповости за мой счет, я угощаю!

Привет-привет, всем, кто уже отошел от новогоднего угара! Как ваши дела? Как настроение? Чего поделываете на каникулах?
Что дарили вам и что прятали под елку вы?)
У меня вот типичные зимние обтекашки: мой новый год был до предела ламповым и хикканским - никаких вам "мордой в салат" и судорожных пробуждений в Новоебенищах с головной бо-бо-болью утром первого. Но оно, я полагаю, даже к лучшему, я же теперь хороший мальчик и все дела.
В этом году я чуть было не проебала свою славную традицию подводить годовые итоги, но вовремя опомнилась, так что нудный и долги псто полный рефлексий, самовосхваления и самоуничижения все же будет. Но позже. Ибо все те же пресловутые обтекания и тотальная неспособностью собрать мозги в кучу.
Страшно сказать, но я уже пятый дней хожу по дому в пижаме, розовой кофте и

тапочках-собачках

с кружкой какаушки наперевес. А еще рублюсь как черт в Diablo 3, сутками качаюсь, читаю гайды, крафчу ништяки, втыкаю в чужие билды и зависаю на тематических форумах, полных малолетних и не очень задротов. В общем, как вы поняли, у нас с Дьяблой медовый месяц и вообще вторая молодость...
Но! Задротство, хоть и отнимает у меня кучу времени, все же иногда прерывается фикрайтерством, поэтому... Я объявляю январь месяцем Durarara!! Т.к провожу тотальную чистку закромов и вытряхиваю оттуда последние крошки былого фанатения по разным трешовым и не очень онемэ.
Итак-с, до февраля планирую оперативно дописать и опубликовать два мидика разной степени упоротости по Дурке и навсегда распрощаться с этой травой. Ибо попустило и вообще уже неловко как-то Микроспойлер: я таки написала NC-21!! И там почти никто не умер и не лишился конечностей!!

В общем как-то все сумбурно и лениво одновременно, однако, прорываясь сквозь потоки прокрастинации, спешу хоть и с опозданием, но поздравить вас с Наступившим! Поздравить, и пожелать Мужества и Стойкости в 2013!
В общем всем добра, любви и китов!

@темы: околофандомное, вести с полей, фикрайтерское, кинкообразующее предприятие, пишу, что вижу, что вижу, то пишу, омский хипстер (тм)

---

Мой первый и единственный холивар за два года фикрайтерства загнулся не успев родиться. С одной стороны это, конечно, хорошо, я человек неконфликтный, не любящий скандалов... Но с другой как-то даже скучно.
И да, наверное, с данным конкретным фиком это было более, чем ожидаемо. Ахаха, это все зверская аура Мадары!Если бы на фикбуке не убрали возможность негативной оценки, то мой фик бы уже в первые сутки ушел в минус
Немного диетического питания Хотя самая годна часть недохоливара все же в личке

@темы: околофандомное, вести с полей, Naruto, немного шопенгауэра, кричите громче, вас не слышно!

---

Мужчины

Название: Мужчины.
Автор: Maksut
Персонажи: Юхи Куренай, ОМП
Размер: 696 слов.
Жанр: повседневность, быт
Предупреждение: ООС, физиологические подробности
Написано по заявке: Куренай. Каково женщине в стане мужчин.

Куренай чувствует: скоро. Совсем скоро.
И как всегда не вовремя.
Мышцы ломит, поясница налилась болью, а грудь, туго затянутая в форму, болезненно колышется при каждом резком движении. Юхи ждет весь день, внимательно прислушивается к себе, проверяет украдкой рукой, но ничего.
Они останавливаются на ночь в лесу: разводят костер, расстилают спальники, едят сухпаек негромко переговариваясь, протягивая замерзшие, усталые ноги к огню. Куренай ест со всеми – жует безвкусную еду, пьет чуть солоноватую воду из местного источника и мечтает о сладком. О шоколаде, о пирожных, о печенье. Хотя бы о крошечном кусочке сахара… Но что за глупости? Какие сладости, здесь, в глуши, в восьми сутках пути от границы Огня?
Ее волосы слиплись от чужой крови и пота, костяшки кулаков покрылись коричневатыми корочками, а ноги черны от грязи… Ни ванной, ни сладостей, ни сменной одежды.
Только теплая компания заросших двухнедельной щетиной джонинов и терпкого запаха их немытых тел. Но Юхи не жалуется – она сама выбрала этот путь, сама прошла его, по колено в крови. Сама, все сама.
После скудной трапезы они разбредаются по спальникам, и только дозорный остается у костра, тоскливым взглядом провожая остальных.
Куренай заворачивается в спальник как можно плотнее – днем все еще тепло, но ночами уже по-осеннему холодно, а земля так и вовсе ледяная. Где-то над ухом шуршит напарник – возится с обмотками, отходит на пару шагов от лагеря, отливает, журча вялой струйкой, возвращается назад, звякает сумкой с кунаями…
- Хорош копошиться, - раздраженно цыкает на него Юхи, а тот что-то примирительно бурчит в ответ.
Наконец, когда лагерь затихает, она погружается в чуткий, поверхностный сон, готовая в любой момент вскочить и выхватить оружие. Напряженное тело потихоньку расслабляется и боль, терзавшая ее весь день, отступает.
Юхи просыпается от неприятной влажности между ног. Просунув руку под форменные брюки, она видит в тусклом сете луны темные пятна на пальцах.
Как всегда не вовремя.
Бесшумно выбравшись из спальника и взяв с собой рюкзак, она отходит в лес, ориентируясь на едва слышный плеск источника, из которого они брали воду. Между ног уже не влажно – откровенно мокро. Куренай чертыхается сквозь зубы и прибавляет шагу.
Совершать гигиенические процедуры в темноте не слишком-то удобно, зато нет риска попасть на глаза кому-нибудь из своих, забредших в лес по нужде.
От холодной воды неприятно немеет промежность, капли стекают на приспущенные брюки, но Юхи терпит. Ведь это, в сущности, такие мелочи.
Закончив, она тщательно споласкивает руки, вымывая кровь из-под ногтей и возвращается в лагерь, нос к носу сталкиваясь с дозорным. Он внимательно оглядывает ее, с подозрением косится на рюкзак.
- К ручью ходила, - объясняет Юхи как можно спокойнее, но тянущая боль во всем теле прорывается в голосе нотками раздражения.
- С вещами? – спрашивает парнишка.
Он слишком молодой, говорит себе Куренай, сдерживая взметнувшуюся неприязнь – всего семнадцать, а уже джонин. Первое время будет излишне дотошным и въедливым – это нормально.
- Да.
Хотя она и сама стала джонином в девятнадцать… Но то была война, - одергивает Юхи себя - у них не было ни выбора, ни времени на тренировки и экзамены. Куренай в нетерпении переступает с ноги на ногу, усталость от дневного перехода дает о себе знать, ей не терпится вновь забраться в спальник и уснуть, но чертов…
- Что случилось? - Выныривает из темноты почему-то не спящий Кацуро Инудзука.
- Этот допытывается, зачем мне рюкзак, - хмыкает Куренай, небрежно кивая на новичка. – Шибко бдительный.
- А, ну бдительность – это хорошо, - кивает Инудзука. – Но лучше бдеть в тепле у костра, чем здесь.
Парнишка поджимает тонкие губы, но уходит к огню, оглянувшись напоследок.
- Чего прокопался? – спрашивает Кацуро, подходя ближе, а потом понимающе кивает.
Скрыть что-то от Кацуро невозможно. Тем более скрыть такое – запах крови Инудзука чует как акула – за километры.
- Спасибо, - устало говорит Юхи и трет глаза.
- Брось, - фыркает Кацуро и зубасто улыбается, отчего клановые татуировки на его щеках изгибаются забавными полумесяцами.
Куренай не может сдержаться и улыбается в ответ.
- Ладно иди уже спать, а то с ног валишься, - говорит Инудзука, а потом, бросив быстрый взгляд в сторону костра, сует что-то Юхи в руку и с независимым видом уходит к своему спальнику.
Юхи провожает его удивленным взглядом, а потом разжимает кулак.
Конфета.
В яркой золотистой обертке, с красной надписью на выпуклом боку… Куренай сжимает пальцы и с благодарностью смотрит на свернувшегося в клубок Инудзуку.
Мужчины…

@темы: fiction, Naruto, PG

---

Кто воин?! Ты воин! (с)

Выкуси, четвертый тур! Я написала фанфик на тебя!
*зигадэнс, радужные пони, попкорн*
Видимо, на мне сказывается общая атмосфера предпраздничного угара и сессия, потому что в этом фике тако-ое...Ну та-ако-ое-е...
Никто, наверное, не помнит мой постэ за осень-зиму прошлого года, в котором я ныла, что мол хочу писать фик про Итачи с волосатыми ногами. Я, если честно, и сама забыла про этот странный кинк... Но подсознание оно как легион - не прощает и не забывает.
Поэтому фик для четвертого тура "Фанфикеров-лузеров" чуть менее, чем полностью состоит из ВОЛОСНИ! А еще подростковых комплексов, некрасивых шлюх и дрочки в ванной до кучи. В общем гулять так гулять Снявши голову по волосам не плачут, как говорится, так что для полного счастье я решила добавить туда еще и ангста и даже романса. Да-да, вот здесь настало время дл комбо -
Не знаю, что со мной сделают господа критики хотя мой анус уже в предчувствии, но блять... Я не жалю. Оно того стоило, ога.
Потому что в любом случае, четвертый тур - финальный, так что будь что будет, моя совесть чиста, а ПЛАН по тотальной борьбе с фикрайтерской ленью ВЫПОЛНЕН!
*усачев-дэнс*

Кстати о волосне: велико было искушение сделать Итачи

таким

или даже

таким

ИЛИ ДАЖЕ

ТАКИМ

, но мне все же удалось обуздать своего демона волосатости и Учиха получился на удивление умеренно заросшим

@темы: фикрайтерское, специальная олимпиада, кинкообразующее предприятие

---

Заракуя.

Не, ребят, это просто праздник какой-то! (с) За последние 2 суток - три годных фика по одному из моих любимых пейрингов. Причем не только годных в плане "под пивко покатит", но даже местами и ми-ми-ми

Итак-с, начнем обзор.
Выставляю слегка урезанные шапки, чтобы псто не получился слишком большим.

1. Название: Шинигами Овердрайв
Тема: AU/кроссовер
Пейринг/Персонажи: Зараки Кенпачи/Кучики Бьякуя
Размер: 10 972 слов (миди)
Жанр: экшн
Рейтинг: NC-17
Саммари: После атаки Ванденрейха Бьякуя твердо вознамерился вернуть похищенное
Предупреждения: киберпанк!АУ, название — отсылка к роману У. Гибсона «Мона Лиза Овердрайв», у него же позаимствованы некоторые термины

Читать здесь

ИМХО

Из Гибсона я начинала только "Нейромантик", но у нас с ним не срослось, так что читала "Шинигами овердрайв" на "чистую голову" и воспринимала кибер-мир, описываемый автором как оригинал. Возможно именно поэтому местами текст воспринимается чуть туговато (первые пару страниц), но зато потом... Потом я читала и утирала скупые слезы шипперской любви. Ах, какой Кучики, ах, какой Зараки, ах, какой же автор молодец, ах, как он изящно вплетает кинки в полотно повествования! Это просто космос, честно - так мастерски, так тонко положить архаичный японизированный мир Сейретея на киберпанковские реалии матриц, имплантатов и хакерских войн. За адаптацию и проработку персонажей десять из десяти. А еще за волосатого Кенпачи и гладенького Бьякую
И де, мне очень-очень понравилась сцена секса. Немного смазанная, немного киберпанковская... Но очень горячая и стильная, впрочем, как и весь текст
Читайте, читайте "Шинигами овердрайв" полностью!

2. Название: Прямолинейность
Пейринг | Персонажи: Кучики Бьякуя/Зараки Кенпачи
Тип: слэш
Рейтинг: R
Жанр: романсофлафф
Количество слов: 1 785
Саммари: Бьякуя спасает как может

Читать здесь

ИМХО

Улов с бличевского СикретСанты, я очень-очень жалею, что не успела поучаствовать(
Трогательно и мило. С налетом драмы и легким перегибом по части трагичности, но здорово, красиво. На мой субъективный взгляд, здесь есть некоторый ООС, но "жри свое яблоко" меня покорило, как и идея с яблоками, в качестве композиционного приема вообще. А еще я была в восторге от

микроспойлер

ТОГО, ЧТО ЗАРАКИ СНИЗУ!! А, автор, вы великолепны! И что самое главное - укещный (дурацкое жеж слово) Кенпачи тут совсем-совсем не сквикает. Очень органично выписана раскладка, бы так не смогла .Так что вэлком, ребята.


3. Название: Мне снятся сны
Пейринг/Персонажи: Зараки Кенпачи/Кучики Бьякуя
Размер: 2 246 слов
Жанр: PWP, психодел
Рейтинг: NC-17
Саммари: Кенпачи снится Бьякуя, и тот решает разобраться, что за хрень

Читать здесь

ИМХО

Меня безумно заинтересовали пометки "психодел", "Мистика" и "ПВП" в шапке. То, что я прочитаю этот фик было предначертано свыше, это как пить дать
Для начала могу отметить, что по уровню эта работа чуть слабее предыдущих (на мой взгляд, разумеется). Но.
Мне нравится как написано - в этом действительно есть и легкий привкус мистики и даже что-то от психодела. Но самое главное - отлично нагнетается саспенс, создается атмосфера, держащая читателя в напряжении. И за это можно даже закрыть глаза на некоторую... притянутость за уши сюжета, но с другой стороны, это же ПВП?)
И финал. Финал идеальный для такого жанра.
Лично меня впечатлило.

Дорогие фанаты Заракуи, прошерстите еще "Битву пейрингов" там явно наикучнейшая куча всякой годноты, которую я, в силу ограниченности времени, еще не читала. И накидайте мне ссылок!!)
И да, комментируем-комментируем... Я не комментила, т.к. читала с телефона, но до ночи еще понабегу туда со своими сердечками фанатскими визгами
________________

Знаю, что пост о Заракуе, но не могу молчать, потому что невыносимо прекрасно.
Прекрасный образчик МУЖЕСТВЕННОГО, СТОЙКОГО И СУРОВОГО омегаверса. + отличный, до боли верибельный Кенпачи. Продеритесь через первые страницы, это действительно круто и сильно! *__________*

Название: Рейд
Тема: ангст/драма
Пейринг/Персонажи: Зараки Кенпачи/Укитаке Джууширо, упоминание Кераку/Укитаке
Размер: мини (4 330 слов)
Жанр: драма
Рейтинг: NC-17
Саммари: Второе нападение квинси на Общество Душ
Предупреждения: deathfic, омегаверс

Читать здесь

@темы: кинкообразующее предприятие, Bleach

---

Велика Россия-мать, нам ее не проебать.

В преддверии конца света я шутковала, что мол "ахаха, в случае пиздеца я даже не знаю куда бежать и как быть, наверное буду тихо умирать дома перед компом". Потом конец света наступил, ничего не изменилось, тема потеряла актуальность.
А сегодня утром я проснулась от воя сирены.
Сначала думала, что это странная автомобильная сигнализация, потом, что может где-то недалеко что-то горит, вот и пожарная машина воет... Но нет. Сирена звучала примерно минуту и за это время я, кутаясь в одеяло, лениво размышляла о бомбежке, техногенной катастрофе и террористических актах.
Затем мысли внезапно переключились на постапокалиптику, мутантов и ядерную зиму... А потом сирена стихла. Я зевнула, взглянула на часы, повернулась на другой бок и уснула.
За следующие полчаса она звучала еще дважды, но мне было слишком лениво даже выглядывать из окна.
А ближе к полудню изо всех динамиков приятный женский голос сообщил, что это была всего лишь проверка и что никуда, теряя тапки и штаны бежать не надо.
Такие дела.
По случаю цитата вспомнилась с Башорга:
xxx: во времени последнего землетрясения моя тетка проснулась от того, что все в комнате дребезжит и шатается. на ее одиннадцатом этаже это особенно заметно.
xxx: что вы думаете она сделала? не угадали. она просто оделась, чтобы ее голой потом из завалов не тащили и легла дальше спать.

Ахаха, эту страну не победить
А вообще у меня есть оправдание: я вчера до 2 ночи фикачила, а потом читала охрененнейший фик по Зараки/Бьякуя. Лучи любви автору

@темы: пишу, что вижу, что вижу, то пишу, кричите громче, вас не слышно!

---

Название: Его дети.
Автор: Maksut
Бета: Meliorator
Персонажи: Сарутоби Хирузен, Сарутоби Асума, упоминается Джирайя, Сарутоби Бивако, ОМП.
Рейтинг: G
Жанр: ангст, рефлексия, повседневность
Размер: 1500 слов
Дисклаймер: мир и персонажи принадлежат М. Кишимото. Выгоды не получаю
От автора: AU в рамках канона, ООС. Много рефлексий. Таймлайн: первые главы манги, возвращение Асумы в Коноху. Написано для II тура "Фанфикеров-лузеров"
Саммари: Шиноби должны умирать молодыми – в зените силы, в ореоле героизма и жертвенности. Но что, если судьба распорядилась иначе?
Посвящается: Meliorator!


____________
Рост Хирузена Сарутоби – 163 см.
Из-за фамилии Сарутоби (猿 Сару означает "Обезьяна") Первый и Второй называли его "обезьяна".

Чернильная вязь легко стелется по белому телу бумаги: аккуратные иероглифы складываются в слова, а те в предложения. Почерк красивый, не придерешься, впрочем, как и полагается Хокаге. Сарутоби хмыкает и отодвигает заполненный свиток, давая чернилам подсохнуть.
А ведь были времена, когда Второй лишь качал головой, что мол хоть ты, Хирузен, и обезьяна, а пишешь как курица лапой… Как же давно это было, сейчас начинает казаться, что и не в этой жизни даже.
Похлопав себя по карманам, Сарутоби находит трубку и туго затянутый кисет с остатками табака. Дурацкая привычка, вон и Асума подхватил, едва вырвавшись из-под родительской опеки, сколько его потом Бивако пилила, что родному сыну пример дурной подает… Но что вспоминать былое? Лучше забить полную трубку ароматного табака, распахнуть в кабинете окна и, шикнув на вездесущих воробьев, облюбовавших подоконник, закурить. И пусть белые маски АНБУ на соседних крышах с любопытством заглядывают в окно, чего они там не видели? Все видели, все знают. Сарутоби и сам когда-то скрывал лицо, но с гордостью носил алые завитки татуировки на плече.
Да, было время… Было и прошло.
Как и все в этой жизни.
Коротко вспыхивает крошечный язычок огня и в костяной чаше зарождается сизый дымок. Приятная горечь мягко течет внутрь, перекатывается по языку, шелковой поступью пробирается в легкие… Хороший табак, Джирайя из самой Страны Гор привез, жаль, что заканчивается быстро… Губы невольно трогает улыбка: знает, чем старику угодить, паршивец.
Хотя какой уж паршивец? Без пяти минут старик, как и сам Сарутоби, а все никак нагуляться не может, все бродит по горам и долам с кипой страниц в заплечном мешке, да неуемной жаждой до девок в штанах… Иногда навещает учителя – проходит мимо стражи на воротах что призрак – невидимый, бесшумный, а потом вразвалочку шествует по Резиденции, прицениваясь к новеньким штабным девчонкам, отпуская шуточки и щипая всех под шумок за мягкие места.
Да только что толку ото всех этих плясок? Как был один, словно перст, так и останется до конца жизни… Но что поделать, это путь отшельника – чужака среди своих и своего среди чужих. Наверное Хирузен понял это даже раньше, чем сам Джирайя, раньше пророчества великого Огама Сеннина.
Вечный поиск истины и себя… Джирайе не нужны ни женщины, ни деньги, ни слава, потому что единственно важное в его жизни – дорога, а она под ногами у него уже есть.
Сарутоби вздыхает и пару раз кашляет, подавившись дымом. Воробьи заливаются хохотом: чир-чир, старый ты уже совсем, Хирузен, бросай свою трубку!
Но он на то и Сарутоби, что упрямый - снова затягивается и снова гонит надоедливых птиц от окна. Вот только мысли свои не отогнать так же просто, не улетят они, испугавшись, лишь взовьются траурным вороньем, накинутся стервятниками.
Чир-чир, Хирузен, что же ты наделал? Как же их упустил, маленьких своих несмышленышей? Как же теперь в глаза учителю смотреть будешь, когда встретишься с ним вновь? Что скажешь жене, чем оправдаешься, ты, потерявший одного сына и не сумевший удержать второго?
Но не станет он оправдываться, даже не попытается. Потому что нет ему оправдания.
А ведь его еще называли гением!.. Глупцы. Какой же он гений, раз не смог уберечь самого главного? Учитель учителей, смех, да и только.
Он мог быть сколь угодно великим шиноби, мог знать тысячу техник…. Но он не увидел того, что творилось у него под носом, не разглядел, не понял, не сумел предотвратить! Воспоминания режут по живому, все внутри холодеет, даже через столько лет все еще невыносимо больно.
Как же так? Его мальчик, на которого он возлагал столько надежд…. Но даже в этом он спасовал – не смог остановить ту разрушительную силу, что сам же и взрастил.
Жизнь показала, что шиноби из него многим лучше, чем учитель. И возможно, не попади эта троица в его руки, все бы сложилось иначе, но…
Нижний ящик стола чуть скрипит, на пальцах остается пыль, так давно он его не открывал. Где-то здесь, под завалами старых бумаг должна быть…. Вот же она, выцветшая от солнца и времени, знакомая до последней черточки.
Он и Джирайя – словно сын и отец, с одинаково встрепанными волосами, с решительными и прямыми глазами, принцесса Цунаде – любимица Второго, светлая, нежная, словно цветок, выросший под защитой родового древа Сенджу, и Орочимару… Спокойный, полный тихой грусти, с острым умом и таким же острым языком.
Его дети, такие же, как и Асума и Асида, которым он менял пеленки в перерывах между миссиями и кормил по пять раз за ночь, лишь бы не будить прикорнувшую Бивако. Его дети… Несчастливые, рожденные войной и воспитанные войной. У них не было иного пути – они должны были стать легендами, или умереть.
Отшельник, Изгнанник и Беглянка.
Под сердцем вдруг тянет.
Кажется ему и в правду пора бросать курить…. Но трубка дымит, манит, Сарутоби глотает горький дым, опускается в глубокое кресло.
Чернила уже давно высохли, пора бы заканчивать с бумагами…. Но какие бумаги? Не до того уж – наплывает откуда-то издалека, накрывает с головой, что одеялом или теплой приливной волной. Не уйти.
Все оставленное за спиной кажется ярче: словно солнечный свет был пронзительнее, трава зеленее, а деревья выше. Сарутоби не обманывает себя, зная, что это всего лишь ностальгия, но…
Стук в дверь.
Как кстати.
Сарутоби прячет старую фотографию под кипу расстеленных на столе свитков. На пороге стоит Асума в сопровождении штабного АНБУ. Хирузен дает знак, чтобы их оставили одних.
При взгляде на сына, в груди Третьего что-то мучительно сдавливает: вот уже и его младший стал старше Асиды. Навечно молодого, оставшегося в Камне Памяти Асиды, чьим живым воплощением терзает селение Конохомару.
Несколько секунд они молчат, и в этом безмолвии отчетливо ощущается привкус давних обид. Но вдруг Асума широко улыбается и белые зубы на смуглом лице блестят ярче полированной стали.
- Давно не виделись, отец.
Асума…
- Давно.
От сына пахнет сигаретами, солнцем и храмовыми благовониями. Его мальчик уже и не мальчик вовсе – возвышается почти на две головы, а от крепких объятий трещат старческие кости. И все же как хорошо, что он пошел в родню Бивако, крепкую и высокую, а не в низкорослое и жилистое племя Сарутоби, мимоходом думает Третий.
- Страна гор? – поведя носом, кивает в сторону догоревшей трубки Асума.
Хирузен улыбается.
- Осталось чуть-чуть, могу угостить.
- Спасибо, но я пытаюсь бросить, - Асума приподнимает рукав форменной водолазки, показывая белые квадратики пластыря. – Знакомый медик посоветовал, сказал, что гражданским помогает.
- Да ну, глупости все это, - отмахивается Третий, но тут же спохватывается. – Хотя молодец, что бросаешь, мать бы одобрила.
В последний раз они виделись почти пять лет назад, когда на приеме у Дайме Огня Хирузен узнал в одном из телохранителей сына. Но тогда они оба не подали и виду, что знакомы, а сейчас…. Третий вновь возвращается за стол и подтягивает к себе свиток, осталось всего ничего – расписаться, да запечатать по всем правилам. Дело не требует спешки, но ему просто нужно занять чем-то руки.
- Прости меня, - вдруг говорит Асума.
Рука с кистью вздрагивает и на свиток падает клякса. Видимо прав был Второй…
- Ты не должен просить у меня прощения, - аккуратно промокая бумагу, строго говорит Третий. А потом, подняв взгляд на сына, смягчившись, добавляет. – Просить прощение должен я. Знаешь, понимание того, что ты не был гениален во всем, за чтобы ни брался, приходит лишь со временем…
Асума чуть хмурится, а потом вдруг хмыкает, повеселев.
- Ты ли это, отец?
- Я всего лишь старая обезьяна, по недосмотру облаченная в плащ Хокаге.
Асума смеется так громко, что воробьи, вновь вернувшиеся на излюбленное место, улетают, возмущенно хлопая крыльями.
- Ты Хокаге до мозга костей, отец, возможно именно в этом твой единственный недостаток… - Асума чуть подается вперед и тянет за деревянный уголок, выглядывающий из-под бумаг. – Ты видишь в людях лучшее... Но это Воля Огня. Без нее не было бы ни меня, ни тебя, ни Конохи.
- Почему ты вернулся? Я ведь зову тебя уже не первый год, - вдруг задает Третий единственный волнующий его вопрос.
- Много лет я защищал Дайме, многое слышал и многое видел. Над нашими головами сгущаются тучи, отец, - лицо Асумы серьезнеет и он словно бы разом становится старше.
- Я знаю, - устало отвечает Хирузен, запечатывает свиток, плавя твердый воск чакрой и оставляя на нем оттиск своей печати. – Это послание в Страну ветра. До меня доходят тревожные вести о дипломатических контактах между Суной и Звуком… И если это так…
- Если это так, то тебе понадобиться моя помощь.
Может он был не так уж и безнадежен?
Асума улыбается, а Хирузен, по привычке уже, благодарит всех богов за то, что почти целую жизнь назад первая красавица Конохи вдруг, повинуясь капризу судьбы, обратила на него внимание. На него, вечно взъерошенного, шкодливого, едва-едва достающего ей до виска, день-деньской ошивающегося вокруг женских бань…. Обратила внимание и ответила взаимностью на неловкие ухаживания, не осмеяв неопытности, и не смутившись шепотка подруг.
Как-то, лет через десять их совместной жизни Бивако пошутила, что любовь зла и можно полюбить даже обезьяну… Полюбить и остаться рядом на всю жизнь, разделив и горе, и радость, и даже бремя власти.
- К черту, - вдруг говорит Асума и сдергивает с предплечья пластыри. – Давай свой табак.
Третий усмехается и достает кисет.
Кажется, Джирайе вновь придется наведаться в Страну гор, а потом навестить старого учителя.

@темы: fiction, Naruto, фикрайтерское, специальная олимпиада, G

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Перетаскиваю конкурсные работы.
И да, что-то у меня в последнее время в фичках ни наркоты, ни педофилии, ни даже мало-мальской пропаганды суицида. Офигеть какая я законопослушная... Пора исправляться

Название: Время перемен.
Автор: Maksut
Бета: Square_Horizon
Персонажи: Хатаке Какаши, оригинальные персонажи.
Рейтинг: PG
Жанр: action, повседневность, элементы детектива
Размер: 7 735 слов
Дисклаймер: не принадлежит, не извлекаю.
Предупреждение: AU в рамках канона, ООС по желанию, таймлайн – предканон. Написано для I тура Фанфикеров-Лузеров.
Саммари: Шиноби и гражданские – аверс и реверс одной жизни, в которой все не то, чем кажется на первый взгляд. У каждого клана есть скелеты в шкафу: сумеет ли Хатаке Какаши избавиться от своих?
От автора: благодарю замечательную Square_Horizon за поддержку и понимание.



Глава 1. Свои и чужие.

Тетсуо не любит дом на окраине: заросший сорной травой, с черными провалами окон и обветшавшей крышей, он всегда наводил на него необъяснимую, ползущую ознобом по спине жуть. Да еще и эта история… В памяти сразу всплывает ухмыляющееся лицо Дайске.
- Глупости все это, глупости, - шепчет Тетсуо и крепче стискивает ручки тяжелой холщевой сумки. – Дайске врун.
Но сердце просто так не успокоить – оно колотится тяжело, отдаваясь стуком где-то у самого горла, бьется, словно в клетке, словно в предчувствии… И Тетсуо сдается – сворачивает с дороги и, бережно поставив свою ношу на камень, присаживается рядом, обхватывая себя вдруг озябшими ладонями. Ну зачем? Зачем Дайске рассказал ему тогда все эти ужасы?
Эх, Дайске, Дайске… А еще старший брат называется! Тетсуо тяжко вздыхает и, хмуро глянув в сторону темнеющего на холме двухэтажного здания, решительно встает с нагретого солнцем камня. Страшилки страшилками, но домой ему без денег путь заказан – мать отвесит звонкий подзатыльник, а потом все равно велит отнести сумку в злополучный дом, да стребовать платы за заказ.
Тетсуо и раньше ходил этой дорогой до яблоневого сада за рекой, но еще никогда прежде она не казалась ему такой бесконечно длинной и крутой. Наконец, взобравшись на холм, он останавливается, чтобы отдышаться, а потом, набравшись смелости, поднимает взгляд на слепые пятна забитых досками окон.
При виде этой темной и мрачной громады память услужливо возвращается на несколько лет назад. Воспоминания подобны приливным волнам – сильные, неудержимые, они накрывают Тетсуо с головой и он сдается.
***
В первый и в последний раз он видел дом так близко почти четыре года назад, когда Дайске с приятелями вздумалось померяться смелостью, и они решили забраться внутрь. В тот день Тетсуо по обыкновению хвостиком таскался за братом и, разумеется, подслушал шушуканье компании и попросился со старшими, пригрозив все рассказать матери, если те не возьмут его с собой.
Старшие, разумеется, пытались запугать его, но Тетсуо твердо стоял на своем, так что брату, в конце концов, пришлось смириться и взять его с собой. Позже он жалел о своем упрямстве, но в тот день был горд собою: он идет вместе с компанией Дайске в страшный дом на холме! Все друзья обзавидуются!
Но радость его была недолгой, потому что стоило им только подойти к заброшенному дому на добрых двадцать метров, как сердце Тетсуо предательски зачастило. Сейчас-то он понимал, что уже тогда, будучи несмышленышем, он нутром чуял зло, исходящее от этого места… Но Дайске лишь усмехнулся в ответ на его испуганный взгляд и первым перемахнул через хлипкую, едва-едва держащуюся ограду.
- Ну что, уже струсил? – поддел его Кенто, гаденько ощериваясь острыми, словно у куницы зубами.
Тетсуо сжал руки в кулаки и нахмурился. То, что Кенто отчасти был прав больно резало по самолюбию, но и отрицать собственный страх было глупо… Каждый в деревне знал, что в заброшенном доме творились страшные вещи, а про колодец на заднем дворе так и вовсе ходили истории одна страшнее другой.
- Смотри сам в штаны не наложи! - полушутливо полусерьезно поддел его Дайске и положил руку на плечо оробевшему Тетсуо. – Да не бойся ты, мы только одним глазком на колодец глянем и назад.
Приободренный Тетсуо закивал – от руки брата по плечу волнами распространялось тепло, и старый дом больше не казался таким уж страшным.
- Ладно, все за мной! – скомандовал Дайске и, зачем-то пригибаясь, быстро побежал в сторону полуразрушенной веранды.
Им ничего не оставалось, как последовать за ним.
В тот раз они действительно даже не стали заходить в дом – лишь облазили умирающую под натиском плюща веранду и пробрались на задний двор, в поисках того самого колодца.
Колодец там действительно был. Большой, круглый, выложенный светлым, редким камнем, накрытый тяжелой даже на вид крышкой… Несколько секунд они стояли как вкопанные, внимательно разглядывая трещины, избороздившие деревянное тело круглой крышки. Первым встрепенулся Дайске.
- Ну что, - делая шаг вперед и разминая плечи, сказал брат. – Кто со мной – тот герой. Кто без меня…
Все остальные, не сговариваясь, сделали шаг вперед.
Чтобы сдвинуть крышку, им пришлось налегать со всей силы, напрягаться до мокрых пятен на груди и спине, прежде, чем она поддалась и сдвинулась на считанные сантиметры. Когда им в нос ударил острый запахом плесени, подземелья и застоявшейся воды, все отпрянули.
- Давай так оставим, - сказал Кенто, утирая блестящий влагой лоб. – Тяжеленная зараза же! А в щелку вроде как и видать все…
Все покивали, соглашаясь и даже Дайске, ухмыльнувшись, дал согласие. Тетсуо, стоявший чуть в стороне, вдруг отчетливо понял: дело не в крышке, а в том, что никому не хочется открывать этот колодец полностью… Первым, разумеется, стал смотреть Дайске, и Тетсуо, невольно, восхитился его храбростью. Еще бы! Его-то брат точно ничего не боится! Ни колодцев, ни того, что внутри…
- Ну? Что там?! – не выдержали они, когда Дайске, приникнув к щелочке, застыл без движения.
- Там… - прошептал брат.
- Что?!
- Там нечто…
- Да что там?! Не томи!
- Нечто ужасное… - все тем же замогильным шепотом сказал брат. – Это что-то… Невыносимо…
Тетсуо почувствовал, как горло стягивают тугие обручи тревоги и сделал полшага назад.
- Невыносимо вонючее! – вскрикнул Дайске и прыгнул в их сторону, растопырив руки. – Отвратительно вонючее!
Все они, отпрянувшие было, нервно рассмеялись и только брат заливался искренним, звонким смехом.
- Попались! Повелись, дурачье!.. – стонал он от смеха, падая на траву. – Ой, не могу!.. И ты, Тетсу, туда же…
- Да чтоб тебя! – в сердцах крикнул Кенто и, развернувшись, быстро зашагал в сторону селения. – Пошли отсюда, нечего нам в этой развалюхе делать… Лучше пойдем к Наоки, ему брат из столицы кунаи настоящие прислал!
Тетсуо растерянно наблюдал, как стремительно пустеет задний двор и только брат оставался неподвижен – лежал на траве и, улыбаясь, глядел в небо.
- Ты чего? – потянул его за рукав Тетсуо. – Пошли отсюда, а? Пошли к Наоки…
- Ну этого Наоки, - отмахнулся Дайске, не сводя темных глаз с безоблачного небосвода. – Его брат с шиноби якшается… А от этих только и жди, что беды.
Тетсуо покивал, хотя тогда еще и понятия не имел, почему от шиноби нужно ждать беды
- Ложись, - хлопнул Дайске смуглой ладонью по травяному ложу. – Хочешь, я тебе всю правду расскажу? Не дурацкие байки, которых Кенто от своего пьянчуги папаши нахватался, а настоящую, истинную историю?
Тетсуо снова закивал – ему всегда нравились истории, рассказанные братом. Кроме тех, скабрезных, которые про Юми с соседней улицы и тех, которые Дайске выдумывал на скорую руку, чтобы посмеяться над ним.
- А точно правду скажешь?
- Точно-точно, - заверил его Дайске. – Мне эту историю еще дед рассказал.
Деда Тетсуо помнил хорошо – тот умер только позапрошлой весной от неизвестной лихорадки и всегда говорил только правду, что так не нравилось матери, говорившей, что без полуправды не бывать торговле, а, значит, и риса в их чашках.
- Дело было давно, - устраиваясь поудобнее, начал брат. – Ты тогда еще даже не родился, а у меня зубов было как у нашего Старика-советника и вечно мокрые пеленки…
Тетсуо прыснул и зажал рот ладонью, чтобы не перебивать Дайске.
- И жила в ту пору здесь, на холме, семья: муж, жена и их дети погодки. Вот только семья то была необычная – они пришли к нам издалека, дед говорил, что откуда-то с севера, чуть ли не из самого Огня бежали от войны и тамошних демонов,…
- Демонов? – не выдерживает Тетсуо.
- Демонов, - брат резко садится и, взяв в руки палочку, чертит на свободном от травы клочке земли странное чудовище с ушастой башкой и огромным, ветвистым хвостом. – Вот такая штука. Дед говорил, что то был демон о девяти хвостах, призванный уничтожить мир.
- Но…з-зачем?
- А кто их разберет, этих шиноби? – презрительно морщится Дайске. – Племя сами себе на уме, кровожадные, дикие, словно звери. Дед клялся, что на севере, в скрытых деревнях есть такие места, где дети держат кунаи в руках прежде, чем палочками есть научаться.
- Но какой толк от детей? – не веря, спрашивает Тетсуо.
- Какой-какой, никто же не ожидает, что ребенок может быть убийцей! – с важным видом хмыкает Дайске. – Переоденется такой в оборванца или в циркача, в толпе потеряется, а потом как раз!.. И нет дайме.
Тетсуо сглатывает, представляя, как обряженный в лохмотья ребенок, словно свинью на бойне потрошит какого-нибудь богача.
- Но почему… почему тогда брата Наоки отдали в шиноби?
- Ну что ты как маленький, - треплет его Дайске по макушке. – Первого сына мать Наоки по молодости, да по большой любви где-то нагуляла, вот и избавилась, чтобы позором своим всем глаза не мозолить… Наверное думала, что он там и помрет – какой из сына ткачихи убийца? А нет, прижился видать…
Брат замолкает, уставившись в небо. Тетсуо негромко кашляет в кулак и напоминает:
- Ну а что там про демонов?
- А, про демонов… Демонами себе голову не забивай – то морока шиноби. Они их призвали, им и отвечать перед их гневом… А что до дома, то эти беглые из Огня прибились к нашему селению. Правда странные были, никто с ними общаться даже не хотел, а уж когда выяснилось, что мужик-то из шиноби, из бывших, так и вовсе чуть не выгнали. Только наш дед за них заступился, сказал, пусть живут на холме, а к нам не суются. Вот они и ушли сюда, за пару лет выстроили вот это, - Дайске обводит руками громаду темного здания. – Представляешь? Вот силища-то у мужика была, целый дом строил один! Эх, да чтоб этим шиноби пусто было… Лучше бы строили, чем убивали.
- А что потом?
- А потом что-то с этим мужиком случилось. Говорили, что он духами стал одержим – из дома совсем перестал выходить, наши только его жену видели, всю исхудавшую да очерствевшую, она спускалась изредка в селение, меняла дичь на одежду или травы какие редкие. А потом и она потерялась, заместо нее стала дочка их старшая ходить. Дикая совсем была, красивая, говорят, с волосами белыми как снег и глазами серыми, ледяными. Ну наши парни ее и заприметили, а она как зверь – ни цветов, ни сладостей не берет, только глазами-ножами своими сверкает и зубы скалит. Один раз ее даже снасильничать хотели, да куда там нашим!.. Отбилась, да еще и трофеи прихватила – у всех по одному уху посрезала, старики-то потом шутили, что мол ишь, добрая какая попалась, а могла бы чего и пониже оттяпать...
Тетсуо медленно кивает - перед его внутренним взором так и стоит картина с беловолосой дочкой шиноби в ожерелье из отрезанных ушей на тонкой шее.
- Ну наши парни, ясное дело, такого простить не могли. Как-то вечером выпили все крепко, похватали первое, что под руку попадется и гурьбой ринулись на холм, вершить суд. Хмельные да храбрые, врываются они внутрь, а там… Все в крови! И пол, и стены, и даже потолок – и тот в отпечатках чьих-то босых ног… Наши потом говаривали, что муж то ихний, совсем спятил – всех прирезал, никого не пощадил.
- И даже детей своих?..
- И даже детей. Дочку нашли первой, она у самого порога лежала, вся изломанная, да распотрошенная. Словно искали у ней внутри что-то – всю вывернули, всюду разрезали... И сердце забрали.
Тетсуо закрывает глаза и проглатывает горький ком в горле.
- Даже волосы ей отрезали – скальп сняли. Сусуми, который в ту пору уже врачевать начал, сказал, что она еще живая была, когда потрошить ее начали, и даже сопротивлялась – все ногти свои пообломала и даже зубы и те сломала.
Тетсуо едва может сдержать нервную дрожь и незаметно придвигается чуть ближе к брату, а тот, вопреки ожиданиям, не смеется – подгребает к себе, крепко обнимая поперек груди.
- А сын их младший, тихий был, его и видели-то пару раз всего. Его тоже убили – голову отсекли. Чисто-чисто, что бритвой срезало. Поговаривали потом, что мол голову-то эту в колодец бросили…
- А жена?..
- А жена тоже мертвая: удар в сердце, аккурат меж ребрами... И только его тела не нашли, поэтому и решили, что он всех убил, но дед наш почему-то в это не верил, говорил, что не брехня это все, что не мог он такого, да над родными…
- А ты? – с неизвестно откуда взявшимся жарким, болезненным любопытством, спрашивает Тетсуо. – А ты веришь, что это он?
- А чего бы мне и не поверить? Детей с женой нашли? Нашли. Мужика не нашли, хотя искали… И вообще, он же шиноби был, а для них кого убить – раз плюнуть. Работа у них такая, жизнь у них такая. Правда дед еще говорил, что вот здесь вот, - Дайске указывает в сторону колодца. – Нашли пепел жирный, на прах похожий. Дед говорил, что это и был тот мужик, но сожженный. А я что, дурак что ли, верить, что он всех тут положил, а сам во двор вышел и сумел сжечь себя без дров? Дед, наверное, умом на старости немного тронулся, но оно и немудрено – столько лет в столице жить, там и не такого насмотришься…
Тетсуо уже безо всякого стеснения вцепляется в руку брата и утыкается лицом в его плечо, силясь не смотреть на страшный дом.
- Ну-ну, - вдруг неожиданно мягко говорит Дайске. – Чего ты как маленький? Давно же дело было, все уже и забыли… Эх, не надо мне было тебе рассказывать все это. Пошли-ка лучше домой…
***
- Чего встал? - Раздается вкрадчивый голос над самым ухом и Тетсуо буквально подпрыгивает на месте, выпуская из ослабевших рук свою ношу. Когда он резко оборачивается, ему кажется, что его сердце вот-вот разорвется или в припадке паники сломает клетушку из хрупких ребер.
- Эй, не так бурно, - незнакомец в потрепанной одежде и с забинтованным лицом чуть подается вперед и кладет свою огромную, твердую ладонь ему на плечо. – Не бойся, заходи внутрь.
Тетсуо, потеряв голос, лишь жалко кивает, и странный человек легко обходит его сбоку, поднимая с земли рассыпавшуюся по земле еду.
- Мда-а, - со странной интонацией вздыхает он. – Плакали мои баклажаны.
И Тетсуо, словно очнувшись, мигом падает на колени, торопливо засовывая все обратно в сумку.
- П-простите, - наконец выдыхает он, пытаясь незаметно отряхнуть яблоки от густой дорожной пыли.
Все страшные тайны, рассказанные братом, меркнут перед гневом, что обрушит на него мать, если от заказа откажутся из-за его нерасторопности.
- Ну да ладно, - со странным терпением в голосе говорит собеседник. – Что мы, с земли что ли не если? Даже скунса, помнится, на двоих за милую душу умяли… Пошли уже.
Тетсуо крепче перехватывает сумку и на негнущихся ногах следует за мужчиной в дом.
- Клади на стол, нет, не с той стороны, там половицы прогнили, лучше с этой. Да, выгружай, и в следующий раз принеси больше костей. Чем больше, тем лучше.
Костей? Еще больше костей? Что он будет с ними делать?
- Собак кормить буду, - хмыкает незнакомец и по единственному видимому глазу Тетсуо определяет, что тот расплывается в благостной улыбке.
- Хорошо.
- Слушай, я тут воду с реки нес, а сейчас гляжу во двор – колодец. Он пересох уже да?
- Н-не знаю, - снова заикается от волнения Тетсуо. – Его уже давно никто не трогал…
- Насколько давно? – вдруг неожиданно въедливо интересуется мужчина.
- Откуда мне знать, - неубедительно врет Тетсуо, пожимая плечами.
- Действительно…откуда? Сколько я тебе должен?
Тетсуо выдыхает было с облегчением, но хитро прищуренный в полуулыбке глаз не дает покоя – уж больно цепко, внимательно смотрит. Он хорошо знает этот взгляд – его дед смотрел так же, когда чуял ложь.

Глава 2. Беглецы и бродяги.

Когда мальчишка скрывается из виду, Какаши в задумчивости возвращается на полуразрушенную временем и стихией кухню. То, что малой чего-то недоговаривает, ясно как день. Но вот что? Хатаке связан по рукам и ногам необходимостью сидеть тише воды, ниже травы, иначе его легенда, шитая белыми нитками, расползется по швам, а это было бы очень некстати. Между Огнем и Страной Болот всегда были напряженные отношения, и Какаши меньше всего на свете хочет спровоцировать очередной виток политического конфликта.
И что же делать? И как быть?
- Думы думаем? – меланхолично вопрошает Паккун, бесшумно опускаясь на пыльный подоконник. – Ну и дыра… Ты тут жить собрался? Знаешь, беру свои слова обратно насчет твоей берлоги, на фоне этого она вполне ничего.
Какаши пропускает привычные замечания мимо ушей.
- Нашел что-нибудь?
- Найти-то нашел, - вздыхает Паккун. – Да не то.
Какаши достает из потайного кармана гражданской одежды сложенную карту и, развернув ее, кладет перед псом.
- Показывай.
- Вот здесь, в тридцати километрах к северо-востоку странно пахнет. Вроде бы людьми, а вроде бы и нет… Там неподалеку торфяное болото, оно горит под землей и весь запах перебивает. И чакра… Очень необычный фон, я такой встречал только однажды.
Какаши хмурится и трет подбородок через непривычную, сшитую из полос эластичного бинта маску.
- Где?
- Храм фанатиков Дзясина, - переступая лапами по подоконнику, ворчливо говорит Паккун. – Там черте что творилось – много жертвоприношений, они еще как-то умудрялись статуи храмовые чакрой заряжать, так что полная ерунда... Вот и здесь почти так же, может развалины какие старые?
Какаши внимательно смотрит на карту, но не может вспомнить ни о каких храмах или других культовых постройках в этом районе: обычная глушь, давно заброшенные шахты, болота, да небольшие деревни, разбросанные в долинах.
- Я проверю завтра сам, - наконец, решает он.
- Проверь, но не думаю, что ты сумеешь найти то, чего не сумел найти я. Я же все лапы исходил, мои подушечки… - Паккун вдруг замолкает и многозначительно кивает в сторону лежащих на столе продуктов.
Какаши машет рукой – мол, бери что хочешь, и Паккун с воодушевлением устремляется к столу. Наблюдая за тем, как пес споро расправляется с костями, он обдумывает сложившуюся ситуацию. Паккун прав: даже шаринган не в силах тягаться с собачьим нюхом. Придется зайти с другой стороны.
Быстро набросав на листке бумаги послание, он сворачивает его в трубочку и отдает сытому и подобревшему Паккуну.
- Местному лекарю Сусуми.
Пес понятливо кивает и растворяется в густой листве.
Хатаке задумчиво барабанит пальцами по опустевшему подоконнику и еще раз пытается сопоставить кусочки паззла воедино.
Неделю назад АНБУ сообщили, что их информаторы видели, как нукенин Тумана в сопровождении неизвестного лица пересекал границу Страны Болот. Три дня назад удалось установить личность этого неизвестного – Масару Хирото, дзенин Страны Земли, недавно дезертировавший прямо во время миссии и уже объявленный в международный розыск.
Хатаке неплохо знал психологию нукенинов – те были одиночками по природе и редко объединялись в пары или группы. Но почему же этих двоих видели вместе? Что могло объединять их, отступников из разных селений? И почему похищенные свитки еще не всплыли на черном рынке?
Во всем мире существовало всего несколько организаций, чье руководство было достаточно сильно, чтобы суметь управлять преступниками класса S. Неужели это новая организация или что-то другое? И как все это может быть связано с дайме Огня?
А может быть это всего лишь случайность и разыгравшаяся паранойя штабных аналитиков?
Вопросы... Слишком много вопросов и ни одного ответа. Какаши вздыхает и, смахнув со стола мусор и парочку наглых мокриц, ложится прямо на него, подложив под голову пакет с крупой. Стол натужно скрипит, но выдерживает.
Чего попусту тратить время на бесполезные догадки? Он уже давно не мальчик, так что, если жизнь шиноби его чему и научила, так это терпению и искусству выжидания нужного момента. А пока… Радостная расцветка обложки «Ича-Ича» ярким пятном выделяется на фоне темного помещения и Хатаке с наслаждением вдыхает запах свежей типографской краски.
***
- Не пойду! – упирается Тетсуо, глядя на брата исподлобья.
- Что значит «не пойду»? – угрожающе шипит Дайске, потрясая письмом от лекаря. – Кто, если не ты? Я что ли? Или мать? Думаешь, у нас других дел нету, как бегать туда-сюда по деревне с посылками?
- Есть, - почти шепотом отвечает Тетсуо, внимательно разглядывая собственные грязные пальцы, выглядывающие из сандалий. – Но я не хочу туда…
- Хочешь – не хочешь, что за ерунда? А кушать ты тоже не хочешь? – устало трет виски брат и обнуляет деревянные счеты. Тетсуо вдруг вспоминает, что во время последней поездки в город мать хотела купить электрическую счетную машинку, которой пользуются в магазинчике Тануки, но, узнав, сколько та стоит, рассмеялась торговцу в лицо.
- Ты уже не ребенок, - с нажимом продолжает Дайске. – И что это еще за глупости?
Тетсуо поджимает губы и сцепляет пальцы в замок. Ему безумно стыдно так подводить брата, но… Как же объяснить Дайске то невыносимое, странное чувство, которое охватывает его при виде того забинтованного чужака? Это даже не страх, это что-то другое, невыразимое, от чего волоски на руках встают дыбом, а в горле пересыхает.
- Это все из-за той страшилки, что я тебе тогда рассказал? – вдруг хихикает Дайске. – Ну и дурак, раз поверил.
- То есть… Ты мне наврал? – недоверчиво спрашивает Тетсуо.
- Ну как тебе сказать, - брат откидывается на стуле, потягиваясь до хруста в позвонках. – Там действительно жил какой-то чудак с семьей, а потом их нашли убитыми. Скорее всего разбойники или кто из бывших шиноби рядом проходил… Просто прирезали, чтобы под ногами не вертелись, а потом вынесли из дома все, что плохо лежало.
- Но зачем ты мне?..
- Затем, братишка, что я страсть как люблю тебя пугать, - бурчит Дайске. – Ты когда боишься, сразу шелковый становишься.
- Я не трус! – возмущенно вспыхивает Тетсуо.
- Еще как трус, - пожимает плечами брат. – Ты же не хочешь идти туда, значит боишься. Смотри штанишки не намочи… Или матери пойдешь жаловаться? Так ты учти, она трусов тоже не любит.
Тетсуо сжимает пальцы до побелевших костяшек и стискивает зубы.
Он не боится, не боится, не…
- Я не боюсь, - тихо говорит он. – Просто тот… Тот забинтованный, который теперь в доме живет, странный.
- Не глупи, - смягчается Дайске. – Просто калека из горного селения, к нашему лекарю приехал, чтоб подлечиться. Сусуми говорит, что он не заразный, просто жалкий весь, лица никому не показывает, чтобы не шугались, и к нам спускаться не будет – тяжело ему ходить.
Тетсуо хочет было возразить – он-то видел, как этот калека ходит безо всякой хромоты!
- Так что будь другом и отнеси бедняге его лекарства. Сусуми бы и сам сходил, но он уже давно не мальчик.
Тетсуо колеблется, но уже понимает, что согласится. Брат и мать работают, старика Сусуми на холм гнать сущее преступление… Он просто оставит посылку у двери и незаметно уйдет.
***
Какаши прислоняется спиной к прогретому солнцем дереву веранды и с удовольствием вытягивает вперед ноющие ноги. Некогда раздробленное колено, наконец, унимается и он удовлетворенно вздыхает.
Хатаке терпеть не мог болота еще с первых миссий в Туман, где днями напролет приходилось брести по бедро в холодной грязи, но выбора не было – ночью он не сомкнул и глаз, прочесывая окрестности. Торфяники действительно горели, и этот едкий запах гари перебивал все остальное. К тому же… Паккун был прав – в том районе с ощущениями творилось черти что: всюду в воздухе была разлита странная смесь из чакры и чего-то еще, что невозможно было идентифицировать. Поэтому территорию пришлось обыскивать по старинке – на своих двоих, квадрат за квадратом… И все равно по нулям.
А это значило, что у Какаши не оставалось иного выбора, кроме как расспросить местное население. Но и с этим были проблемы: шиноби здесь явно не любили. Но оно и немудрено – место от столицы удаленное, некогда славное своими богатыми рудниками… Лакомый кусочек для каждого, кто способен удержать в руках катану. И десятое дело, что рудники вот уже четверть века вконец измельчали – память поколений, влачивших существование под гнетом бандитов, будет жива еще долго.
К тому же сам Какаши был не слишком хорош в «разработке» гражданского населения: кто в здравом уме поверит парню, скрывающему лицо? В этом конкретном искусстве обаятельный Гай всегда давал ему сто очков вперед…
Сигнальные свитки срабатывают исправно, он чувствует приближение мальчишки за несколько минут до того, как его вихрастая голова показывается у дома.
- О, а я тебя жду, - приветствует его Какаши, спешно придумывая, как вытянуть из неразговорчивого юнца нужные сведения.
Мальчика останавливается в дюжине шагов от Хатаке и смотрит на него своими огромными, светло-карими, почти желтыми глазами.
- Это от Сусуми?
- Да, - шепчет мальчика, поудобнее перехватывая посылку.
- А, ну здорово, - Какаши, привычным было жестом хочет почесать затылок, но пальцы натыкаются на ткань. Серые волосы – слишком приметно. Те, за кем он охотится, точно знают, как именно выглядит Шаринган Какаши, поэтому ему приходится перестраховаться.
- Давай, проходи, - как можно дружелюбнее говорит Хатаке, кивая на дверь. – Там все еще уныло, но уже не так плохо, как в прошлый раз.
Мальчишка недоверчиво косится сначала на него, а потом на дверной проем. Какаши хорошо знает таких: мальчик, воспитанный матерью или бабкой, тихий и смирный до поры до времени, из тех, про которых говорят «себе на уме». С такими сложнее всего – придется перебрать десяток ключей, прежде, чем тот хотя бы приоткроется. Или… Хатаке никогда не был сторонником радикальных мер, но на миссии, как на войне - нет места сентиментальности.
Какаши встает с теплых досок и, нарочито подволакивая правую ногу, первым отправляется в дом. Мальчик явно колеблется, но потом шагает следом.
Внутри все еще сыро, а из углов тянет плесенью, но уже значительно светлее и чище и даже видно, что когда-то давно здесь было очень уютно. Поначалу Какаши вообще был удивлен тому, что здание так хорошо сохранилось, но чуть позже, внимательнее исследуя его, он почувствовал слабый отголосок чакры, и секрет неуязвимости раскрылся: при постройке дома явно использовались специальные техники. Да и общая архитектура здания до боли напоминала дома Конохи.
Неожиданно звуки шагов за спиной Какаши стихают. Хатаке оборачивает и видит, что мальчишка застыл, как вкопанный и огромными глазами уставился куда-то в стену. Он прослеживает его взгляд и досадливо морщится. Только это ему сейчас не хватало…
На некогда белой, но сейчас серой, в сетке трещин стене отчетливо виднеется темный отпечаток ступни. Маленькой, скорее всего женской. Какаши повидал слишком многое, чтобы обманываться – отпечаток оставлен ногой, измазанной в крови. Хатаке поднимает голову и видит, что на пыльном, в сетке паутины потолке целая цепочка из таких следов. Читать отчеты о миссии и видеть все воочию – совершенно разные вещи.
Какаши подходит к мальчишке и, аккуратно взяв того за костлявые плечи, мягко подталкивает в сторону кухни. Усадив его за стол, он ставит перед ним чашку чая.
- Пей.
И мальчишка послушно пьет, не обращая внимания на горьковатый привкус.
– Боишься этого дома?
Мальчишка, сделавший было глоток, закашливается и проливает обжигающе горячий напиток на колени.
- Откуда вы?..
- Слухами земля полнится, - пожимает плечами Какаши.
- Нет, я не боюсь этого дома.
- Но тогда чего?
- Того, что здесь произошло.
- А что ты знаешь об этом?
- Я…
Мальчишка замолкает и с полминуты в нерешительности кусает губы. Какаши точно знает о той борьбе, что идет сейчас в чужой душе и о том невыносимом, разъедающем желании выговориться, освободиться о того, что одолевает его… Наконец, оно побеждает и страх и здравый смысл - слова, словно вода из прорванной запруды, льются из чужого рта непрерывным потоком.
В истории, которую рассказывает мальчишка, все примерно так, как Хатаке и ожидал, за исключением огромного количества жутких подробностей. Видимо, за давностью лет произошедшее обросло домыслами гражданских, которые передавали ее из уст в уста. Какаши вообще всегда поражала их любовь к выдумке и преувеличению. Наверное, фантазии и страсти, с которой они предавались этому делу, мог бы позавидовать сам Жабий Отшельник, что теперь зарабатывал на хлеб писательством.
Но это и не удивительно: шиноби и их ремесло всегда были благодатной темой для жутких историй. И едва ли кто из сплетников хоть раз задумался о том, что не будь в мире скрытых деревень, страны давно бы захлестнула волна преступности.
- Значит, получается, он зарубил свою семью, а потом пропал?
Мальчишка трясет головой, словно заведенный:
- Он еще их сердца забрал… И голову.
- И голову?..
- Да, говорят, что он ее в колодец за домом кинул. Дайске говорил, что там еще был пепел… И что дед не верил во все это.
Какаши в задумчивости переплетает пальцы в замок. Пепел? Видимо, в группе зачистки был кто-то из Учих… Но зачем надо было убивать жену? Она же была из гражданских… Да еще и детей положили так жестоко… Что же они искали? Хатаке в очередной раз жалеет, что ему так и не дали доступа в архив АНБУ и даже связи в штабе не помогли.
Когда мальчишка широко зевает и трет сонные глаза, Какаши, наконец, задает самый важный вопрос:
- За последние пару месяцев ты видел вблизи селения что-нибудь странное? Может быть, на болоте или возле реки?
- Странное? Да вроде бы ничего такого… Только вы.
Какаши хмыкает.
- И еще Кенто перебрал как-то вечером и клялся, что видел на озере, что за болотом, демонов.
- Каких еще демонов?
- Да врет он все, - вяло отмахивается мальчишка. – Кто-то из стариков сказал ему, что на том месте клев хороший, вот он и пошел рано, еще затемно туда. Дайске говорит, что он не рыбу ловить туда ходил, а от жены своей, пилы, сбежал, да выпивки с собой прихватил, вот и привиделось ему всякое… Говорит, что видел демона озерного – страшного как сам дьявол, с акульей шкурой и глазами желтыми, горящими, как угли…
Какаши удовлетворенно кивает. Все сходится – и внешность измененная Кеккай Генкаем, и место… Это отступник Тумана.
Но все равно район поисков остается большим.
Мальчишка, тем временем, допив чай, уже клюет носом. Какаши осторожно убирает от него чашку, резко пахнущую травами, которые маскируют запах сыворотки правды и будит его.
- Тебе пора.
Тот хлопает осоловелыми глазами и кивает. Какаши вручает ему записку для лекаря и выпроваживает. Уже у самого выхода, на полуразвалившейся веранде, мальчишка вдруг спотыкается о рассохшиеся доски пола и заваливается вбок, ударяясь плечом об потемневшую стену. Та, вдруг, приходит в движение и, затрещав, начинает разваливаться.
Хатаке колеблется долю секунды: он знает, что не должен раскрывать свое инкогнито, но дать умереть ребенку прямо у него на глазах… Однако прежде, чем он начинает действовать, происходит нечто странное. До этого сонный и неповоротливый, мальчишка вдруг разом просыпается и вокруг его угловатой, тощей фигуры на секунду вспыхивает яркий золотистый ореол, а в следующий миг он пулей вылетает на улицу.
Какаши следует за ним. За их спинами вздымается облако пыли, и веранда с грохотом обваливается окончательно.
- Я… Что это?..- мальчишка выглядит испуганным, ошарашенным и нездорово бледным.
Когда он, пошатнувшись, начинает заваливаться, Хатаке легко подхватывает его и аккуратно устраивает на траве.
Шаринган Какаши был мастером иллюзии, поэтому знал, что верить абсолютно всему, что видишь нельзя. Но в этот раз ему приходится поверить: мальчишка-замарашка из глухой деревни вне всяких сомнений был шиноби. Правда он и сам об этом еще не знал.
Какаши присаживается рядом с потерявшим сознание подростком и считывает пульс – все в норме, значит это простое перенапряжение. Хатаке подтягивает ноги к груди и задумчиво смотрит на курносое лицо в ярких рыжих пятнах веснушек, на медные, с едкой рыжиной волосы… Озаренный догадкой, Хатаке приподнимает чужое веко – так и есть, глаз светло-карий, почти желтый, словно у совы.
Какаши, метнувшись в дом, достает из аптечки нюхательную соль и быстро приводит мальчишку в чувство.
- Твоя фамилия!
- Ф-фамилия? – начинает заикаться от испуга тот.
- Твоя, - уже терпеливее повторяет Хатаке.
- Масато. Тетсуо Масато.
- А твоей матери?
- Кайто…
Кайто?.. Есть, фамилии сходятся! Какаши торопливо вспоминает все, что читал в старых свитках о монахах из Подземного Братства.
- У кого-нибудь из твоих родственников были шрамы на спине? Как от плети?
Мальчишка непонимающе хмурится, кажется, готовый вот-вот расплакаться, но все же кивает.
- У деда… У деда были, мы видели, когда на реку купаться ходили.
- Твой дед всю жизнь прожил в селении?
- Он родился здесь, но после войны уехал в столицу, а вернулся только в старости.
Какаши чувствует, как закипает в венах азарт, сродни тому, что испытывает гончая, которая вот-вот настигнет свою жертву.
- Молодец! – Хатаке треплет Тетсуо по волосам и, порывшись в кармане, дает ему несколько монет. – Беги домой и спасибо за травы.
- Но что… Что произошло? – вставая на ноги и чуть пошатываясь, спрашивает мальчишка.
- Да ничего особенного, просто веранда старая, вот и развалилась… Тебя чудом не накрыло.
Тетсуо заторможено кивает и, зажав монеты в кулаке, медленно бредет в сторону дороги. Какаши же, спешно возвращается домой и вызывает Паккуна.
- Появилась информация. Скорее всего это старый храм Ордена Подземного Братства, обыскиваем озеро в четвертом квадрате, ищем вход в пещеру.
Пес решительно кивает и не говорит ни слова о подушечках.
Время шуток кончилось.

Глава 3. Тайное и явное.

В этот раз они движутся быстро и целенаправленно – не замедляясь и не останавливаясь. В небольшом карьере недалеко от озера Какаши замечает следы известняка и мела и окончательно убеждается в своей правоте – где-то здесь, под землей должна быть карстовая пещера.
Они ищут вход в нее почти час, прочесывая территорию метр за метром, пока Паккун не замечает странно примятую траву возле огромного валуна. Осмотрев его, Какаши находит искусно замаскированный дотоном вход. Оценив узость лаза, Хатаке пропускает пса вперед.
- Ты компактнее, что поделать, - пожимает Какаши плечами в ответ на недовольный взгляд Паккуна.
- Да нормально здесь, - доносится до него ворчание из темноты. – Двое таких как ты разойтись смогут.
Хатаке хмыкает и спускается следом.
И действительно, лаз, выглядевший таким тесным сверху, на поверку оказывает очень просторным и, что самое главное – удивительно обжитым: в полу виднеются выдолбленные в породе ступени, круто уходящие вниз.
Какаши на всякий случай скрывает чакру и начинает спуск вниз, но лестница, словно заколдованная, все никак не кончается и не кончается. Наконец, на глубине примерно семи сотен метров, Паккун, цокающий когтями впереди, останавливается.
- Давит, - хрипло говорит он. – Дальше без меня.
Хатаке, и сам чувствующий все возрастающее давление, даже не спорит. Еще чуть-чуть, и у него самого пойдет носом кровь. Остаток пути он проделывает в одиночестве.
Лестница заканчивается совершенно неожиданно – просто обрывается, упираясь в глухую стену. Какаши внимательно исследует ее – снова дотон. Обойти никак не получится, а если он сломает ее, точно будет обнаружен… Но выбор невелик. Решив попридержать до поры до времени тяжелую артиллерию, он просто концентрирует чакру в кулаке и на пробу наносит удар по преграде.
Секунду ничего не происходит, но потом камень покрывается сетью мелких трещин и с громким звуком разваливается на куски. Какаши отряхивает форменную перчатку и делает несколько шагов вперед, выходя из облака каменной пыли.
***
Хатаке готов ко всему: к затопленным кровью жертвенникам и горам расчлененных девственниц, к тихой и мирной секте фанатиков, доживающей своей век под землей, к вооруженной до зубов банде нукенинов, выстроившейся в ряд на расстоянии метра от него… Но то, что он видит, когда пыль рассеивается, удивляет даже его.
Все атрибуты логова фанатиков на месте: высокий потолок, теряющийся во мраке пещеры, массивные каменные колонны с культовыми барельефами и даже огромная статуя в лучших традициях идолопоклонничества…
- Нет-нет, можете не прерываться, я могу подождать, - хмыкает Какаши, скрещивая руки на груди.
Местный «фон», не позволяющий ощущать чакру, сыграл с обитателями пещеры злую шутку: они даже не почувствовали, что к их убежищу подкрался кто-то чужой, и лишь разрушение камня отвлекло их от… крайне интимного занятия. Хатаке уже начинает предвкушать, с какими лицами и интонациями будут читать штабные отчеты о его миссии.
Еще никогда прежде Какаши не доводилось заставать противника в столь пикантный момент, и это немного сбивало с толку. Особенно сбивали с толку полные, дерзко ощетинившиеся пиками сосков груди беглянки из Тумана и крутой изгиб ее мощных, в белых полосах шрамов бедер… Хатаке едва заставляет себя оторваться от приятного зрелища и взглянуть на ее любовника, что спешно тянется к сумке, лежащей неподалеку. А вот и похищенные свитки…
А ларчик-то просто открывался, вдруг думается Какаши, и он душит смешок. Никаких заговоров, никаких интриг и тайных организаций… Это не политика, а всего лишь любовь.
Масару Хирото и Фумико Акеми - просто «он» и «она» по разные стороны баррикад.
Но время для лирики наступит позже, одергивает себя Хатаке и едва успевает увернуться от огромной водяной акулы, призванной Акеми. На секунду он теряет противников из вида, и те успевают броситься врассыпную, укрываясь за колоннами.
Хатаке даже не пытается их преследовать – незнакомая местность, так что можно легко нарваться на ловушку или засаду. Нет, он предпочтет выждать и проанализировать…
Первым терпение теряет Хирото, воспользовавшись техникой земли и остатками воды от распавшейся акулы он атакует Копирующего мощным грязевым потоком. Какаши хорошо помнит эту технику – «Дотон: Дорью Тайга» и даже единожды видел ее в исполнении Третьего, так что знает чего ожидать и вовремя уходит с линии атаки – снаряды Грязевого Дракона проходят мимо, круша колонны.
Воспользовавшись прикрытием чужой техники, он быстро складывает печати и создает электрического клона, прячась в каменных развалинах.
Какаши тревожит отсутствие Акеми на поле боя, она явно что-то задумала, поэтому он поднимает повязку и оглядывает помещение шаринганом. Нукенин Земли, как он и предполагал, использовал клона, а это значит… Его собственный клон, с характерным звуком исчезает, а вонзившая в него катану Фумико застывает, парализованная молнией, высвободившейся после уничтожения клона.
Какаши выходит из своего укрытия и, на ходу формируя вокруг правой руки кокон Чидори, стремительно движется в сторону Акеми. Ее золотые глаза панически расширяются, яркий рот искажается в беззвучном крике. Но Хатаке даже не смотрит на нее – это Чидори предназначено вовсе не ей, а тому, кто ценой своей жизни захочет… Угадал!
На его пути вырастает Хирото и Какаши вонзает руку в чужую грудь, проваливаясь в горячее нутро по самое запястье. Отдернув руку и отряхнув с нее кровь, он стремительно движется в сторону Акеми, чтобы все закончить, но она, вдруг, ухмыляется и ее обнаженное тело начинает плавиться, словно подтаявшее на солнце мороженое.
Какаши и раньше видел эту технику, поэтому, стянув маску на подбородок, использует катон. С громким вскриком Акеми вновь возвращается в твердое состояние и болезненно морщится от огромного ожога на левом боку.
Неожиданно земля под ногами начинает дрожать, а под высоким потолком прокатывается гулкий рокот и сверху начинает сыпаться каменная крошка. Какаши резко оборачивается и видит, как Хирото улыбается окровавленным ртом.
Он… Он вызвал землетрясение!
К выходу из пещеры они с Акеми бросаются одновременно, вот только Какаши быстрее – он выбегает в тоннель и перегораживает проход. Он бежит быстро, не оборачиваясь, слыша, как за спиной рушится огромная пещера и мечется в ярости Фумико.
Хатаке едва-едва успевает выбраться из разрушающегося тоннеля и с облегчением валится на прохладную траву. На усталое тело вязким, тяжелым ватным одеялом наваливается оцепенение.
Это типичный «отходняк» после боевой мобилизации – в голове гулкая пустота, а тело словно ватное и свинцовое одновременно.
- Заболеешь, - говорит Паккун и тычется носом Какаши в щеку.
Хатаке, словно в подтверждение его слов, чихает.
- Вот-вот.
Какаши садится на земле и небрежно натягивает маску обратно. Шаринган привычно пульсирует болью, и он прячет его под повязку.
- А где свитки?
Хатаке досадливо морщится – опять в штабе прочтут целую лекцию о надлежащем уровне выполнения миссий.
- Там остались, сам едва успел ноги унести.
- Бывает, - в голосе пса слышится сочувствие.
Только сейчас Какаши замечает, что ранен: видимо один из осколков разбитой колонны задел его плечо по касательной. Разорвав в этом месте одежду, он просит Паккуна осмотреть ранение.
- Жить будешь, но перевязать надо.
Кое-как наложив перевязку, Хатаке встает на ноги и медленно бредет в сторону деревни.
- Может тут заночуем? – предлагает Паккун, идущий рядом.
Какаши оглядывается и качает головой. Он слишком устал от этих болот, чтобы провести здесь еще и ночь. Ему нестерпимо и совершенно непрофессионально хочется домой, в залитую солнцем Коноху, к неутомимому Гаю, к своей холостяцкой квартирке с одиноким, едва живым кактусом на подоконнике и полке с «Ича-Ичей»…
- Нет, Паккун, домой.
- Домой так домой.
***
Но прежде, чем вернуться в Коноху, Какаши возвращается в дом на холме: это слишком деликатная миссия, чтобы оставлять за собой следы.
И каким-то шестым чувством Хатаке уже знает, кого найдет в темной гостиной.
- Что ты здесь делаешь?
Мальчишка, лежавший на полу и разглядывавший кровавые следы на потолке, вздрагивает и садится.
- Вас жду.
- Зачем?
- Поговорить хочу.
- О чем же? – Хатаке не теряет времени и ходит по комнате, собирая в рюкзак свои вещи.
- О том… Том, что случилось. Я ведь не мог так быстро выбежать из веранды. Никто не мог, - хмуриться Тетсуо. – Но я и вы очутились в дюжине шагов возле дома.
- Знаешь, иногда в критических ситуациях в людях просыпаются особые силы, - не слишком убедительно врет Какаши. – Вот и в тебе проснулись.
- Вы - шиноби.
Какаши замирает, а потом медленно оборачивается к собеседнику.
- Да ну?
- Вы двигаетесь быстро, - тихо, но решительно говорит Тетсуо. – И ходите бесшумно. И еще вы были на болотах, у вас сандалии грязные… Вы ведь ловили того демона, да?
Хатаке хмыкает.
- Даже если это и так, то что?
- Вы ведь знаете, что здесь случилось, - Тетсуо кивает на кровавые следы. – Зачем он это сделал?
Какаши вздыхает и скрещивает руки на груди. Что же делать?
Мальчишка очень сообразителен для своих лет, и при должном обучении из него мог бы получиться отличный шиноби, но… Он ведь сюда не благотворительностью заниматься приехал. Миссия выполнена, его больше ничто здесь не держит.
- Пожалуйста, я никому не расскажу, - вдруг подается вперед Тетсуо и его глаза загораются. – Просто мне нужно это! Мне нужно знать!
Какаши привык доверять интуиции, и в этот раз она подсказывает, что мальчишка действительно будет молчать. Но правила… Хатаке вдруг понимает, кого он ему напоминает, этот Тетсуо – Обито. И дело даже не во внешности и не в манере поведения – как раз в этом-то между ними нет ничего общего. Их схожесть кроется в чем-то другом, в чем-то неуловимом, что скользит в прямом, внезапно ставшим таким решительным взгляде и в голосе…
- Он не убивал их.
- Но кто тогда?..
- Его звали Кайоши, и он действительно был шиноби Огня. В разгар войны он бежал из своей скрытой деревни, прихватив с собой очень ценные свитки. Его долго не могли найти, но когда нашли… Они убили его. Пепел, что нашли у колодца – его прах.
- Но зачем они убили детей? Они же были не шиноби!
- Были. Он вырастил их как шиноби, поэтому, когда за ними пришли, они оказали сопротивление, - Какаши хорошо знает, о чем говорит: он и сам не раз принимал участие в подобных зачистках. – Поэтому их тоже убили.
Хатаке не может понять, зачем рассказывает все это мальчишке, в чьих жилах течет кровь шиноби, но что проживет всю свою жизнь как гражданский.
Наверное… Наверное, он просто стал сентиментален с годами.
- Зачем… - вдруг шепчет Тетсуо. – Зачем вы становитесь шиноби? Зачем вы убиваете друг друга?
- Затем, что кто-то должен быть шиноби, - устало отвечает Какаши. – В мире есть эта ноша, и кто-то должен нести ее. Люди не умеют жить в согласии и любви, такова уж наша природа, а мы… Одни говорят, что мы - меньшее из зол, другие, что мы и есть зло.
Мальчишка кусает губы и в уголке бледного рта проступает алая капля.
- А что думаете вы?
Что думает он? Какаши поправляет сбившуюся повязку и морщится, когда присохшая кровь отдирается от раны. Он думает… Да ничего он не думает, но разве скажешь так ребенку? Разве поймет он, что значит быть шиноби?
Быть шиноби, наверное, в крови. Его отец был шиноби, его дед был шиноби и весь его род – шиноби до мозга костей.
Какаши рад был бы сказать что-то высокое, чистое, пронизанное идеалами Воли Огня, но… Он просто говорит правду.
- Я не знаю другой жизни кроме этой. На войнах и миссиях я потерял всех, кто когда-либо был дорог мне. - Наверное, это «синдром попутчика», - думает Хатаке, - когда, видя человека в первый и в последний раз в жизни, вдруг неожиданно для самого себя открываешься ему так, как не открывался ни перед кем из близких. - Но я верю в то, что все это не зря. Мой учитель говорил, что мир и процветание всегда оплачены чьей-то кровью. Но так же он говорил и то, что нам всегда нужно выбирать, кем быть и чем жертвовать. Этот мир, возможно, худший из миров, но это наш мир.
- Значит, вы защищаете этот мир?
- Можно сказать и так. Хотя у нас не всегда получается… - Какаши хмыкает и перекидывает лямку рюкзака через здоровое плечо. – Ты ведь все уже понял.
Тетсуо встает и подходит к Хатаке почти вплотную. Из-за разницы в росте ему приходится запрокинуть голову и Какаши невольно восхищается тем, как изменился этот пугливый мальчишка за каких-то несколько дней.
- Я ведь тоже… Тоже шиноби, да?
- Да.
- Мой брат и моя мать ненавидят шиноби, они говорят, что он них только беды.
- Но решать ведь не им – тебе.
Несколько секунд они стоят в молчании, а потом выходят на улицу. Какаши бросает взгляд на мрачный дом и только сейчас вспоминает то, что хотел сделать уже давно.
- Подержи-ка, - говорит Хатаке, отдавая рюкзак Тетсуо и быстрым шагом огибает дом.
От колодца, накрытого крышкой, слабо-слабо тянет силой, раньше Какаши думал, что это от того, что его построили при помощи техник, но сейчас… Сейчас он вдруг позволяет себе одну догадку.
Что такого мог унести беглый дзенин? А главное – почему это дело до сих пор находится в засекреченной секции архива?
Тяжелая крышка сдвигается неохотно, скрипит и стонет, но все же сдвигается. Какаши морщится от неприятного запаха гнили и сырости, но любопытство пересиливает – он перегибается через высокий каменный бортик и заглядывает внутрь.
Вот и ответ на вопрос: потому что, даже зачистив дом и уничтожив всех, ойнины так и не сумели найти пропажу.
Хатаке концентрирует чакру в ступнях ног и ладонях, а потом осторожно спускается в колодец. Он почти пересох – воды осталось метра на полтора, не больше, так что он легко достает со дна запечатанный контейнер со свитками.
На всех стоит маркировка «S». Это киндзюцу – запрещенные техники, львиная доля которых была страшным наследием Орочимару.
Какаши пересчитывает их – почти дюжина. Это действительно много, и на черном рынке каждый из них стоит целое состояние.
Как же так получилось, что потомственный шиноби, всегда бывший лояльным Конохе, бежал из деревни, в самый нужный момент, забрав из агонизирующего селения настолько опасные и ценные свитки?
Какаши никогда не мог понять причин его поступка, но сейчас… Сейчас он вспоминает недовольство Сакумо, когда его двоюродный брат - Кайоши Хатаке привел в клан невесту не из куноичи.
«Гражданская» - только и процедил он сквозь зубы. Тогда Какаши бы слишком мал, чтобы понять отца, но сейчас, кажется, понимал и Сакумо и Кайоши.
Ему вдруг необычайно отчетливо вспоминается взгляд Хирото, отступника из Страны Земли, что своим телом прикрыл женщину, ради которой предал всю свою жизнь. Может быть, в этом и была причина?
Любовь.
В случае Кайоши любовь к женщине, что никогда бы до конца так и не поняла, что значит быть шиноби. Что никогда бы не простила мужу смерти их детей в разрушенной Девятихвостым Конохе, что умоляла его бежать прочь, прочь от войны… И Кайоши поддался.
Еще никогда прежде Какаши так не задумывался о той пропасти, что отделяла шиноби от обычных людей. Неужели они действительно настолько разные?
Хатаке не знает ни одной пары, состоящей из гражданского и шиноби – только изредка слышит сальные шуточки в дзенинских раздевалках о мелких интрижках, которые всегда заканчиваются одним и тем же – ничем.
Разница в психологии слишком велика, и то, от чего обычных людей будут годами мучить кошмары, шиноби же не лишит даже аппетита. Об этом Какаши знал не понаслышке.
- Из-за этого их убили?
Хатаке вздрагивает и обнаруживает себя сидящим на бортике колодца и прижимающим к груди контейнер со свитками. Тетсуо стоит в нескольких шагах от него, сгорбившись под тяжестью рюкзака.
- Да.
- Из-за куска бумаги?
- Если бы все было так просто… Эти «куски бумаги», попади они не в те руки, могли бы уничтожить целые города, если не страны.
- Понятно, - серьезно кивает мальчишка.
Какаши, проверив целостность контейнера и смахнув с него остатки воды, осторожно складывает его в рюкзак.
Свитки скоро будут возвращены на место, прошлого не вернуть, а природы людей не изменить. Он закончил свою миссию и может возвращаться домой.
Хотя… Хатаке встречается взглядом с желтыми глазами – отличительная черта некогда могущественного, но ныне рассеянного по свету клана Кайто.
Нет, он еще не закончил.
Какаши кладет ладонь поверх рыжих волос.
- Решать тебе, - повторяет он.
Тетсуо хмурится, а потом, вдруг, словно что-то для себя решив, широко улыбается, от чего его рыжие волосы и веснушки на лице становятся в несколько раз ярче.
- Мне, - кивает он.

Вопрос: ?

1. спасибо :З		9	(47.37%)
2. ниасилил/ не круто		2	(10.53%)
3. хочешь потрогать мои подушечки? (с)		8	(42.11%)
Всего:		19

@темы: fiction, Naruto, G

---

Инсайдер!

UPD: подтягивайтесь, народ!
С нами уже:
Hashi_Sonya - пруф
Shelma-tyan -пруф
Shinsoo пруф
Meliorator пруф
Tyki-san пруф
Кто следующий?)

Я не хипстер, я только учусь!
Знаю, что этот флешмоб уже всем набил оскомину и вообще вызывает сугубо хипстерские ассоциации, но он мне нравится, я всегда хотела попробовать, но как-то ни времени не было, ни желания... И вообще неловко.
Но тут звезды на небе сошлись в 64 позу Кама-сутры, к тому же конец света не за горами, так что я решила попробовать и будь, что будет!
Пилю фоточку содержимого моего рюкзачка и лелею робкую надежду, что кто-нибудь из вас откликнется и присоединится

Начну с того, что в моем рюкзаке, увы, не содержится ни прохода в Нарнию, ни даже мало-мальски запрещенных законом вещей, поэтому меня одолевало великое искушение добавить в ээ...фото больше, БОЛЬШЕ всякой няшноты. Черных фаллоимитаторов, намордников, отрубленных голов и полных собраний сочинений Ницше и Шопенгауэра. Но я сдержалась, я старалась быть правдивой. Тем более, что всю эту фигню я обычно оставляю дома
Поэтому только реализм! Только хардкор!

Так что фоточка получилась немного скучной, но что есть, то есть.
Итак-с.
1. Захар Прилепин "Патологии". Я очень, очень люблю книги и фильмы на военную тематику, особенно меня штырит от военных походов Александра Македонского, Иракской и Чеченской войны. "Патологии" о последней. Сейчас я где-то на середине и пока что все очень-очень. Позже напишу о ней в книжном псто.
2. Студак.
3. Внешний жесткий диск, самсунговский, пригламуренный, с ололо-дизайнерским корпусом. Подарок от друга, нежно любимая вещь, вмещающая бездну фильмов о войне, гомосексуалистах и приключениях придурков-неудачников.
4. Зачетка. Дубликат, со все еще девственно-чистыми страницами... Но я исправлюсь, честно.
5. Ежедневник. Мой ми-ми-ми ежедневничек, содержащий в себе кучу всякой годноты вроде расписания занятий, телефонов, адресов,списков покупок, кратких заметок о прочитанном/просмотренном, планы фанфиков и сроки их сдачи,схемы приема лекарств и даже рисунков, которые я люблю делать на скучных лекциях. Что-то вроде

этого

6. Паспорт. Без обложки, все время забываю...
7. Кошелек , за который Дейски меня чуть с потрохами не сожрал
8 Матирующие салфетки Mary Kay. С пудрой у меня как-то не срослось.
9. Косметичка-пенал.
10. Слева-направо: пузырек-неделька с лекарствами, блеск для губ, капли для глаз (чтобы препода не думали, что я ночи напролет долблю травку), флешка, ручка, расческа, наушники.
11. Браслеты и сережки-птички которых не видно Зимой я предпочитаю все украшения носить в сумке и надевать только по приходу в универ, т.к. терпеть не могу, когда тела касаются холодные металлически заклепки/ремешки.
12. Футляр для очков. Няшный <3
13 Карточки: скидочные, накопительные, банковские...
А, и еще телефон. Беленький, роняемый стабильно раз в неделю, но все еще живой.

Ну вот вроде бы и все.
Ребя-ят, может и вы зафотаете свою годноту?
Meliorator! Уж ты-то точно не должен остаться в стороне, в твоей сумке с первого класса были тонны ништяков и клевостей!

запись создана: 20.12.2012 в 12:29

@темы: флешмобомания, би криэйтив!

---

как я встретил конец света

Проверка связи.
Привет-привет. Раз-раз.
Полет проходит нормально.
Внештатных ситуаций:

0.

И даже демон рождественских распродаж не смог обнулить мою карточку.
Предновогодних покупок:

2.

Наконец-то приобрела эко-сумку. Теперь я больше не буду терзаться чувством вины, покупая полиэтиленовые пакеты. Мастхев и вин.
Хороших фильмов:

1.

Джон Уотсон в роли ворохоббита прелестен. Эльфийский папаша агент Смит все так же сексуален . Ах, Элронд, я хочу от вас высокорейтинговых фиков и больше, неизмеримо больше гивок на тумблере.
Сданных экзаменов:

1.

Но оценка не удовлетворяет моим амбициям. Пойду на пересдачу и покажу ему Спарту!
Конец света встречен успешно.
До связи.

@темы: вести с полей, пишу, что вижу, что вижу, то пишу

---

Кто мои сладкие сученьки? Кто мои сахарные детки? Кто мои мармеладные крошки?
Ну конечно же это Томми Гоббс, Коленькая Макиавелли и Карлуша Маркс!
Две тысячи лет истории права и политики за пару сладостных бессонных ночей, что может быть лучше? Зато теперь я точно знаю самые смищные имена для своих будущих гипотетических отпрысков: Барух, Иеремия, Гракх, Марсилий, Гуго...

страннота

Дейски, кстати, по этому поводу даже перефразировал Мэддисона: Марсилий Падуанский - пес уебанский. Я теперь даже боюсь представить какая истерика со мной приключится, если мне выпадет этот билет...
Хотя, справедливости ради, мне нравится изучать марксизм, утилитаризм и забавных чуваков, относящихся к схоластическому направлению. Они, кстати, вызывают у меня искренний идеологический батхерт.
Ну а если о позитивном, то святые угодники, я только что закончила критику для фика на третий тур! Гип-гип, ур-ра!
*чепчики => воздух*

@темы: вести с полей, немного шопенгауэра

---

Не время для секса

Как-то безрадостно у меня в последнее время с высоким рейтингом складывается - ни порно, ни задорно... Все одно да потому: всунул, вынул, покурили, на том и порешали. И это еще в лучшем случае, потому что некоторые тексты, не просят - ТРЕБУЮТ много, действительно МНОГО секса. Такого чтоб ух! и ах!
А у меня только швах. И читатель это прекрасно видит.
Вот раньше, помню, было круто.
Мне понравилось писать рейтинговую сцену для "Человеческого фактора" (жаль, что он у меня дальше этих сцен и не пошел) и для "Покажи мне любовь" и даже гетную педофильскую сценку из"Гала для Эйдзи". А потом запал исчез - испарился, и все тут.
Теперь мне куда больше по душе писать что-нибудь такое... юстово-церебральное, с намеками, хождениями вокруг да около, с отрубленными головами с интригами и интрижками... Хотя до действительно закрученных в плане сюжета текстов у меня нос еще не дорос, но то дело поправимо. Терпение и труд мне в помощь.
Но что же случилось? Может быть просто наскучило? Приелось? Потеряло актуальность?
Скорее всего.
Да и чего нового я там могу описать? Дырок-то все столько же... Да и способов их попользовать со времен де Сада вроде как не прибавилось... А всякие там зоофилии и омегаверсы не мое, хоть ты тресни: читать-то читаю (вон, у одного Водолея этого добра сколько), но писать как-то не тянет.
А ведь были времена, когда я, маленькая и наивная, строча очередной вырвиглазный набросок с тысячью и одним деепричастным оборотом, мечтала: что мол стану фикрайтером и покажу всем кузькину мать! NC-17! NC-21! NC-только не живут!
А сейчас вроде какой-никакой, но уже фикрайтер, а до NC-стольконеживут так дело и не дошло. Да и желание дойти куда-то пропало.
Эх, не бывать мне Королем Сладких Дырочек и Властителем Упругих Фаллосов, не сбыться моей детской месте... Да ну и черт с ними, с потрахушками... Не сексом едины, верно?
А пока пусть вместо жарких и грязных соитий здесь будет самый маленький хамелеончик в мире Brookesia micra.
Всем добра

@темы: вести с полей, фикрайтерское, кинкообразующее предприятие

---

Чистила зубы, заметила, что начал прорезаться последний зуб мудрости.
Эгегей! + 5 к интеллекту... Ну теперь-то я точно сдам сессию

@темы: вести с полей

---

Так и хочется сказать, что настало славное время для небольшой передышки, но куда уж там! В ближайшие дни меня ждет теснейшее знакомство с такими веселыми и мертвыми ребятами как Беккариа, Руссо, Бентам, Пейн (не тот, увы) Конт, Кельзен... Отличная компания для создания предновогоднего настроения, не находите? Рекомендую всем
Ну а пока начну потихоньку перетаскивать конкурсные тексты на уютненький. Первонах - "Человечность". "Время перемен" будет позже, ибо объем фика большой и редактировать чуть менее, чем дохуя

Название: Человечность.
Автор:  Maksut
Бета:  Meliorator
Персонажи: Учиха Мадара, Узумаки Мито, Сенджу Хаширама, оригинальные персонажи.
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма, ангст
Размер: 2300 слов
Дисклаймер: не принадлежит, не извлекаю.
От автора: Жесткий ООС Хаширамы, по желанию Мадары и Мито. AU в рамках канона. Заговоры. Пафос. Жестокость. Рефлексии.
Саммари: Те, кто через сотню лет станут легендами, тоже были людьми. Их история стара как мир: кто-то мстит, а кто-то любит, но в результате все одно – кто-то должен умереть. Кровь за кровь и смерть за смерть, их не устроит что-то меньшее.
Размещение: только с разрешения автора.
Посвящается: единственному и неповторимому Meliorator!

Фик написан на второй тур для Фанфикеров-лузеров по

теме

Сделать невозможное возможным -
8.1. Обходные пути ведущие к цели
8.2. Личная сила и целеустремленность как факт



______________________________
Фуиндзюцу ("Техника запечатывания") - техники, предназначающиеся для запечатывания больших количеств чакры. Мастерами Фуиндзюцу были члены клана Узумаки.
Ниндо ("Путь Ниндзя") - термин для образа жизни Шиноби. В зависимости от Шиноби, этот термин может охватывать всё что угодно, на пример добровольные правила или обещания, которые были даны кому либо. По словам Учихи Мадары, Ниндо клана Учиха - это сражаться с кланом Сенджу ради мести.

— Разве месть не в руках божьих?
— Нет. Ведь Бог не получит от нее того удовлетворения, какого жажду я.
Грозовой перевал.

Когда Мадара впервые видит жену Сенджу Хаширамы, то не может поверить своим глазам: кто из глав великих кланов Огня мог жениться на этом демоне? Ответ прост: только тот, кто может укротить его…
Они встречаются на ежегодном приеме дайме.
Сначала глазами – через разодетую в шелка и золото толпу.
Потом плечами – в узком проходе за мраморной колонной.
Они терпеливы и расчетливы, никто и никогда не мог бы и подумать, что их, таких бесконечно далеких и чужих может связывать что-то, кроме церемониальных приветствий.
Опасность быть застигнутыми греет кровь не хуже дорогого вина, что в изобилии подают знатным гостям: за Мадарой по пятам следуют старейшины клана, за Мито на почтительном расстоянии плетется охрана из Сенджу. Но могут ли старики и охранники угнаться за ними? На блестящем паркете, как на поле боя нет места компромиссам: два хлопка теряются в гомоне светских бесед и клоны послушно заменяют своих создателей.
На крыше холодно, темно и тихо, заморочить голову местной страже дело нескольких секунд.
- Кто с кем спит и кто кому платит… Из года в год одно и то же, репертуар их сплетен неизменен, - Мито презрительно поводит плечами в белом шелке.
- Они называют это «стабильностью». Или «преемственностью традиций». Выбирай на свой вкус.
- На мой вкус, говоришь? - Мито склоняет голову к плечу и хрустальные колокольчики в ее волосах вспыхивают перезвоном, похожим на презрительный смех. – На вкус как твоя стряпня.
- Ты очаровательна, - Мадара делает шаг вперед и целомудренно касается губами чужих губ. На секунду ему кажется, что сквозь облако аромата благовоний он чувствует то самое, что вскружило ему голову почти десять лет назад – запах дыма костров, разогретой стали и свежей крови. – Лучшая из женщин.
- Худший из мужчин, - беззлобно парирует Мито и подходит к самому краю крыши. Занеся одну ногу над черным зевом бездны, она позволяет белой туфле соскользнуть к самым кончикам пальцев, а потом, покачав ее пару секунд, надевает вновь. – Время требует своего, я старюсь.
- Мито, которую я знал, лгала искуснее.
- Мито, которую ты знал, больше нет. Как и изрядной части клана Узумаки.
- Неужели… - Мадара хочет расхохотаться: Хаширама Сенджу всегда добивается того, чего хочет.
- Хаширама-сан сделал мне предложение от которого не отказываются, - в звоне колокольчиков слышится что-то скорбное, почти траурное. – Либо я буду счастлива в браке с ним, либо он будет счастлив наедине с клановым архивом Узумаки.
- Даже так, - Мадара качает головой, в его душе борются два противоречивых чувства – восхищение и ненависть. Но эти чувства вспыхивали в нем всякий раз, как речь заходила о Сенджу Хашираме.
- И ты согласилась?
- Разве у меня был выбор? К тому же… Смерть – единственное, чего не в силах отменить мои печати.
В мощи печатей клана Узумаки Мадара даже не сомневался – им не раз доводилось воевать бок о бок и даже против друг друга, так что он знал, на что они способны в бою. Но все же… Что же скрывали их свитки, раз Хаширама Сенджу – воплощенная расчетливость и предусмотрительность пошел на такой риск как убийство членов уважаемого клана, а потом на банальный шантаж?
- Биджу, - словно читая его мысли, говорит Мито. – Наши фуиндзюцу настолько совершенны, что мы можем запечатывать даже хвостатых.
Мадара вскидывает голову и в упор смотрит на женщину: шаринган подмечает каждую деталь, каждую мелочь… Она не лжет.
- Но зачем? Что он собирается с ними делать?
- Разве ты не знаешь, как называют моего мужа в столице? – верхняя губа Мито дергается и хорошенькое личико искажает оскал. - Великий Миротворец Хаширама Сенджу, сумевший объединить земли Огня.
Мадара фыркает, а потом кивает:
- Знаю. И значит ключевое слово здесь «Великий»?
- Власть же она такая… Как морская вода – чем больше пьешь, тем сильнее жажда, - Мито передергивает плечами, от чего оружие, спрятанное в широких рукавах негромко позвякивает. – Но не мне тебе об этом рассказывать, верно? Хаширама желает обладать хвостатыми, а о том, что его желания всегда воплощаются в реальность, ты уже знаешь.
Мадара не обращает внимания на едкие слова Мито, он погружен в собственные размышления. Хвостатые твари – легендарные порождения воли Рикудо Сеннина… Зачем эти неуправляемые твари Хашираме? Что за амбиции его одолевают, раз ему понадобилась настолько сокрушительная сила?.. В том, что Сенджу сможет обуздать Биджу Мадара даже не сомневается. Проклятая воля Огня уже смогла объединить под одними знаменами десятки разрозненных кланов, что ему эти хвостатые?
Великий Миротворец… Величайший Интриган, чьи коварность и подлость соизмерима лишь с его же жадностью до великих свершений.
- Чего ты хочешь от меня?
- Ничего, чего бы ты не захотел сам, - улыбается Мито обольстительно и нежно. – Я дала Сенджу клятву быть с ним до тех пор, пока смерть не разлучит нас. И слово «смерть» здесь единственно важное.
Мадара позволяет прохладным пальцам скользнуть в вырез его парадного одеяния, эти прикосновения будят в нем смутные воспоминания о том, что они делили на двоих в полевом лагере задолго до того, как в его жизни проросло ядовитое древо по имени Сенджу Хаширама.
- Мне нравится то, что ты говоришь, - Мадара целует узкую белую ладонь, прослеживая губами едва заметные линии вен. – Мне нравится то, как ты говоришь. Но меня смущает одна деталь…
Мадара заламывает тонкое запястье и рывком притягивает к себе женщину, кладя вторую руку ей на живот. На теплый, чуть округлившийся живот, который хорошо скрывает плотный шелк и покрой платья.
- Как думаешь, стал бы я главой клана, если бы полагался только на чужие речи? – вкрадчиво спрашивает Учиха, наклоняясь к уху замершей Мито. – Сколько ты в браке? Всего ничего! Семена Сенджу прорастают словно сорная трава, не правда ли?
- Я…
- Тише, тише, - Мадара крепче прижимает ладонь к приятно округлому животу, а потом с силой надавливает, вырывая у Мито сдавленный стон. От мысли, что сейчас частичка Сенджу Хаширамы целиком и полностью находится в его власти внутри разливается что-то горячее и тягучее. – Разве я могу тебе верить? Тебе, уже оскверненной духом Огня? Тебе, подстилке Сенджу, что носит под сердцем его ребенка?
- Кто виноват, что подстилкой Хаширамы стала я, а не ты, - выплевывает Мито, а в следующий миг оказывается на другом конце крыши.
Мадара смахивает со щеки теплые капли.
- Ты забываешься, - Мито одним движением прячет испачканный кровью клинок обратно в рукав. – Не путай меня с женщинами клана Учиха. Я – Узумаки.
Испорченная семенем Сенджу, живущая в неволе, пылающая жаждой мести… И все же бесстрашная, как львица и хитрая, словно лиса. Действительно, лучшая из женщин.
- Значит, ты хочешь мести?
- Считай это моим ниндо.
- Твоим? Тогда уж «нашим».
Мито подходит к Мадаре вплотную и заботливо прижимает белый платок к ссадине на его щеке.
- Во мне, - полушепотом начинает она, не глядя Мадаре в глаза. – В отличие от тебя, нет ни капли любви к Хашираме.
Учиха накрывает пальцы Мито своими, и отводит ее руку.
- Он убил моего отца и братьев. Даже Садзе… ему только-только исполнилось пятнадцать.
Мадара хорошо помнит и отца и братьев Мито – красноволосые, темноглазые, с неисчерпаемым запасом дьявольски хитрых дзюцу и неистощимым запасом чакры… Таких не забудешь даже если захочешь.
Но у Мадары слишком хорошая память – он помнит не только мужчин клана Узумаки.
- Но разве не должна ты хотеть отмщения за смерть своей сестры?
- А я хочу, Учиха, очень хочу, - шепчет Мито. – Я бы вырвала тебе язык, а потом бы выколола твои драгоценные глаза и поместила в банку, чтобы любоваться ими по утрам, но… Ты одолел Акане в честном бою, она умерла из-за собственной же глупости – возомнила, будто бы сможет тягаться с шаринганом.
Мадара вспоминает гордую и неприступную Акане Узумаки, которую оказалось так просто разрубить от плеча до паха одним взмахом катаны.
- Но я умнее и я знаю, что не ты мой враг. Мой враг каждую ночь делит со мной ложе, его я не спутаю ни с кем.
Учиха облизывает пересохшие от холодного ветра губы.
- Хочешь, чтобы я избавил тебя от неугодного мужа?
- Мы оба знаем, что в честном бою Хашираму тебе не одолеть, - задумчиво начинает Мито, а потом, словно спохватившись, спешно добавляет. – Он днями напролет изучает мои свитки и уже владеет фуиндзюцу едва ли не лучше, чем я.
- Но что-то мне подсказывает, что некоторых свитков в твоей библиотеке он так и не нашел.
- Верно, - сверкает глазами Мито. – Я знаю, как призвать Кураму…
- И я знаю, как призвать Кьюби но Йоко, - обрывает ее Мадара. Его уже изрядно утомил весь их разговор, полный недомолвок и полутонов. – Но никто не знает, как контролировать эту тварь, даже в записях древних об этом ни слова, только предостережения!
- А вот здесь ты ошибаешься, мой клан не зря специализируется на печатях… Обладая этими знаниями и мангекье шаринганом, ты сможешь контролировать Кураму.
Мадаре кажется, что он ослышался. Контроль над Курамой? Со времен первых потомков Рикудо Сеннина было не больше полудюжины попыток обуздать Девятихвостого… И все как одна – неудачные.
- Хаширама не доверяет мне и правильно делает… Но того, что мне удалось узнать достаточно, чтобы понять: он готовит нечто масштабное. К нему стекаются посланники со всех концов мира: Земля, Молния, Вода, Ветер… У меня есть свои люди в окружении дайме Водоворота и то, что они говорят… Я знаю, это прозвучит невероятно, - Мито ненадолго замолкает, а потом говорит уверенно. - Но мне кажется, что Хаширама хочет создать мощный межгосударственный союз на основе Биджу.
Мадара прищуривается.
До этого конкретного момента он не был уверен в том, на чьей Мито стороне, но сейчас… Те сведения, что доносили ему разведчики, внедренные в Резиденцию Хокаге и то, что говорит Узумаки похоже на две половинки одного целого – они соединяются меж собой, не оставляя ни сантиметра зазора.
И Мадара понимает: Сенджу мало собрать под своим знаменем все кланы Огня. Он желает собрать под своим крылышком всех шиноби мира, связав и обязав их «подарком» в виде хвостатого демона - неконтролируемого сгустка ненависти, чья разрушительная мощь сопоставима лишь с войной.
Сенджу Хаширама действительно жаждет мира. Мира на своих условиях, потому что только он один со своим мокутоном и фуиндзюцу Узумаки способен остановить разбушевавшихся Биджу.
Вот уж действительно – власть что морская вода. Куда там ему, Мадаре, с его притязаниями на одну лишь Страну Огня… Хаширама шагнул многим дальше – ему нужен весь мир.
Но возможно ли это?
Если даже сам Рикудо Сеннин, сумев подчинить себе Джуби и избавив мир от опасности гибели, так и не смог изменить природы человека… Сможет ли Сенджу Хаширама превзойти мудреца шести путей и сплотить человечество?
Мадаре не может сдержаться и хохочет в голос.
- Он что… Неужели он серьезно думает, что Биджу принесут людям мир? – едва не задыхаясь от смеха, спрашивает Учиха.
- Он Сенджу, - говорит Мито так, словно бы это все объясняет.
Хотя это действительно все объясняет.
- Он Сенджу, - отсмеявшись, повторяет Учиха. – Сенджу…
Мадара слишком хорошо знал людей, чтобы обманываться, будто те могут измениться. О, нет, как для хищника в порядке вещей охота на других животных, так и для человека нет ничего естественнее, чем убийство себе подобных. Жажда войны – вот, что толкает мир вперед, вот что вращает колесо их реальности.
Но Хаширама… Как может этот Сенджу, пройдя через столько битв и увидев столько смертей, продолжать жить верой в людей? Разделяй и властвуй, говорили предки Мадары.
Неужели Хаширама хочет поспорить с мудростью древних?
- Я рискну всем, - наконец говорит Мадара и это чистая правда: если в ближайшие полгода ему не удастся склонить старейшин на свою сторону, то ему не останется ничего, кроме как отстаивать честь Учиха в одиночку. – А чем рискнешь ты?
Мито сжимает губы в бескровную нитку и переступает с ноги на ногу. С нее, словно позолота, разом облетает вся загадочность и то хищное очарование, которое привлекло Мадару когда-то – сейчас она действительно выглядит на свой возраст и Учиха вспоминает, что они почти ровесники.
Белая рука на белом шелке – Мито бережно гладит себя по животу, а потом поднимает на Мадару усталые глаза.
- Кровь за кровь, верно? – улыбается она и в уголках ее губ собираются невеселые морщинки. – Я убью того, кто дорог Хашираме, как он убил того, кто дорог мне. Ты примешь эту плату?
Она убьет ребенка Сенджу? Мадар силится представить лицо Хаширамы, когда тот узнает о смерти еще не рожденного наследника… Силится и не может.
Возможно именно в этом-то и дело?
Мадара никогда не видел Хашираму в печали, в ярости, в искреннем веселье… Только вежливая и отстраненная маска: плотно сомкнутый, неулыбчивый рот, спокойные, ясные глаза, гладкий лоб. Ни упоения битвой, ни гримасы боли… Иногда Мадаре начинало казаться, что вместо горячей крови по венам Сенджу струится прохладный и тягучий древесный сок, такой упоительно сладкий на вкус… Но Хаширама был человеком – Учиха своими глазами видел, как из ран его шла кровь, а на смуглом лбу выступали капли пота.
Всего лишь человек, как ни крути.
Хотя через какую-то сотню лет об этом забудут – и Хаширама, и сам Мадара предстанут перед потомками непогрешимыми, полными сокровенного знания и мудрости Древними, в чьих заветах будут искать истину и черпать вдохновение.
Быть может, когда-то и сам Рикудо Сеннин был как они? Терзаемый противоречием, жаждой мести и обладания?.. Был человеком?
Но все это меркнет перед лицом истории. Кому будут интересны их мотивы? Потомки увидят лишь результаты их деяний.
- Я приму твою плату, - наконец говорит Мадара.
Он действительно примет эту плату, как если бы Мито отдала этого ребенка ему, а не смерти.
Плата за то, что ему лишь предстоит совершить. Плата за то, что он уже совершил.
Ребенок Хаширамы… Кровь от крови и плоть от плоти самого могущественного существа, какого он только знал.
Может быть тогда, он, наконец, увидит истинное лицо Сенджу Хаширамы?

Вопрос: ?

1. Да, я тоже люблю Тарантино.		9	(40.91%)
2. О, нет, как же так?! Митобыникогда, этожеребенок!		2	(9.09%)
3. Только детоубийство, только хардкор.		7	(31.82%)
4. Расскажи мне о портрете Эйнштейна, что висит у тебя над кроватью!		4	(18.18%)
Всего:		22

@темы: Naruto

---

#КРОВЬКИШКИМИКАДО

БОЛЬ

ЧТО ЭТО ЗА ПОЕБЕНЬ-ТО ТАКАЯ?! ЧТО ВООБЩЕ ЭТО ЗА ХУЙНЯ ТВОРИТСЯ В ЭТОМ МИРЕ?!!11!!1
ПОЧЕМУ Я НИКОГДА НЕ МОГУ НАПИСАТЬ ТО, ЧТО ХОЧУ??? ПОЧЕМУ ИЗ ЕБАНОГО ДНИЩА ДНА ПОДСОЗНАНИЯ НАРУЖУ ЛЕЗУТ КАКИЕ-ТО НЕВЕДОМЫЕ МОЗГУ ПЕРСОНАЖИ И СЮЖЕТЫ??!!
Уф, все, пар вроде бы выпустила.
А теперь к делу.
Невероятно печалит и фрустрирует тот факт, что мне зачастую бывает неподконтрольно то, что я пишу. Например, я очень редко знаю, чем закончится тот или иной фик. Или к какому разрешению придет основной конфликт текста. Или с кем в любовном многоугольнике останется Глав. Герой.
С одной стороны это как бы даже здорово - всегда есть элемент внезапности. Всегда можно удивить и удивиться самому. Но с другой ЭТО ПРОСТОФ ЕБАНЫЙ АД!
Сейчас я поясню причины столь сильной боли. Объясню на конкретном примере написания фанфика для конкурса Фанфикеров-Лузеров.
Все начиналось как нельзя лучше: воодушевленная позитивной динамикой отзывов и баллов, я в приподнятом настроении взялась за написание фика на третий тур.
День первый. Для начала я набросала списки интересующих меня героев и тех конкурсных тем, в которые их можно впихнуть. Получилось весьма бодренько, вспомнила кинки, которые давно хотела воплотить. Вспомнила про сессию, три часа готовилась к зачету. Молилась.
День второй. Сдала зачет, пообтекала, купила кучу книг на распродаже. Засела за чтение манги. Увлеклась. Вспомнила, что надо бы и поспать. Вспомнила, что через день сдавать фик для "Осеннего фестиваля", отложила пару кирпичей. Легла спать.
День третий. Сдала зачет, купила вторую кучу книг на распродаже. Вспомнила про сдачу фестивального фика. Охренела, побежала писать.Дописала за пять часов до сдачи. Отправила свету моих очей Рилении, сдала и с чистой совестью легла спать. В ужасе вспомнила, что через четыре дня сдавать текст для Фанфикеров-лузеров. Уснула.
День четвертый. Обтекала, занималась предновогодним шоппингом, начала писать фик про Саске и Орочимару. Заглянула в мангу чтобы уточнить эпизод, очнулась в три ночи. Подумала, что ну нихуя себе дела и от греха подальше легла спать.
День пятый. Читала про Томаса Мора, читала про Суйгецу. Остро ощутила бесперспективность фанфика с пейрингом Орочимару/Саске в виду малолетства последнего. Всплакнула, отложила кинк с тентаклями до лучших времен. Написала фанфик про Шикамару. Пофлудила всласть. Задумалась о прокрастинации.
День шестой. Читала про Лютера и Мюнцера. Охреневала от количества билетов к экзамену, читала про Цицерона и Великих Санинов. Начала фик про Орочимару, Джирайю и Цунаде. Планировала много секса, сисек и всяких фетишных вещей вроде сережек Орочимару, одежды Орочимару, языка Оро... нувыпонели, да? Спустя две с половиной страницы начала испытывать сомнения. Спустя еще две закрыла ворд и сделала вид, что этого не было... А что было, то не мое. Желая восстановить кислотно-щелочной баланс, запилила пост про Няшноту. Полегчало, но спать легла с предчувствием близости Пиздеца.
День седьмой. Проснулась и пожалела, что проснулась. Села писать фанфик про Суйгецу и Саске-Орочимару. Через три часа страданий начала молиться Кхтулху о скорейшем приходе конца света. Возненавидела и Саске и Суйгецу. Решила вернуться к фику с Санинами. Написала полстраницы, перечитала, пришла в отчаяние.Решила вернуться к фику с Саске и Суйгецу, возненавидела их еще больше. Поела. За шесть часов до сдачи ВНЕЗАПНО СУКА! начала писать фанфик про САРУТОБИ!! ХИРУЗЕНА, ЕБАТЬ ЕГО В АНУС САРУТОБИ!! В отчаянии пыталась приплести туда конкурсные темы, читала нарутопедию, СТРАДАЛА, читала нарутопедию, писала, молилась Иисусу о спасении души, НАПИСАЛА.
Отправила.
Да, блять, неписец ты ебучий, я тебя сделала! Выкуси!
А теперь фил май пэйн и фил зе диференс между тем, что ХОТЕЛОСЬ и тем, что ПОЛУЧИЛОСЬ.
ХОТЕЛОСЬ: сексуашечные герои, много секса, отношения, любовь, немного ненависти, интриги, сюжет.
ПОЛУЧИЛОСЬ: старый пень Сарутоби, рефлексии, курение трубки, рефлексии, Асума, рефлексии. и никакого секса. но оно и к лучшему, ибо 69-летний старина Хирузен и секс это как-то слишком даже для меня
И да, вот именно поэтому меня так печалит неподконтрольность моей фикрайтерской деятельности. Ах, насколько бы все было легче, если бы можно было за день выбрать персонажей, потом составить план, набросать сюжет и в темпе...ээ, пасадобля? вальса? танго? короче, без проблем написать фик, отредактировать и сдать.
Но в жизни не бывает просто. На то она и жизниь.
К тому же, если произойдет чудо и я таки пройду в 4 тур, то там ТОЧНО будет рейтинг. Хотя бы за кровь и кишки. Уж это-то я гарантирую.
К тому же получается какое-никакое, а разнообразие. Фико на первый тур был дженовый и экшеновый. На второй тур статичный, полный хитровыебанности интриг, светских бесед и жестокости (ми-ми). А фико на третий тур получился по стариковски рефлексивным, описательным и таким... семейным что ли? во всяком случае пропагандирующим классические ценности (в противовес "Человечности", в котором автор проявлял жестокость по отношению к эмбрионам). Так что налицо полное соответствие канонам плюрализма.

Саска, милы мой, если ты сумел продраться сквозь КРОВЬКИШКИМИКАДО, то знай, что я невероятно благодарна тебе за все. Ты вселяешь в меня уверенность и спокойствие

@темы: вести с полей, специальная олимпиада, немного шопенгауэра

---

Вечер няшноты

Привет-привет!
Вы все, наверное, жутко занятые и суррьезные, но вдруг кто захочет присоединиться?
Запиливаю квазифлешмоб "Напиши о 10 мелочах, делающих твою жизнь приятнее".
Можно рассказать о маленьких привычках/фетишах/ритуалах, которые присутствуют в повседневной жизни и вызывают улыбку/удовлетворение, но о которых редко говоришь даже с друзьями ввиду их незначительности (привычек, не друзей, лол))
Свои няшности можно пилить здесь в комментариях или у себя в уютненьком. И да, я приду и буду читать и комментировать, ибо я большой любитель узнавать такие штуки о людях

Пример: няшнота №1
испытываю кайф подчеркивая и выделяя в книгах особо приглянувшиеся места.
к примеру у меня есть томик Шопенгауэра, в котором на каждой странице по две-три пометки. или томик Фромма, пестрящий издевательскими комментариями и откровенным троллингом.
я знаю, что это странно, но это дает мне странное ощущение причастности к тексту и его автору.

еще о 9 няшностях

няшнота №2
я ненавижу колготки, но и в этом изобретении сотоны есть свои странные, но ништяки.
например под вечер, когда целый день ходишь в колготках + брюки + массивный ремень, при переодевании можно обнаружить одну забавную фичу: от пупка до самой лобковой кости тянется глубокий, ровный, розовато-белый след, как будто бы меня кто-то ювелирно вскрыл в этом месте, а потом аккуратно зашил.
я одобряю.
***
няшнота №3
обажаю стиль преппи и воротничок, выглядывающий из-под свитера веселой расцветки.
***
няшнота №4
очень люблю щелкать пальцами.
особенно когда долго печатаешь, это снимает усталость и боль.
или когда нервничаешь - похрустел и отпустило. :З
***
няшнота №5
обожаю выщелкивать таблетки из блистеров, удивительно медитативное занятие: шуршание пластика, надрыв крошечной капсулы и стук таблетки о дно бутылочки-недельки (маленькая стеклянная баночка из-под йодомарина, куда я складываю 49 таблеток на неделю, чтобы не забывать пить).
***
няшнота №6
люблю разрывать тоненькие жестяные пленочки с новых банок кофе/джемов/шоколадной пасты, ибо есть в этом что-то невыразимо интимное, почти неприличное... обычно я протыкаю ногтем указательного пальца пленку посередине, а потом варварски обрываю ее, но иногда я беру нож и с лицом мигуста тыкаю в нее до тех пор, пока она не превратится в решето.
***
няшнота №7
пупырышки на полиэтиленовых упаковках. но это уже мейнстрим, да?
***
няшнота №8
я немного помешана на списках и ежедневниках.
отчасти это потому, что я не доверяю своей памяти, которая очень избирательна в плане сохранения информации. например, я знаю сколько всего видов стрекоз обитает на нашей планете (~ 5680), но при этом клинически не могу запомнить такие важные вещи как расписание занятий или номер телефона.
хотя если быть честной до конца, то мне просто доставляет особое удовольствие вычеркивать из списков то, что я уже сделала и чувствовать себя при этом большим молодцом. даже если это была всего лишь покупка зубной пасты XD
***
няшнота №9
люблю драить пяточки (тм)
пемзой, щеткой, губкой, скрабом... я фанат мягких, словно у младенца розовых пяток, поэтому могу прочесть мини-лекцию о Важности Соблюдения Мягкости и Розовости. Дейски подтвердит
***
няшнота №10
каждый раз проходя мимо жилых домов, заглядываю в окна. но не с целью подглядеть за жизнью людей, а лелея в душе тайную и жаркую надежду увидеть на подоконнике кота.
иногда мне везет и я играю в гляделки с чужими котами, дразню их через стекло.
но в последние месяцы с котами совсем не густо. и это грустно.

@темы: флешмобомания, вести с полей, омский хипстер (тм)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Прокрастинаяция и баловство.

Кстати, мне тут вспомнилось, что в одном из своих интервью Кишимото сказал, что если бы он был девушкой, то в спутники жизни выбрал бы Шикамару, ибо тот "интеллигентный и далеко пойдет" ну или что-то в этом духе

Название: Еще успеешь.
Автор:  Maksut
Фандом: Naruto
Пейринг: Шикамару, Асума, Ино, Чоджи.
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: драббл
Дискламер: не принадлежит, не извлекаю
Саммари: Не спешите взрослеть, детство бывает лишь раз.
Размещение: только с разрешения автора.
Посвящается: Иисусу



Ино, тонкая, гибкая, как ивовый прут, по пояс возвышается над водой, ловя мраморной кожей солнечные блики мелких волн. Влажные волосы серебристыми змеями рассыпались по хрупкой спине, чуть впалый живот сверкает каплями влаги, а маленькая, но уже восхитительно четко оформившаяся грудь требовательно взбухшими от холода сосками выпирает сквозь короткий топ.
Шикамару довольно сощуривается: когда Яманако молчит, смотреть на нее – одно удовольствие.
- Эй, чего расселся? Иди к нам! – Ино энергично машет руками, и от этого движения полушария под тканью упоительно мягко колышутся. Шикамару сглатывает набежавшую слюну и качает головой.
- Ему нельзя, - мягко говорит Асума, расстегивая молнию джонинского жилета, и девушка с разочарованным вздохом ныряет в воду, подняв в воздух тучу радужных брызг.
Нара с благодарностью смотрит на сенсея и аккуратно скрещивает ноги. Асума делает вид, что ничего не заметил и за это Шикамару благодарен ему вдвойне.
В такие моменты Нара сожалеет о том, что начал взрослеть раньше товарищей: Чоджи и Ино в ближайшие полгода вряд ли поймут истинную причину его внезапной замкнутости. И только Асума, спокойный и проницательный, лишь улыбнется и прикроет.
Сенсей стягивает водолазку через голову и садится на ближайший к Шикамару камень, чтобы размотать тугие бинты на голени и бедре.
- Жара, - зачем-то говорит Шикамару, словно загипнотизированный смотря на спину Асумы.
А там действительно есть, на что взглянуть: спина у сенсея широкая, смуглая, в бугристых перекатах мышц и бархатной поросли тоненьких, нежных, как лебединый пух светлых волосков.
- Ага, - кивает учитель и, звякнув сумкой с кунаями, стягивает брюки, оставаясь в одних плавках. Шикамару хмыкает про себя: все-таки жизнь среди монахов-отшельников накладывает на личность неизгладимый отпечаток…
Когда Асума уходит к воде, Шикамару опирается на локти, задирает голову и смотрит в небо. Поза непривычная и неудобная - быстро затекает шея, но выбирать не приходится.
- Я совсем забыл… - по пояс мокрый Асума выдергивает его из размышлений о вечном. – Ну-ка поворачивайся.
Шикамару с неохотой, но подчиняется. Ранение пустяковое: сюрикен прошелся по касательной, лишь вспоров кожу и верхний слой мяса, но с сенсеем спорить бесполезно. Асума подходит вплотную и чуть нагибается, что бы спина сидящего на валуне Шикамару оказалась на уровне глаз.
- Мазь давай.
Шикамару роется в аптечке и, развернувшись вполоборота, протягивает учителю тюбик регенерационного крема. От Асумы пахнет табаком, потом и, чем-то еще, странным и смутно знакомым, похожим на храмовые благовония.
- Ох!..
Нара сцепляет зубы и непроизвольно прогибается в пояснице, но чуть шершавые, уверенные пальцы ловят его за плечи.
- Двадцать секунд, - как маленького уговаривает Асума, втирая мазь во все еще сочащуюся сукровицей рану. – Молодец.
Шикамару выдыхает и позволяет сенсею заклеить порез щедрым слоем пластыря.
- Спасибо.
- Не глупи, - лицо Асумы вдруг меняется, приобретая мальчишеское, шкодливое выражение, а в следующую секунду он сдергивает с волос Нары резинку.
- Эй!
Волосы рассыпаются по плечам, а сенсей, быстро и ловко, словно дельфин уходит под воду вместе с трофеем. Почти минуту темная гладь остается недвижимой, но потом, метрах в двадцати выше по течению громко и тонко, словно девчонка взвизгивает Чоджи, под радостное ржание Асумы и Ино.
Шикамару тоже не может сдержать хохота при взгляде на сконфуженного, красного как рак друга. И вдруг, словно по волшебству, все воздвигнутые им границы стираются: и некстати обретенная взрослость и даже саднящее ранение – все становиться неважным.
Шикамару в два счета избавляется от остатков одежды и с разбегу прыгает в воду, взметнув вокруг себя сонм искр.
- Сенсей!..

@темы: fiction, Naruto, PG

---

Нарутень

О манге "Наруто", Саске и шизофрениках

Копошусь в матчасти для сбора информации к новому фику. Читаю 343 - 360 главы манги (Саске vs Орочимару, Саске vs Дейдара) и внезапно понимаю причины того, что у Саске так много поклонников было
Это ужасно странно, но даже я не могу отрицать этого: Учиха обладает каким-то необъяснимым, почти шизофреничным обаянием.
Он плохой друг, неблагодарный ученик, глупый брат... Но есть в нем что-то притягательное - это сродни тому, как если бы его душевный надлом стал бы вдруг эквивалентен физическому ранению. А читатели (фанаты) похожи на акул, что слетаются на запах горячей сасочьей крови (страданий).
Черт, даже не знаю как это вербализировать - лично для меня это действительно из области "необъяснимого".
Но, кажется, я начинаю немного понимать этого персонажа. И это здорово.

Кстати, манга мне нравится намного больше чем аниме. Хотя аниме я уже не смотрю...ээ, долго, очень долго. В последний раз я садилась за просмотр во времена битвы Орочимару vs Наруто в самом начале Шиппудена.
А теперь, внимательно читая мангу, прихожу к выводу, что она намного-намного лучше аниме. Здесь все четко, сжато, предельно концентрированно... В общем авторское видение из первых рук, без додумок и дорисовок левых чуваков.
Перечитать на каникулах что ли с самого начала... нет, я не настолько псих

И да, имхо, Орочимару/Саске (в мечтах первого) - канонный пейринг. Теперь я убедилась в этом на все 100%)
И я наконец увидела тот отрывок, который служит отправной точкой и пруфлинком для фанатов Итачи/Дейдара (пейринг, который я не признаю и даже слегка недолюбливаю) и... Да, в этом что-то есть

@темы: Naruto