Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Дорога для одного

Мой восторг от того, что творится в Бличе выкристализовался в кинковый драббл. Это что-то очень личное, наверное... Но пусть будет.
Не бечено.

Название: Дорога для одного
Автор: Maksut
Фандом: Bleach
Пейринг: альфа!Зараки/альфа!Унохана
Рейтинг: G
Размер: драббл
Саммари: Эта дорога слишком узка для двоих – кому-то из них придется уступить. Фантазии на тему первых месяцев Зараки на капитанском посту.
Предупреждение: омегаверсные инсинуации на тему канона. AU в рамках канона, ООС по желанию.
Дискламер: не принадлежит, не извлекаю.
От автора: Фик писался в состоянии аффекта, вызванным 523 главой манги. Вполне возможно, что все это устареет уже к выходу следующей главы, но.

Некоторые улицы в Готее – что серпантин: вьются узкими, пыльными телами, изгибаются прихотливо, то сужаясь, то расширяясь, то оканчиваясь тупиками, то разветвляясь, следуя неведомой и причудливой логике... Зараки хмыкает, в очередной раз свернув не туда, и обещает себе, что когда-нибудь выучит все потайные ходы в этом лабиринте.
Хмыкает и застывает, когда невысокая фигура скользит мимо, просачиваясь между ним и высоким забором. Скользит, задевая запястье мягкой тканью, обдавая шлейфом тяжелого, густого, до боли знакомого запаха…
Зараки чихает и морщит нос: от женщины в капитанском хаори пахнет альфой.
- Эй!
Женщина останавливается, маленькие ступни вместе, покатая линия плеч в белом, кисти расслабленны. Секунда, другая, поворот головы – овал лица в обрамлении черных волос, нежный изгиб бровей и внимательный взгляд.
Зараки скалится так, что начинают болеть скулы.
- Ты ведь лечишь?
Кенпачи в два шага оказывается с ней лицом к лицу, чуть наклоняется и со свистом втягивает воздух. И снова: резко, остро, жгуче… Будто перцем присыпало ноздри. И как он раньше не почувствовал этого?..
- Лечу, - намек на улыбку.
Ложь. Такие как они не лечат. Таким, как они, неведомо сострадание.
- Зараки Кенпачи.
Вызов брошен.
И воздух сразу становится суше, по позвоночнику бегут жаркие искры, пальцы сжимаются, ища рукоять меча.
- Рецу Унохана, - вежливый полупоклон и мелодичный, словно пение бамбуковых подвесок голос.
Наваждение исчезает, искры гаснут, налетевший ветер холодит вспотевшие виски и уносит чужой запах. Вот только… В чужих глазах любопытство, но не то, что обычно владеет женщинами. Другое – темное, страшное, горячее, как сердце, только-только вырванное из груди противника.
Такое бывает лишь у тех, кто уже отведал вкуса чужой крови. Тех, кто уже не может остановиться.
Зараки несколько раз моргает, силясь разобрать, понять, но все тщетно – длинные ресницы опускаются, отсекая.
- Но ты не хочешь лечить, - Кенпачи пристально смотрит на Унохану сверху вниз. – Ты хочешь убивать.
- Мне слишком много лет, чтобы следовать своим желаниям, - и в голосе уже не уютный бамбуковый перестук, а холодная сталь, разбитая на тысячу насмешливых колокольчиков. – Вы тоже поймете это… В свое время, капитан Зараки.
Кенпачи вздрагивает, словно придя в себя, неосознанным жестом ведет по плечу, мякотью ладони ощущая лохмотья чужого хаори. Не чужого, тут же поправляет он себя – своего. Уже своего.
Но надолго ли?
Женщина в капитанском хаори отворачивается и, легко-легко ступая по пыльному телу дороги, скрывается из виду.
Зараки поводит носом, ловит последние ноты чужого запаха, от которого волосы на затылке встают дыбом.
Альфа… Женщина-альфа с улыбкой мученицы и глазами убийцы.
Такое он встречает впервые, такое он ни за что не упустит.
Ведь в конечном счете… Эта дорога слишком узка для двоих – кому-то из них придется сойти.

@темы: кинкообразующее предприятие, G, Bleach

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фикрайтерские размышления, или почему я так люблю трахать Изаю.

Писать про Изаю клево. Не скажу, что легко: он своенравный, с подвыебом в характере и образе, с тараканами и травой, вечно перетягивает одеяло на себя, а в диалогах творит форменный беспредел… Но все же клево, потому что он очень артистичен и невероятно раскован, а это просто рай для простора авторской фантазии!
Посадить в тюрьму? Зашить рот? Сделать гермафродитом? Превратить в женщину? Убить?
Да, да, и еще раз да! Он на все согласен, ему все по приколу и все по плечу.
А еще этот персонаж обладает удивительным запасом прочности. Режь его, бей его, влюбляй и трахай, а он… А он, словно жидкий терминатор – растечется как надо сюжету, а потом как раз! И феникс из пепла, Венера из пены морской – только отряхнется по-собачьи, и дальше пойдет, позвякивая мелочью в карманах.
За это он мне и нравится.
И если честно, то я уже давно равнодушна к Durarara!!. Шизуо, милашка Селти, главные герои, интриги… Все мимо кассы, ничто уже не трогает, перегорело. Да и пылало-то так себе, до той же Наруты и Хлорки как до луны.
Но есть кое-что, из-за чего я даже сейчас продолжаю дописывать остывшие черновики полугодовой давности - с Изаей интересно. Он очень легок на подъем, ему не нужны уговоры и долгие раскачки. С ним можно воплотить в жизнь самые безумные кинки и фантазии! Он – мой любимый полигон для обкаток всякого трешака вроде анального фистинга, планов по захвату вселенной и церебрального секса.
Можно ли представить что-то подобное со светом моих очей Итачи? Да никогда. А со своим в доску парнем Кисаме? Тоже вряд ли. А с Зараки? А с Какаши?
Нет.
Только Изая, только хардкор.
В этом плане он чрезвычайно удачный персонаж. Можно даже сказать уникальный и я очень рада, что товарищ Тачи в свое время познакомил меня с Дуркой, а потом сагитировал влиться в фандом.
Спасибо!

@темы: DRRR!!, фикрайтерское, кинкообразующее предприятие

---

ББ дана ранняя отмашка и понесла-ась!
Aurum_Au рада-рада, что мы пройдем этот нелегкий путь вместе! Другое дело, что мой фик... Он такой, очень травянистый и специфичный, боюсь, как бы ты не сбежала ознакомившись с.
А насчет заявленных саммари, то есть несколько клевых, за которыми, помимо некоторых прочих, я буду следить с большим интересом.
Например

Саммари №21

Почему Хидан стал нукенином и как он обрел веру в Джашина. Появилась некая тайная организация, что-то вроде секты, в которую попадают молодые люди и погибают. Молодой шиноби Югакуре Хидан получает задание - выяснить, что это за организация, ктио за ней стоит и по возможности, уничтожить организатора. Хидан проникает в секту, начинает расследование. Глава секты производит на него настолько яркое впечатление, они становятся любовниками, глава показывает ему многие темные стороны секса и религии. Хидан понимает, что любит этого человека, но миссия должна быть завершена. В конце концов, он все же выполняет задание, убивает главу организации, но перед своей гибелью тот передает свои способности Хидану. Тяжело переживая смерть любимого человека, Хидан покидает свою деревню, не желая больше выполнять подобные миссии и становится тем, кем мы его видим в Акацки. Меня всегда удивляло, что по этой милахе так мало пишут, к тому же я и сама вынашивала коварные планы по одному хиданоцентрику) Или вот

Саммари №34

Пейринг Третий Казекаге/Сасори. Альтернативная Реальность, напоминающая средневековый Китай, но придерживаться исторической матчасти не планирую, так что местами условное азиатское фэнтези. При дворце императора находится именитый мастер Сасори - в прошлом убийца и отравитель, в настоящий момент - игрушечных дел мастер. Он весьма искусен и талантлив, ему многое под силу, однако имея паскудный и неуживчивый нрав, он имеет множество врагов при дворе, в том числе среди приближенных к императору особ. И когда с северной границы приходит известие о том, что генералу одного из форпостов срочно необходима кукла-марионетка, в человеческий рост, а у Сасори не оказывается под рукой нужных заготовок, чиновники ни секунды не сомневаются, кем можно заменить марионетку. Интересный пейринг и нетривиальный антураж, очень интересно, что получится из это микса.
Краем глаза буду следить за №4 (необычный для макси-фика пейринг), за №7 (любопытно, как автор реализует киберпанково-стимпанковскую АУ) и за № 13, потому что просто король Необычности. А, и еще №33 интригует своей лаконичностью и атмосферой саммари, очень близкой по духу к моему фап-фап "Джунинскому циклу" (очень, очень надеюсь, что будет-то такое же крутое и чернушное! *___*)
В общем, думаю, что все просто обязано быть клево-клево!

@темы: околофандомное, пою, что вижу, специальная олимпиада, кричите громче, вас не слышно!

---

И имя ему Дедлайн.

До сдачи саммари к ББ остался один день. А у меня как всегда ничего не. Это печалит меня весьма.
Ответственность давит, волнует вопрос: а вдруг я никому из артеров не придусь по нраву? А вдруг меня никто не выберет, и я останусь стоять у стеночки, как самая некрасивая девочка на дискотеке? Как быть? Что делать?
И вообще, соглашусь с Шельмой - писать саммари далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд. И если уж совсем откровенно, то это сплошной геморрой.
В два-три несчастных абзаца впихнуть то, что ты умудрился растянуть на 20-30 тысяч слов - все равно, что протащить злосчастного верблюда сквозь игольное ушко: без смазки и хорошей расчлененки растяжки не обойтись.
К тому же там Саске... А там, где Саске - жди проблем

Но есть и хорошие новости: пришел инвайт на ао3, но так как в английском я баран не очень хороша, то на знакомство с этим чудным сайтом, чую, уйдет некоторое время.

@темы: околофандомное, специальная олимпиада, немного шопенгауэра

---

Рыжие

В некоторых рыжих людях есть что-то демонически прекрасное. Я даже отчасти понимаю средневековых инквизиторов.
Например Лили Коул, запавшая мне в душу со времен Валентины-Сливки. Хотя диссонанс между ее детским лицом и более, чем женственным телом все же вызывает у меня легкий разрыв шаблона.



Или Уолтер Ван Гог Ковач из моих любимых "Хранителей", просто очешуенен со своими короткими рыжими волосами, веснушками, пестрой бородкой порнзительнейшим взглядом.


Да и чего уж греха таить, я и сама хочу стать рыжей конопатой дедоубийцей, но краска пока не позволяет(
И наверное, если бы я писала что-нибудь оригинальное, оторванное от фандмов, то там бы обязательно был клевый рыжий чувак. Такой... Бледный, в веснушках, с проступающими синеватыми венами, тонкой-тонкой кожей и апельсиново-рыжей порослью на лобке.

@темы: кинкообразующее предприятие

---

Для Meliorator, о Хоббите с Баша =)

[email protected]:
В понедельник посетил кинотеатр. Сделал вывод, что "Хоббит"- это кино, где Ватсон, вампир Митчел и Магнето идут за помощью к Красному Черепу, чтобы остановить озверевшего Шерлока, а седьмой Доктор спасает ёжика

@темы: кричите громче, вас не слышно!

---

Давно хотелось спросить, но все как-то забывалось: в чем секрет? Откуда вообще взялся этот пейринг, который тоннами всплывает на тумблере и деавиантарте, стоит только погуглить "kisame"? Я как всегда что-то пропустила, да?

Ваши глаза, осторожно!

@темы: околофандомное, Naruto, кричите громче, вас не слышно!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

О, Иисус, благослови век высоких технологий!

Но начнем издалека: среди целого сонма приложений, сайтиков и прочей лабуды, что предлагает нам интернет, я прижилась только на дайриках, ВК и,как ни странно, в инстаграме.
О последнем, кстати, мой псто.
Несмотря на тонны обсирашек и негатива, приложение клевое если его, конечно, юзать не для фотанья еды). Лично я в нем вижу отличный способ без напряга собирать своеобразный фотоальбом из разных моментов жизни, которые без инстаграма так никогда и не были бы засняты. Но главное. наверное, не это, а то, что благодаря И. я могу следить сталкерить за жизнью многих замечательных людей. Например, быть в курсе того, что происходит у моих славных друзьяш, разлетевшихся по разным концам матушки России.
Но чего это я тут нахваливаю И. как будто они мне приплачивают... Я тут собсно фоточек запилить хотела от нечегоделать
Качество слегка ужасносте, но что поделать, телефонофотки жеж)

Рандомнофотки из риал лайф =)

Первым, мы, конечно, пропустим старину Иисуса, ибо Рождество только-только и все дела... Я же уже писала, что люблю Иисуса. даа?)

Его мне подарил товарищ Дейски, зная о моей нежной привязанности к этому парню так что теперь ожидаю Ситтхартху)
Следом я не могу не запостить чУдный криатиффчик от российских пейсателей. Я чуть было не купила, но вовремя пришла в себя.

Ну а так, как с алкоголем мы распрощались, то можете поржать над тем, что я обычно заказываю в барах, куда меня редко-редко вытаскивают друзья И нет, шляпа моя, не заказная))

А еще не удержусь: вид из окна одного из корпусов универа. Он такой невыносимо ламповый и декадентский, что я могу медитировать на него часами

И немножко меня любимого - обезглавленный провинциальный преппи в рождественской рамке

Хряк, выражением лица похожий на Невилла Лонгботтома

Моя любимая учеба...

Вид из окна моей комнаты в труЪ солнечные дни *____*

А весной мы запускали фонарики и это было очень-очень

@темы: пою, что вижу, омский хипстер (тм)

---

Только ББ, только хардкор!

Уруру, какой кошмар... Я рехнулась и записалась на ББ И вообще во всем Шельма виновата!
Но ладно, где наша не пропадала? Мужество и Стойкость принесут свои плоды: я справлюсь!
К тому же вроде как больше половины фика уже есть... Осталось дописать еще главы ~ 4, шлифануть и дело в шляпе Кстати, я тут посчитала, сколько уже написала и даже немножко горжусь собой: целых 21,5 тыс слов))
Айда все с нами, народ?! Чего киснуть в зимние месяцы и пинать балду? Будет тяжело, это без вопросов, но круто и мотивирующе! Отличный способ борьбы с ленью, непесцом и прокрастинацией, а когда все закончится, то гордость ваша от свершенных дел не будет знать границ, я гарантирую это (с)

@темы: околофандомное, специальная олимпиада, кричите громче, вас не слышно!

---

Всем любителям Заракуи внимание!
Пухоспинка составляет список фиков по пейрингу Зараки/Бьякуя на русском языке. Много годного, много клевого. Было то, чего я еще не читала, было то, что я перечитала с удовольствием

@темы: околофандомное, кричите громче, вас не слышно!

---

Мужское начало

А вот и "волосатый" фик, идея которого дремала в подкорке почти год и вырвалась наружу только в прошлом месяце, пользуясь моей паникой перед дедлайном четвертого тура "Фанфикеров-лузеров".
Йохохо, кстати о них: я таки переборола собственную лень и, мало того, что умудрилась написать целых четыре (!) фика к определенному сроку, но даже сумела набрать баллов для первого места в категории "Автор"
Но этому замечательному конкурсу я даже посвящу целый отдельный пост, в котором буду подробно разбирать свои фэйлы и вины. А пока могу сказать лишь одно: если вы хотите стать круче как фикрайтер, то добро пожаловать, это славное место сделает из вас мужчин настоящих фикрайтеров. Или, хотя бы, покажет вам истинный путь шиноби
А пока фико.
Кстати, нигде не могла найти картинок даже с отдаленно волосатым Итачи... Aurum_Au не хочешь завершить наш поросший мхом флешмоб?

Название: Мужское начало.
Автор: Maksut
Бета: Риления
Персонажи: Учиха Итачи, Хошигаке Кисаме, ОЖП.
Рейтинг: R
Жанр: повседневность, юмор, ангст, романс.
Размер: 3000 слов
Дисклаймер: мир и персонажи принадлежат М. Кишимото. Выгоды не получаю.
От автора: AU в рамках канона, ООС по желанию. Авторский юмор, авторские же кинки (!). Физиологические подробности, пафос. Фик написан для конкурса "Фанфикеров-лузеров".
Саммари: Мужчинами не рождаются, ими становятся. (с) Или сказ о том, как Учиха Итачи девственности лишался.
Размещение: только с разрешения автора.

Итачи просыпается от пристального взгляда, который ползет по коже, словно назойливое насекомое, и, прежде чем открыть глаза, активирует шаринган.
Хошигаке.
Всего лишь Хошигаке.
- Что случилось? – хриплым ото сна голоса, спрашивает Учиха.
- Ничего, - пожимает плечами напарник и взмахивает тряпкой, распространяя по комнате едкий запах полироли.
Итачи вздыхает и переворачивается на другой бок, утыкаясь носом в стенку. Кровать узкая, тут и там из нее лезут пружины, белье неприятно пахнет сыростью и чуть-чуть – плесенью. Но это многим лучше промерзшей земли под тонким плащом и кроны деревьев вместо потолка.
Но заснуть вновь не удается: слишком светло, слишком шумно, слишком противный запах… Итачи едва слышно фыркает в подушку, от чего в воздух поднимается крошечное перышко. Он мог спать когда угодно и где угодно. Наверное, он просто выспался. И ничего не болит… Странное чувство.
Лязг чешуек Самехады стихает, Итачи снова чувствует чужое тепло.
- Что?
Хошигаке сидит на корточках возле кровати и внимательно разглядывает что-то в лице Итачи.
- Подбородок.
Учиха неосознанным жестом трет подбородок: ни нарывов, ни шрамов, ни сыпи. Все в порядке.
- Вы бреетесь?
- Нет.
- Ага… А сколько вам лет?
Итачи сглатывает кислую после сна слюну и садится в постели, приглаживая растрепавшиеся за ночь волосы. Он не чувствует опасности от Хошигаке, за те шесть лет, что они работают бок о бок, напарник еще ни разу не подвел его, но… С чего вдруг такое любопытство?
- Почти двадцать.
- То-то и оно, - с умным видом кивает Кисаме и переводит взгляд ниже. – И ляжки гладкие, как у девицы.
Итачи опускает взгляд на собственную ногу, выглядывающую из складок одеяла, – белая кожа и ни намека на волосы. Хошигаке с неприятным звуком скребет ногтями щетину на скулах и хмыкает.
- Ближе к делу, - теряет терпение Учиха.
- Куда уж ближе? Я ни разу не видел вас с женщиной, и даже более того – ни разу не замечал, чтобы вы, извиняюсь, дрочили. К тому же у вас не растут волосы на теле, и вы почти не пахнете…
Итачи озадаченно трет переносицу.
- С вами что-то не так, - подводит итог Хошигаке и скрещивает мощные руки на груди.
Учиха не любит, когда кто-то указывает ему, что с ним так, а что не так… Но в словах Кисаме определенно есть рациональное зерно.
С ним что-то не так.
Но обсуждать это с напарником он точно не намерен.
- Есть вести из центра?
Хошигаке крякает, но все же меняет тему.
- На рассвете был Зецу, для нас ничего.
Итачи кивает и свешивает ноги с кровати, нащупывая сандалии. Хошигаке вновь возвращается к чистке меча – Самехада размотана почти до середины, она послушно приподнимает чешуйки, позволяя вычищать остатки вчерашних нукенинов, речного песка и обрывков одежды.
В крохотной ванной, отделенной от номера тонкой стенкой и хлипкой дверью на проржавевшей щеколде, сумрачно, единственная лампа под потолком дает издевательски тусклый, прерывистый свет. Лицо кажется землистым и нездоровым, а освещение добавляет глубины и цвета синякам под глазами.
Итачи быстро разоблачается и перешагивает было через бортик ванной, как вдруг останавливается. Размытый силуэт собственного тела в заляпанном брызгами зеркале кажется неестественно белым и гладким, словно вырезанным из бумаги.
Морщась от ощущения влажной ледяной плитки под ногами, Учиха вновь возвращается к зеркалу и внимательно осматривает себя, словно врач, тщательно и беспристрастно ощупывая руки, грудь, пальпируя живот, спускаясь холодными пальцами ниже, к лобковой кости и бедрам.
И ведь действительно… Как он мог не замечать этого?
Рельеф мускулов сглаженный, словно у гимнаста, а не у шиноби – никаких узлов, бугров и вздувшихся вен поверх выпуклых бицепсов. Но главное не это, а волосы. Точнее их отсутствие: лобок в полупрозрачном пушке, едва-едва потемневшая мошонка, пара тонких волосинок в подмышечных впадинах, безволосая грудь и ни намека на щетину… Итачи отчетливо вспоминает отцовскую бритву с красивой малахитовой ручкой и Шисуи, который как-то раз вернулся после долгой миссии со смешной недобороденкой на лице.
Холодный душ обрушивается на спину не хуже вражеского удара – на секунду из легких выбивает весь воздух, кожу словно опаляет огнем. Итачи пережидает минуту, стиснув зубы, а потом, привыкнув, намыливает волосы. По сероватому дну ванной течет темная, с примесью бурого, вода – вчера он слишком устал, чтобы тратить время на гигиенические процедуры, поэтому лег спать, даже не умывшись.
Когда он возвращается в номер, Хошигаке уже заканчивает с чисткой. Обогнув по широкой дуге кучку розово-алых вонючих ошметков органического происхождения, Итачи опускается на свою кровать и привычно замедляет, почти останавливает потоки чакры, чтобы не провоцировать разбуженную Самехаду.
Кисаме даже не поднимает головы, лишь перебирает лежащие на одеяле точильные камни разной абразивности и что-то негромко напевает себе под нос. Самехада, кажется, подпевает, во всяком случае, розоватая щель в частоколе зубов на передней грани меча шевелится в такт мелодии.
Несколько минут Итачи сидит неподвижно, завороженный блеском стальной чешуи и гипнотической плавностью ее движения, а потом ловит на себе взгляд напарника. Ну надо же… Кажется, он все-таки привык к запаху полироли и лязгу точильного камня.
- Чего надумали? – не прекращая своего занятия, спрашивает Кисаме.
- На запад.
- В столицу, - понятливо кивает Хошигаке, протирая отполированные пластины ветошью. – Но я бы советовал идти на юг, через Страну Камня прямо до столицы Ветра, там медики лучше.
- Казекаге не в восторге от наших плащей.
- У меня есть связи.
С минуту Итачи взвешивает все «за» и «против», но потом кивает.
Он не очень хорошо разбирается в медицине, однако решает перестраховаться. Ему нужно протянуть еще полтора-два года, а в свете отказывающих легких лишние проблемы со здоровьем ему ни к чему.
- Тогда выдвигаемся.
Хошигаке аккуратно накладывает последние полосы льняной ткани и, завязав концы специальным узлом, любовно оглаживает меч.
- Выдвигаемся.
***
В столице Земли самый разгар лета: круглые сутки стоит невыносимая жара, воздух кажется раскаленным, словно тело металла в огне кузницы. Но Итачи не жарко, скорее наоборот – его чуть знобит, и он списывает это на усталость от длительного перехода.
- Раздевайтесь, - бесстрастно говорит невысокий, лысеющий мужчина в белом халате гражданского врача. Но то, что он из бывших нинмедиков, Учиха определяет с первого взгляда: слишком высокий уровень чакры, слишком много уверенности в голосе, слишком холодный прищур водянистых глаз навыкате…
Итачи снимает с себя одежду и переступает ногами по холодному полу. Чужие руки деловито и быстро ощупывают лимфоузлы, проходятся по многочисленным шрамам, обводят контур ожога на боку и, наконец, застывают на пояснице.
- Здесь, - в полголоса выдыхает врач. – Расслабьтесь.
Итачи кивает. Но через секунду едва не вскрикивает от жидкого огня, хлынувшего по позвоночнику к затылку, а потом обратно, вниз, к самому копчику.
- Расслабьтесь.
Итачи усилием воли гасит шаринган и вцепляется пальцами в кушетку: искусственная кожа и металл гнутся под его пальцами, как пластилин.
- Одевайтесь, - флегматично сообщает доктор и садится за стол.
Итачи смаргивает выступившие на глазах слезы, нацепляет одежду, пытаясь унять дрожь в руках. Спина все еще пылает, словно проткнутая раскаленным штырем, а в голове настойчиво бухает ток крови.
- Это я тоже включу в ваш счет, - кивая на покалеченное имущество, говорит врач и протягивает записку. – Просто старая травма и гормональный дисбаланс, если будете следовать инструкциям, то первые результаты заметите уже через месяц.
Учиха внимательно читает неразборчивый почерк, несколько раз уточняя названия препаратов и дозировки.
- Мы закончили здесь, - сообщает Итачи отмокающему в ванной Хошигаке по приходу в квартиру.
Тот меланхолично отдирает с носа белесую пленку отмершей кожи.
- Забавно будет, если все получится.
Учиха с сомнением косится на горку лекарств.
Действительно забавно.
***
Врач не обманывал: первые изменения Итачи обнаружил ровно через пять недель после поездки в Страну Земли.
Очередной дешевый мотель, очередная узкая ванная комната, очередное мутное зеркало… И все же кое-что ему в новинку.
Учиха щурит воспаленные глаза и, не веря зрению, проводит пальцами по лобку – жестко. В подмышечных впадинах на ощупь чуть мягче, но разница очевидна.
Неожиданно мысли делают сумбурный скачок, и он вдруг думает о Саске. Брату уже шестнадцать, он уже почти мужчина… Улыбка гаснет.
Итачи спешно одевается.
Ему просто нужно выиграть у смерти немножко времени, все остальное не имеет значения.
***
- Работает!
Итачи даже сквозь сон разбирает довольный гогот Хошигаке и наугад выбрасывает руку с зажатым в ней кунаем. Гогот становится громче.
Не попал.
Сегодня первый за последние полтора месяца свободный день без миссий, поэтому Итачи твердо вознамеривается выспаться и переворачивается на живот, отгораживаясь от напарника одеялом. В комнате опять пахнет полиролью и чуть-чуть – падалью, но Учиха едва ли замечает это, потому что все его внимание сосредоточено между собственных ног.
- Мне выйти? Или, может, махнем в бордель? Или ванная? – не успокаивается настойчивый голос Хошигаке где-то над самым ухом. – Первый стояк! Это надо отметить!
Итачи выпутывается из одеяла и садится.
- Самехада скучает, - Учиха кивает в сторону меча, снова пожирающего останки только что вытащенной из нее падали. Воспользовавшись суматохой, Итачи проскальзывает в ванную комнату.
Вопреки радости Хошигаке, у Итачи и раньше была эрекция: иногда по утрам, иногда в перерывах между миссиями, когда с ним пытались заигрывать гражданские женщины, иногда по вечерам, когда напарник уединялся с очередной проституткой где-нибудь за тонкой стенкой мотеля, и она сполна отрабатывала свою стоимость… В общем, бывало.
Но еще никогда прежде - так. Раньше он мог спокойно проигнорировать свое возбуждение, но сейчас…
Итачи приспускает белье и чуть морщится – член словно бы стал больше, головка отзывается болезненной чувствительностью на каждое, даже самое мельчайшее прикосновение, а яйца сводит тягучим, почти невыносимым желанием разрядки.
Мастурбировать, когда за стеной напарник воюет с собственным мечом, уговаривая того «выплюнуть эту дрянь» - задача не из легких. Но он справляется – выкручивает вентили до упора, прижимается спиной к неприятно склизкому кафелю, прикусывает запястье и… Зато теперь, кажется, он начинает понимать, почему Хошигаке спускает львиную долю своих денег на женщин.
Сползая по стене и переведя дыхание, Итачи смотрит на свою руку. Мозолистую, с облупившимся черным лаком на ногтях и густыми, белыми потеками спермы на пальцах.
Белая, густая. Раньше она была почти прозрачной.
Итачи со странным, незнакомым доселе любопытством нюхает пальцы, а потом самым кончиком языка пробует.
Солоно. Горчит. Едва-едва сладко.
И почему-то отдает грибами. Итачи вспоминает свое меню за последние сутки и понимает, что не ел ничего, кроме риса. Желудок тут же отзывается громким урчанием.
- Увлекательно, правда? – раздается ехидный голос Хошигаке из-за двери.
Учиха вздрагивает и подставляет руку под струю воды.
- Очень, - одними губами отвечает Итачи.
Но напарнику об этом знать не обязательно.
***
Страна Железа, кроме, разумеется, залежей железной руды, всегда была известна своими горячими источниками.
Во всяком случае, так утверждает Хошигаке, всеми правдами и неправдами заманивая его в гостиницу с онсэном в десяти километрах южнее той, где изначально планировал остановиться Итачи.
- Хорошо, - наконец-то сдается Учиха, и они тратят четверть часа, чтобы добраться до «Лучших купален Мияко».
- Лучшие! – говорит напарник, закидывая Самехаду на плечо.
Итачи обводит взглядом скромный комплекс из полудюжины деревянных зданий и составляет в голове план завтрашней миссии, делая поправку на двадцать пять минут.
А источники и вправду оказываются неплохими: мало людей, много места и тишина… До тех пор, пока из раздевалки не выходит Хошигаке, с крошечным полотенцем вокруг бедер.
- Как водичка?
Итачи игнорирует вопрос, сосредотачиваясь на ощущении легкого пощипывания соленой воды вокруг недавних ран и прохладном компрессе из влажного полотенца на лбу.
- Значит, проверим, - говорит Кисаме, а в следующую секунду источник выходит из берегов, волнами накатывая на каменистые бортики. – Черт!
Итачи отплевывается от соленой воды, тщательно протирает веки пальцами и только потом открывает глаза.
Хошигаке сидит на бортике и озадаченно трет скулы.
Жабры…
- Жаль, я не предупредил тебя раньше: здесь очень соленая вода. - Итачи отжимает полотенце и вновь водружает его на голову.
- Действительно, - криво усмехается Хошигаке, и жаберные щели на его лице вдруг приходят в движение, закрываясь, словно створки раковины. – Но не проблема.
С этими словами он встает в полный рост и чуть потягивается. Итачи с долей любопытства смотрит на голого напарника, отмечая про себя, что для акулы у Хошигаке слишком много волос в паху и на груди. Неужели со временем и у него самого все зарастет так густо?
Заметив его взгляд, напарник ощеривается острыми зубами.
- А у тебя отросло что-нибудь?
Шесть лет… Итачи пора бы привыкнуть к этому.
- Что именно?
- Ну-у… Все, - немного растерянно бормочет Хошигаке, явно не ожидавший ответа.
- Все – да.
- А не все?
Итачи надвигает полотенце ниже и сползает в воду по самую шею, давая понять, что не намерен продолжать этот абсурдный диалог. Рядом слышится плеск воды, а потом веселое фырканье.
- Ну, теперь-то хоть на мужика стал похож! – одобрительно ржет напарник, и Итачи неосознанным жестом ведет пальцами вдоль жесткой поросли курчавых волос.
Наверное, следовало бы поблагодарить напарника за внимательность, но Учиха предпочитает оставить это при себе.
***
- Только гляньте! Еле отыскал такую, самый неиспорченный цветок в местном квартале красных фонарей!
Итачи отодвигает свиток из плотной бумаги и устало трет переносицу. Неделю назад он получил известие о смерти Дейдары, и это значило лишь одно – у него все меньше времени на подготовку. А тут еще и Хошигаке со своими дурацкими выходками…
- У меня нет ни времени, ни желания, - отрезает Итачи, даже не глянув в сторону напарника.
- Так не пойдет, - вдруг со странной решимостью в голосе говорит Кисаме и подходит вплотную, кладя ладонь поверх свитка.
Первое желание Итачи – отрубить нахалу кисть. Этот свиток времен Основателей на черном рынке обошелся ему в целое состояние.
- Я. Сказал. Нет.
Но рука никуда не исчезает – литое запястье, искривленные от многочисленных переломов цепкие пальцы, небрежно накрашенные, местами обломанные ногти… Раньше Хошигаке никогда не позволял себе такого откровенного непослушания.
- Итачи-сан.
В наступившей тишине отчетливо слышится дыхание проститутки, притащенной напарником в номер и оставленной у двери.
- Я жду объяснений.
- Понятия не имею, что вы задумали, - рука на свитке приходит в движение и бережно скатывает его, аккуратно перевязывая шнуром. – Но точно знаю, что очень скоро наши пути разойдутся навсегда.
Итачи вскидывает голову и встречается взглядом с напарником.
Хошигаке Кисаме, демон, разменявший родину, соратников и честь на волю и жажду крови редко бывает по-настоящему серьезен. На памяти Итачи – почти никогда. Но сейчас шутовская маска злой веселости вдруг оказалась снята. А под ней…
Учиха никогда не обманывался насчет напарника: Хошигаке был умен и обладал отменной интуицией, иначе не дожил бы до своих лет. Но сейчас Итачи кажется, что тот знает намного, намного больше, чем ему полагается знать…
- Поэтому отложите это в сторону хотя бы на один вечер, - Кисаме отодвигает свиток. – Я видел достаточно смерти, чтобы сказать: по ту сторону нас не ждет ничего хорошего. Но и плохого – тоже. Мы есть только здесь и сейчас.
Итачи не боится смерти.
Семь лет отступничества он твердил себе эти слова, словно мантру. И теперь это действительно так. Но страх не оставил его – он по-прежнему боится.
Боится не справиться, не смочь, не уберечь.
Но сейчас в его душе неожиданно проклевывается то самое, полузабытое, слишком человеческое… Итачи чувствует, как по щеке скользит теплая влага и несколько раз моргает, от чего весь мир заволакивает красной взвесью. Это кровь. Все это время его шаринган был активирован, а Хошигаке не отводил взгляда.
Итачи хочет было ответить, но Кисаме вдруг широко-широко усмехается, обнажая зубы и серо-розовую мякоть десен.
- Я просто оставлю вас наедине, - подмигивает напарник полупрозрачным веком. – А утром все будет как всегда.
Учиха даже не успевает ответить – Кисаме в мгновение ока оказывается за дверью, и в коридоре слышатся его торопливые шаги.
- Он заплатил тебе? - Учиха только сейчас внимательно смотрит на женщину, приведенную Хошигаке, и вдруг понимает, что «женщина» – громко сказано. Девушка. Девочка. Яркий макияж добавляет ей возраста.
- За всю ночь. Он сказал… сказал, чтобы я не выходила отсюда пока вы не… - она заминается и опускает взгляд.
Итачи вспоминает что-то про «не испорченность» и, ведомый непривычным любопытством, подходит ближе и проводит подушечкой большого пальца по алым губам. Помада размазывается, оставляя длинный кровавый след на белой щеке, но под жирной пленкой отчетливо проступает натуральный бледно-розовый цвет.
- Умойся, - зачем-то велит ей Учиха, и девушка тут же скрывается в ванной комнате.
Итачи опускается на кровать и растирает между пальцами сгусток красного цвета, бледнеющий с каждым движением.
Зачем Хошигаке все это устроил? И зачем ему, Учихе Итачи все это? Разве он хочет этого? Разве ему нужно это?
Но разбуженное единожды, его тело больше не желает молчать.
Да, вдруг понимает Итачи, он хочет этого, как хотел когда-то материнской ласки, как хочет избавления от боли, как жаждет воды и пищи… И дело не в этой безымянной кукле для удовольствия. Дело не в великих свершениях, предначертанных ему судьбой.
Дело в нем самом.
В его постыдном, эгоистичном желании. Влечении. Вожделении.
За стенкой все еще слышится плеск воды, Итачи обводит скудный гостиничный номер взглядом и натыкается на свиток, лежащий на столе.
А может Хошигаке прав? Мы есть только «здесь» и «сейчас»?
А «там» и «тогда» - уже не мы. Это кто-то другой.
Шум воды стихает, и дверь со скрипом отворяется. В желтой полоске света возникает хрупкий силуэт.
Она обнажена, понимает Итачи. Понимает и чувствует, как все в нем отзывается и стремится навстречу этому знанию.
Лицо без слоя белил и помады, как он и думал, оказывается совсем другим – оливковая смуглость на широких скулах, черные, чуть раскосые глаза, тонкие губы и странно трогательный, вопросительно изогнутый рисунок бровей-ниточек.
Совсем не красавица. Но напарник был прав и проявил удивительное понимание того, о чем сам Итачи даже не догадывался.
Не красота, но чистота – единственно привлекательное в женщине. Непорочность – не физическая, а духовная. Незапятнанность. Словно существо из другого мира, чуждое его, полной насилия и порока, жизни убийцы.
Итачи протягивает руку, и девушка послушно ступает в его объятия. Маленькая, легкая, с частящим, словно у пойманной птицы, сердцем… Он мог бы свернуть ей шею одним поворотом запястья. Или выломать хрупкие ребра ударом ладони. Или переломить позвоночник, словно сухую ветку, не приложив к этому почти никаких усилий… Но он лишь обхватывает ее маленькое лицо руками и заглядывает в глаза. Без шарингана, без желания навредить.
Сила и слабость. Мощь и уязвимость.
Секунда, другая. Дыхание, запах, тепло под пальцами, блеск темных зрачков.
И он вдруг понимает кое-что очень важное: сила бывает не только такой, как у него, что способна крушить и уничтожать. Нет, она бывает и совершенно иной - живой, уязвимой, такой хрупкой… Сила созидания и жизни.
Итачи размыкает пересохшие губы, но не издает ни звука.
В этот раз он точно поблагодарит напарника.

@темы: fiction, Naruto, специальная олимпиада, кинкообразующее предприятие, R

---

Краткий анонс моего нового фика по Durarara!! или саммари-пикспам для тех, кто хочет поржать.

Внимание! Под катом вы можете увидеть секс, наркотики и рок`н`ролл!

Итак, в этом фике вы можете встретить... Нетривиальный подход к гейскому сексу:

Непростые отношения:

Немножко кокаинума:

Чудесные преображения:

Старинное оружие.

Интриги, скандалы, расследования. Дальних родственников.

Японский подход к решению проблем:

И даже Опру!

@темы: околофандомное, фикрайтерское, кинкообразующее предприятие, кричите громче, вас не слышно!

---

Шапочка из фольги

Нарутоклан.ру заставляет меня писаться кипятком и расплываться в педофильской улыбке. Там все такие славные и сур-рьезные, что я радостно обтекаю минут по пять с каждого комментария.
Ну а если без иронии, то это просто отличное место для тех, кто начинает: ребята очень ответственно подходят к написанию отзывов, получается невероятно трогательно. Я такое в первый раз вижу, если честно.

Кстати, свеженький, средней вялости фикбукосрач
Я не могу не согласиться с анонами насчет потери доверия к фикбуку как к архиву - недавнее падение оставило неприятный осадок.
И посему вопрос: у кого-нибудь есть аккаунт на аоЗ? А то все говорят про него, аж любопытно стало...

@темы: пою, что вижу, фикрайтерское, пишу, что вижу, что вижу, то пишу

---

Я, моя тупая шлюха или как я люблю аниме "Семь самураев".

Аниме "Samurai 7" похоже на беспринципную тупую шлюху, которую ты, несчастливец, волею судеб полюбил всем сердцем после быстрого отсоса на заднем сидении машины.
Ты можешь ненавидеть ее, можешь испытывать презрение, разрыв шаблона и жжение в анусе каждый раз, когда эта тупая блядь открывает свой грязный рот, чтобы озвучить очередную вымораживающую глупость, но твое сердце будет биться чаще, а зрачки наркомански расширяться, стоит только ей появиться в поле твоего зрения.
Но самое страшное даже не это.
Страшнее то, что я хочу от этого аниме юстовый омегаверс по Комбей/Кьюдзо. Хочу даже если плод нашей запретной страсти родится неполноценным мутантом с задержками в развитии и обезображенной наружностью.
Такие вот дела, ребята.
Любовь - страшная штука.
Она лишает тебя рассудка и закладывает твою душу Дьяволу.
Занавес.

@темы: околофандомное, фикрайтерское, кинкообразующее предприятие, кричите громче, вас не слышно!

---

С Рождеством, ребята!
Ебать, как же я люблю Иисуса
Кстати! Подарочки на Сикрет Санте открылись, там есть замечательные авики с Кисаме и Итачи, автор просто космос

@темы: пишу, что вижу, что вижу, то пишу, кричите громче, вас не слышно!

---

Треш, угар и содомию в каждый дом.

Фик был написан для Durarara!!-феста еще в апреле этого года по сугубо кинковой заявке, приглянувшейся мне своей трешовостью. Изначально я планировала маленькую зарисовку на тему нестандартной физиологии, но потом... Потом меня понесло и я загорелась идеей написать эпический макси-фик полный блекджеков и шлюх. Фик писался-писался и примерно на 70-80 странице благополучно подох и забылся почти на полгода, погребенный под завалами черновиков.
Но!
Сейчас, оглядываясь назад и перечитывая написанное, я понимаю, что фик умер не зря - сама судьба была против того, чтобы он становился макси, ибо уже после двадцатой страницы там начинались сплошные розовые сопли и рефлексии, от которых у любого нормального читателя случился бы диабет напополам с анафилактическим шоком. И посему! Было принято стратегическое решение спасать все, что можно спасти, а богомерзкую дрянь в лице флаффа искинуть на мороз.
В общем из 86 страниц текста в живых осталось только 23. Но я уверяю вас, что это к лучшему - фик ничуть не потерял в своей кинковости, однако избавился от огромного хвостищща в виде никому не нужного словоблудства и стилистического онанизма.
В общем прошу любить и не жаловаться "Беги, Орихара, беги!"
Конечно я шучу - жалуйтесь, критикуйте, испытывайте баттхерт и мигусту, но только не оставайтесь равнодушными!

Название: Беги, Орихара, беги!
Автор: Maksut
Бета: Rileniya, Square_Horizon
Фандом: Durarara!!
Пейринг: Шизуо/Изая, Том.
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, angst, повседневность, немного флаффа.
Саммари: Что скрывает Орихара Изая и для чего ему столько бинтов? Почему у натурала Шизуо встает на злейшего врага и зачем он заделался чьим-то сталкером? Пара стычек в школьном туалете и знакомство с якудза помогут ответить на эти и другие вопросы.
Предупреждения: AU в рамках канона, махровый ООС, немного юста, насилие, элементы hurt/comfort, сексуальные девиации, гермафродитизм, нецензурная лексика, школьная романтика. Подростковый пафос. Написано по заявке: Изая гермафродит, Шизуо случайно узнает об этом. Школьный таймлайн
Дискламер: не принадлежит, не извлекаю.
Таймлайн: предканон.
Размер: миди
Тип: слеш
Размещение: только с разрешения автора.
Посвящается: square_horizon, вдохновителю и верному соратнику в любых, даже самых трешевых начинаниях. Спасибо тебе за терпение и энтузиазм! Так же выражаю отдельную благодарность Рилении, за оперативность и чувство юмора
От автора: Фик на 99,9% состоит из кинков, потрахушек и рефлексий. Вы предупреждены!

Глава 1

Опустевшая школа похожа на покинутый храм. Есть в пустующих коридорах и классах что-то глубоко неправильное, словно нарушающее неписаные законы обыденной жизни. Шизуо неприязненно морщится: на ум приходят ассоциации с кладбищами и мавзолеями.
Шаги отражаются дробным эхом, и ему чудится слабый перезвон высоких голосов. Галлюцинации? Призраки? Хейваджима криво усмехается и тут же фыркает, отплевываясь от пыли, попавшей в нос. Его руки заняты горой коробок с книгами и прочим хламом, который вот уже целый час, словно челнок, он стаскивает из учительской в кладовку возле спортзала.
Отрабатывать прогулы – не самое приятное времяпрепровождение, но выбирать не приходится: на носу конец триместра, а угробить каникулы на посещение дополнительных занятий не входило в его планы.
Шизуо плохо ощущает вес, но, даже по самым скромным подсчетам, он несет около тридцати килограммов. Конечно, можно было бы взять и больше, благо сила позволяла, но старые коробки не выглядели достаточно надежными, а собирать вывалившиеся посреди коридора книги он не хотел.
Аккуратно спустившись по винтовой лестнице, он оказывается в извилистом коридоре. Лампочки горят через одну, и Шизуо внимательно смотрит под ноги, чтобы не споткнуться обо что-нибудь. Черт бы побрал вездесущую экономию электроэнергии!
Наконец, дойдя до кладовки, он складывает ношу в угол и вытирает лицо рукавом рубашки. Не пот, конечно, но пыль. Сухая, мелкая, книжная пыль.
Белая манжета ожидаемо сереет, и Хейваджима устало вздыхает: кажется, отработка затянется до самого вечера.
Возвращаясь назад, он слышит шаги этажом выше и негромкое насвистывание. Ритм и тональность Шизуо узнает с первой же ноты.
- Изая…
Какого черта блоха делает в школе после уроков? Наверняка задумывает очередную подлость!
Разумеется, это были только слухи, но в прошлом году шептались, что именно Орихара был инициатором и «мозговым центром» затеи с ограблением кабинета директора. Следов, конечно, не нашли, но… У Шизуо нюх на делишки Изаи, и он, с почти стопроцентной уверенностью, мог обвинить блоху.
Хрустнув пальцами, Хейваджима бесшумно ступает по бетонному полу и, взлетев по ступенькам, замирает в тени.
Тук, тук, тук. Шаги легкие и четкие, словно стук каблуков. Шизуо прищуривает глаза и различает в полумраке худощавую фигуру, идущую в сторону раздевалки.
Попался!
В раздевалке была лишь одна дверь и ни единого окна: идеальная ловушка для того, кто полагается на быстроту своих ног.
Шизуо выжидает с полминуты, хотя все внутри него так и клокочет от ярости, подстегивая к решительным действиям. Но он слишком долго ждал, чтобы по собственной глупости упустить шанс отмщения, выпадающий, быть может, лишь раз в жизни.
Ступая как можно тише и стараясь даже не дышать, Хейваджима преодолевает узкий коридор и легонько тянет ручку двери на себя. Он все еще не уверен в собственном везении, не исключено, что это лишь очередная ловушка.
Заглянув в комнату, Шизуо ликует: фулл-хаус!
Изая стоит спиной к нему, облаченный в спортивную форму. Хейваджима еще ни разу не видел Орихару на физкультуре, тот демонстративно прогуливал этот предмет. Что ж, видимо, конец семестра взял за яйца даже изворотливого, словно морской угорь, Изаю, раз тот явился на отработку.
Желание закричать «И-из-а-а-я!» и с рыком ринуться на врага Шизуо душит еще в зародыше. О, нет… Он не позволит себе так облажаться. Не сейчас. Не после того, как из-за Орихары в прошлом месяце его сбил фургон, и он две недели пролежал в больнице.
Пока Шизуо борется с собственной звериной сущностью, Орихара не теряет времени даром: подцепив края футболки, он в одно движение стягивает ее через голову. Хейваджима с легким оттенком удивления видит, что спину Изаи на уровне груди обхватывает широкая полоса эластичного бинта.
Странно… Кто же умудрился ранить блоху? Да так крепко, что пришлось бинтовать половину торса?
Пока Орихара возится с бинтом, Шизуо отметает ненужные мысли и тянет дверь на себя, чтобы войти.
Вот черт! Кажется, дверные петли в этой раздевалки не смазывались с момента постройки здания… Изая резко оборачивается, но Шизуо уже застыл в боевой стойке, блокируя единственный выход из комнаты.
- Ты?..
На лице Орихары неприкрытое удивление: глаза широко распахнуты, а узкий бескровный рот округлился в ровную буковку «о».
Шизуо торжествует.
- Я.
Секундная пауза, а в следующие мгновения происходящее ускоряется в сотню раз: Изая подается к сумке с одеждой, и Шизуо бросается в бок, чтобы перехватить блоху, но тот и не думает прорываться к сумке.
Обманный маневр… Развел, как мальчишку!
Орихара пригибается, уходя от захвата, и в один прыжок оказывается у двери.
«Ну, уж нет», - с ненавистью думает Шизуо, успевая схватить Изаю за тощую лодыжку. Они оба валятся на пол, и блоха вскрикивает, встречаясь носом с линолеумом. Хейваджима держит крепко, до хруста чужих костей, и Орихара стонет от боли, но попыток вырваться не оставляет – бьет свободной ногой Шизуо в голову.
- Не уйдешь, тварь!.. - шипит Шизуо, и кровь из лопнувшей от удара губы медью оседает на языке. Резко перекатившись и встав на четвереньки, Хейваджима садится на живот Изаи, коленями придавливая руки того к полу.
Изая смотрит с ненавистью и… Страхом? Шизуо ухмыляется, чувствуя, как теплая кровь заливает воротник рубашки.
- Убью.
- Посадят, - гнусаво из-за расквашенного носа парирует Орихара.
- Насрать, - ликующе отвечает Хейваджима и замахивается, чтобы удар вышел действительно сильным. На лице Изаи читается откровенный ужас, и он зажмуривается, рванувшись всем телом, от чего ослабшие бинты на его груди расходятся… Расходятся, обнажая…
От неожиданности траектория удара смазывается, и кулак оставляет глубокую вмятину в полу.
Немая сцена. Шизуо смотрит во все глаза и никак не может поверить в реальность происходящего. Орихара приоткрывает один глаз и тоже застывает.
У Изаи грудь… Самая настоящая женская грудь… Небольшая, словно у девочки-подростка, вся в веснушках, с отчетливыми бледно-розовыми ореолами сосков.
Шизуо закрывает глаза и трясет головой. Кажется, Орихара слишком сильно пнул его в голову, раз начало чудится такое!
Три, два, один… Хейваджима открывает глаза, но наваждение никуда не делось и, словно бы в доказательство своей реальности, мягко колышется в такт дыханию Изаи.
Шизуо поднимает голову и встречается со взглядом Орихары.
«Затравленный» - первое, что приходит на ум Хейваджиме.
- Так ты?.. - Незаконченный вопрос повисает между ними, и воздух раскаляется от жара неловкости.
От звука чужого голоса, Изая словно скидывает невидимые путы и начинает дергаться. Отчаянно, не щадя своего тела, он вырывается из стальной хватки Шизуо.
Хейваджима от неожиданности ослабляет захват, и Орихаре удается откатиться в сторону. Он вскакивает на ноги и, совсем по девчачьи прикрываясь руками, хватает сумку.
- Расскажешь – убью.
Это нисколько не похоже на их привычный обмен любезностями: Орихара фатально серьезен, и в его пустых холодных глазах Шизуо читает ответ на незаданный вопрос.
Убьет. Действительно убьет. Порешит, как собаку.
Не чувствуя тела, Хейваджима слабо кивает, и в ту же секунду Изая выскальзывает из раздевалки.
Шизуо садится и морщится от ощущения разбитости. Внезапно его взгляд натыкается на белую полосу. Бинт все еще теплый и нестерпимо пахнет Изаей.
***
Всю следующую неделю Орихара не появляется в школе, зато сам Шизуо ходит исправно. Он и сам не знает, зачем это делает: высматривает в пестрой толпе коротко стриженую макушку, сутулю спину и красную футболку. Зачем? Кто бы знал…
В ночь после стычки в раздевалке он так и не смог уснуть, все лежал в темноте и раз за разом прокручивал в памяти случившееся. Орихара Изая… Раньше он бы без запинки дал ему характеристику: жестокий, беспринципный, корыстолюбивый и просто мерзкий. Аппендикс вида гомо сапиенс, полный пороков и прочего мусора. Но сейчас… Шизуо в смятении.
Орихара Изая – она?..
Хейваджима доверял себе и собственному зрению: у Изаи есть грудь, а это значит, что Орихара – женщина.
Разрыв шаблона, коллапс мозга…Шизуо кажется, что весь его прежний мир рухнул в одночасье.
Конечно, он пытался убедить себя в том, что этот факт не меняет совершенно ничего: Изая все так же остается Изаей.
Но кого он обманывал? Себя не провести - это меняло все.
Как теперь быть и как дальше жить? Шизуо не знал и эта неизвестность пугала его больше, чем внезапно обнаружившиеся сиськи Орихары.
До конца триместра Изая так и не появляется, и Хейваджима, со смешанным чувством облегчения и непонятно откуда взявшегося разочарования уходит на каникулы.

Глава 2

Обычно, как и всякий нормальный школьник, Шизуо с нетерпением ждал каникулы. Но только не в этот раз. Праздность абсолютно свободных дней убивала, он был с потрохами отдан на съедение беспокойным мыслям.
Стремясь убежать от себя и собственной фантазии, он искал укрытия в переплетении улиц Икебукуро. Парки, аллеи, перекрестки, проулки, подворотни… Ночь за ночью и день за днем он изучает Букуро, исходив его на своих двоих вдоль и поперек. Часто он натыкается на цветные банды, и каждый раз радуется новой стычке так, как ребенок радуется рождественскому подарку. Из обычного ритуала, в котором он дает выход своей яростной силе, драка превращается в нечто большее.
В такие моменты Шизуо думает, что если бы не эти стычки, дающие ему жалкое подобие разрядки, то, наверное, он бы уже давно взорвался от переизбытка той деструктивной, темной, вязкой энергии, что накапливается в его мускулах каждый миг его жизни.
Однако, довольно скоро слава о его уличных «подвигах» распространяется по всему району, и прежде хватавшиеся за любую возможность поиграть мускулами цветные банды, теперь обходят его десятой дорогой.
В то лето Шизуо впервые чует запах, ставший его неотъемлемым спутником на долгие годы – запах чужого страха, преследующий его по пятам.
Но у всего происходящего обнаруживается один большой плюс – за круговертью драк и потасовок, он все меньше и меньше думает об Орихаре Изае. И только сны, странные, дикие сны, наполненные неясными силуэтами и смутными образами, не оставляют Шизуо.
Часто, по пробуждению, он подолгу сидит в кровати силясь вспомнить хоть что-то, но все тщетно: тени ускользают от него, оставляя отвратительное ощущение неопределенности.
***
Орихара первым вызывает Шизуо на разговор.
Заложив руки в карманы и лениво насвистывая какую-то попсовую песенку, он, как ни в чем не бывало, входит в класс после недельного отсутствия. Взгляд Шизуо против воли скользит по груди Орихары.
Обыкновенная, ничем не примечательная мальчишеская грудь.
Хейваджима вспоминает объем упругих полушарий и трехметровый эластичный бинт. Это с какой же силой нужно заматываться?.. Странно, что Изая еще не сломал себе ребра.
Шизуо ловит себя на том, что все еще по привычке называет Орихару в мужском роде.
Она? «Изая сказала», «Изая сделала»?.. Что за бред!
Задумавшись над грамматическими нюансами, Шизуо пропускает момент, когда Орихара приближается к его парте и садится на соседнюю, болтая в воздухе ногами.
- Здравствуй, Шизу-чан, - насмешливо тянет Изая. – Давно не виделись.
Только сейчас Хейваджима замечает то, до чего был так слеп раньше: несмотря на узкие бедра и костлявую задницу, талия у Изаи точенная, а кадыка нет и в помине – шея гладкая, нежная, белая… а невыносимо мерзкая привычка блохи издевательски-манерно тянуть слова сейчас слышится, как обыкновенные женские интонации.
- Давно, - говорит Шизуо и откидывается на спинку стула.
- Как поживаешь? – продолжает пародировать светскую беседу Орихара. – Выглядишь посвежевшим.
- Тебе-то дело? – начиная закипать, огрызается Хейваджима. Девка блоха или нет – какая разница? Занозой в жопе Изая от этого быть не перестает.
- Да так… - Орихара пожимает плечами. – Хотел убедиться, что ты в добром здравии.
Шизуо прищуривается, а потом до него вдруг доходит вся соль ситуации: Изая боится. Не самого Шизуо, конечно, но той информации, которой он владеет.
- «Добром здравии»? – наверное, впервые в жизни Хейваджима примеряет на себя шкуру Орихары. И не сказать, что ему это не нравится. – У меня-то все отлично. А вот ты…
Шизуо не мастер словесных пикировок и, в отличие от заливающегося соловьем Изаи, каждое слово ему приходится тщательно подбирать и взвешивать.
- Как поживает нос? – происшествие почти месячной давности воскресает в памяти Хейваджимы с необычайной подробностью. - Мне казалось, что ты неслабо так приложился… или правильнее будет сказать «приложилась»?
Орихара не меняется в лице, а его поза все так же расслабленна, и Хейваджима невольно проникается уважением к выдержке блохи.
- Отлично, - Изая касается переносицы, - Но надеюсь, что и твои мозги не пострадали. Ты не забыл о том, что я сказал тебе?
Орихара пристально смотрит на него тем самым взглядом убийцы.
- Не забыл, - говорит Шизуо, а потом, подумав, добавляет. – Но я бы не советовал тебе доставать меня. В припадке ярости, знаешь ли, сложно вспомнить, кто и что тебе говорил.
Шизуо провожает взглядом узкую спину.
Один – ноль в его пользу.
Странно, но на вкус победа вовсе не так сладка, как рисовало воображение.
***
Тук. Тук. Тук.
И как он раньше этого не замечал?
Шаг быстрый, походка энергичная и упругая, полная какой-то необычайной пластики.
Изая скрывается за поворотом, и Шизуо хмурит брови. Кажется, слежка за Орихарой стала его новой вредной привычкой.
С их разговора прошло почти полмесяца, и все это время Изая не то что не доставал, но даже в сторону его не смотрел. Первое время Шизуо был абсолютно и полностью доволен: впервые за несколько лет он смог вздохнуть спокойно и сосредоточиться на учебе, не отвлекаясь на орихаровские подлянки. Но потом… Шизуо с неохотой признается в этом даже самому себе, однако без постоянного ожидания неприятностей и адреналиновых гонок на выживание жизнь изрядно потеряла в красках.
Единственным же оставшимся развлечением были инсинуации на тему игры «найди десять отличий».
Шизуо следил за Изаей: не таясь, не отводя взгляда и не стесняясь. Орихара делал вид, что не замечает, и, надо отдать ему должное, «не замечать» у него получалось отменно.
Хейваджима злился. На блоху, за то, что он как всегда стоит костью поперек горла, и на себя, за то, что никак не может избавиться от навязчивых мыслей об Изае.
О, навязчивые мысли… Словно двойные агенты под тройным патронажем, они проникали все глубже и глубже, эфемерными тенями просачиваясь во сны, оседая где-то у самой подкорки… Чем дальше Шизуо их гнал от себя, тем ближе они подбирались, так что к середине сентября Хейваджима окончательно понял, что противостояние им – борьба с ветряными мельницами.
Кстати, о снах … Шизуо вцепляется пальцами в подоконник и жарко краснеет. Его нервировало не только отсутствие острых ощущений, но и появление кое-каких других… Нет, конечно, одной частью сознания он прекрасно понимал, что в его возрасте это нормально, но другой… Это же Орихара, которого он почти два года считал парнем!
Черт бы побрал этот маскарад! И на кой Изае понадобилось представляться мужчиной?!
Конечно, девка из него не то что бы красавица: долговязая, тощая, с мелкими, острыми чертами лица и низким голосом… Но это же не повод дурачить всех вокруг!
Шизуо в расстройстве чувств, почти смятении… Обычно, когда его переполняло подобное настроение, он любил хорошенько погонять блоху по всему Букуро, швыряясь в него дорожными знаками и автоматами с газировкой. Но сейчас Хейваджима был лишен даже этой малости…
Ощутив, как голову сковывает медный обруч мигрени, Шизуо трет виски.
Что бы сказал Каска?
Хейваджима фыркает из-за очевидности ответа – промолчал. А вот Шизуо так не может: желание расставить все точки над «i» превращается в навязчивую идею, странным возбуждением окатывающую все тело.
Решение принято.
***
Орихара – хитрая бестия, он учится на своих ошибках, так что теперь подкараулить его стало сложнее вдвойне. Но и Шизуо упорства не занимать.
- Так и знал, - говорит Изая, прислоняясь спиной к серой плитке стены. – А пооригинальнее место выбрать нельзя было?
Шизуо качает головой и копирует позу Орихары, подпирая дверь. Цокольный этаж восточного крыла – самый непопулярный туалет в школе. К тому же женский.
- О, ты наконец-то научилась отличать рисунки на двери, - говорит Хейваджима, издевательски кивая на ряды кабинок. – С писсуарами, должно быть, все несколько сложнее.
Изая стискивает губы в бескровную нитку.
- Не твое дело, - говорит Орихара, и голос его звучит непривычно устало.
- К чему весь этот цирк? Нахрена было прикидываться парнем?!
– Тебе-то какое дело? - глаза Изаи нехорошо сверкают.
Хейваджима секунду пристально смотрит в лицо Орихары, а потом едва не задыхается от подступившей изнутри волны злобы.
- «Какое дело»?! Да я два года пытался побить девчонку, вот какое! Знал бы, что ты баба… даже внимания не обратил бы!
- Хм… что за сексизм? – губы Изаи вздрагивают. – Хочешь сказать, что будь я женщиной, то мне бы все сошло с рук? Случай на крыше, помнишь? Сколько ты тогда в больнице провалялся? Пять? Шесть недель? А разрушенную парковку? Бедный Шизу-чан полгода подрабатывал в магазине, чтобы выплатить школе ущерб… Или недавний инцидент с фургоном? Не обратил бы?!
Шизуо скрипит зубами.
- Нарываешься?
- Вот видишь, - фыркает Изая. – Ничего бы не изменилось. А хотя нет, скорее всего, ты бы просто влюбился в меня.
Он неожиданности Хейваджима приоткрывает рот и забывает, что злится.
- С чего это? – отойдя от первого шока, спрашивает он.
- С того, - Изая пожимает острыми плечами, и Хейваджиму накрывает воспоминание о недавнем сне, в котором он застал Орихару в пикантный момент примерки лифчика.
На одно лишь воспоминание тело реагирует, как на пятиминутный ролик лучшего порно: встает, как по команде. Чего уж говорить об утре после сна, когда он проснулся намертво прилипшим к простыне.
- Но ты и сам знаешь… - румянец на щеках Шизуо не остается незамеченным. – Умная, с характером, способная переплюнуть тебя в паркуре… Это ли не девушка твоей мечты?
Изая ухмыляется и, демонстративно виляя бедрами, приближается.
- Да, но во всей описанной тобой бочке меда есть одно маленькое «но». Не ложка дегтя – ведро дерьма по имени Орихара Изая, - цедит сквозь зубы Шизуо. -
Орихара прищуривается и подходит вплотную. А в следующую секунду чуть привстает на цыпочки и подается вперед, оставляя на губах Шизуо легкий, почти невесомый поцелуй.
Хейваджима отшатывается от Изаи, как от зачумленного, но тут же застывает, почувствовав у горла холодное прикосновение. Ах, да, как же он мог забыть? Знаменитое орихарово флик-лезвие, по остроте сравнимое только с его же языком…
- Не рыпайся, - приказывает Изая, плотнее прижимая нож к шее Хейваджимы. Шизуо сглатывает, когда несколько омерзительно-горячих капель стекают вниз, щекоча кожу.
За спиной – дверь, запертая на щеколду, впереди – ополоумевший школьный враг, оказавшийся бабой… Жизнь, как всегда, полна сюрпризов.
За философскими размышлениями Шизуо упускает кое-что важное: свободной рукой Орихара залезает себе под футболку и проворно стягивает бинты, так что теперь под красной тканью отчетливо виднеются две аппетитные округлости с торчащими пиками дерзких сосков.
Хейваджима никогда не считал себя сексуально озабоченным, но в этот конкретный момент… Шизуо неожиданно вспоминает увиденный в интернете баннер, на котором девушку в школьной форме трахали промеж грудей, и у него срывает последние предохранители.
Еще ни одна женщина не производил на него такого эффекта: запах собственной крови, холод металла, жар близкого тела… Игнорируя боль углубившегося пореза, Шизуо наклоняется вперед и сам целует Орихару.
Жестко, грубо, до прокушенной кожи, он впивается в прохладный рот и, игнорируя слабые трепыхания, обхватывает Изаю за талию. На ощупь Орихара словно стальная пружина – под пальцами твердо, но в то же время упоительно упруго. Шизуо скользит выше и сминает полушария грудей, ощущая сердцевиной ладони твердость набухшего соска. Изая стонет ему в рот, но попыток отстраниться не делает, словно кукла обмякая в железных объятиях Хейваджимы. Когда заканчивается кислород и сердце начинает бухать где-то у самого горла, Шизуо отстраняется.
- Я же говорил, - силясь отдышаться, хрипло смеется Орихара, но за неуклюжей маской привычной наглости Хейваджима отчетливо видит истинные эмоции: Изая растерян не меньше, чем он сам.
Изая говорит что-то еще – тонкие губы шевелятся, розовый язык мелькает меж белых зубов, но Шизуо даже не слышит… Это похоже на полное затмение.
Задница у Орихары действительно костлявая, зато бедра – литые. Шизуо подхватывает Изаю под ягодицы и притискивает к стене. Килограммов пятьдесят, не больше, Хейваджима почти не чувствует его веса.
Зато чувствует кое-что другое – мягкость прижатых к его груди сисек Изаи, и от этого окончательно срывает башню. Запустив руки под чужую футболку, Шизуо с упоением шарит сначала по твердым мышцам живота, потом выше...
- О-ох… - Хейваджима мог бы кончить только от одного лишь этого, но решает побыть джентльменом и тянется к пряжке ремня чужих брюк.
Изая вздрагивает и бьется пойманной птицей.
- Эй, ты чего? – сипло шепчет Шизуо в мокрую от пота шею Орихары.
- Отвали! - огрызается Изая. Кажется, в его планы не входило заходить так далеко, он изворачивается, слово змея, кусается и шипит. Шизуо невольно отступается от такой резкой смены настроения и отпускает Орихару.
- Забудь, - говорит Изая, поправляя одежду.
Хейваджима сжимает кулаки и открывает было рот, но Орихара перебивает его:
- Просто выкинь из головы.
Дверь уборной хлопает, и Шизуо остается один посреди женского туалета с каменным стояком в штанах и горящим клеймом «идиот» на самооценке.
В сердцах ударив кулаком по стене, он разбивает несколько белых плиток и распарывает кожу до мяса об острые края осколков.
- Из-з-а-я!..

Глава 3

Научиться думать и говорить об Орихаре в женском роде оказалось клинически невозможно.
Шизуо ополаскивает лицо и тренируется перед зеркалом.
- Изая – баба… «Изая пошла», «Изая сказала», «Изая сделала»… - Хейваджима фыркает, осознавая всю абсурдность ситуации, и бросает провальную затею.
Промокнув лицо полотенцем, он с неудовольствием рассматривает собственное отражение: тени под глазами, впавшие щеки, легкая небритость и странный блеск в глазах. Он похож на наркомана, хотя это всего лишь сны.
Орихара, словно персональный Люцифер, является ему каждую ночь и не оставляет до самого пробуждения…
Шизуо сжимает челюсти. Если раньше при виде Орихары он испытывал рефлекторное желание убить его, то сейчас… Агрессия переплавилась в такой же силы желание.
Адреналином по венам, электрическими импульсами вдоль позвоночника, мучительным сосущим чувством падения в груди, жаркой тяжестью в паху… Все это здорово походило на симптомы какой-нибудь смертельной болезни.
И ведь действительно, Изая – та еще зараза.
Шизуо вздыхает и освобождает ванную комнату лохматому после сна Каске.
- Салфетки возьми, - бросает брат и выкручивает вентиль крана до упора.
- Угу, - кивает Шизуо. В утро, испорченное присутствием призрака Изаи, даже братская забота не вызывает обычных теплых чувств.
Во время завтрака он все еще думает об Орихаре. Наверное, легче перечислить моменты когда он не думает об Изае… Постепенно, из вредной привычки это превращается в настоящий сталкеринг!
Сталкеринг… Неужели блоха был прав?
«Умная, с характером, способная переплюнуть тебя в паркуре… Это ли не девушка твоей мечты?» - подкидывает память услужливо.
«…скорее всего ты бы просто влюбился в меня…»
Влюбился… Влюбился?
Стакан с молоком, который Шизуо сжимал в руке, лопается с громким хлопком и заливает белым форменные брюки.
- Изая… - сил на злость почти не осталось.
Он на грани.
Так и не доев омлет, Шизуо идет переодеваться и, захватив сумку с учебниками, выходит из дома.
Июнь. Шизуо ненавидит лето в мегаполисе: с конца мая над Токио дамокловым мечом повисает удушливый газовый купол из смога и летней жары.
Хейваджима прикуривает первую за день сигарету. Лучший релаксант, ласковый убийца… С наслаждением глотая горький дым, Шизуо щурится от яркого солнца. Напряжение неудачного утра мало по малу начинает отпускать и ,когда Хейваджима подходит к школьным воротам, его самочувствие вяло колеблется возле отметки «приемлемо».
- Выглядишь неважно, - констатирует Том.
- Бессонница, - поводит плечами Шизуо, и потушив окурок о подметку ботинка, аккуратно складывает его в пакетик.
Том внимательно смотрит на него своими темными проницательными глазами. У кого-кого, а у Танаки чутье на ложь на грани сверхъестественного.
- Не спрашивай, - просит Шизуо.
Том поджимает губы и поправляет очки.
- Как скажешь. Но если что… Ты знаешь, к кому обращаться.
- Спасибо, - слабо улыбается Хейваджима и чешет в затылке. – Но это…мм, личного характера.
Танака вскидывает брови, и лицо его приобретает чуть ехидное выражение.
- Ну, наконец-то, давно пора бы.
Шизуо понимает, на что намекает друг: пара свиданий и торопливый поцелуй – вот и вся коллекция романтических переживаний, случившаяся с ним за все семнадцать лет его жизни. Не считая «туалетный» инцидент с Орихарой, конечно.
Хейваджима морщится, и Танака понятливо кивает, меняя тему.
- Ты сделал двести сороковую? Канадзава обещал сожрать нас с потрохами…
- Кажется там через теорему Коши… Но я не уверен, - Шизуо достает из сумки тетрадь и передает ее Тому. Уже у крыльца он замечает, что шнурок на кедах ослаб и вот-вот развяжется. Присев, он краем глаза замечает знакомый силуэт.
Через дорогу от школы, прямо на безлюдной в столь ранний час парковке, Орихара о чем-то разговаривает с незнакомыми парнями. Шизуо прищуривается: что-то в их позах и жестах кажется ему подозрительным. Лицо Изаи спокойно, но в линии плеч видно напряжение, а правую руку он держит в кармане пиджака. Там, где обычно хранит свой складной нож.
Позже, раз за разом прокручивая ситуацию в голове, он так и не смог понять, что же именно толкнуло его в ту минуту оставить Тома и двинуться к парковке.
- Проблемы? – Шизуо отлично знает, что благодаря высокому росту его взгляд выглядит особенно тяжелым. Изая резко оборачивается, и Хейваджима замечает блеснувшую в ярком свете каплю испарины у него на виске.
Зная железную выдержку Орихары, Шизуо понимает, что дела у блохи и вправду плохи…
Незнакомцы с неудовольствием смотрят на Хейваджиму: все трое в капюшонах и у всех троих на пальцах блестят кольца. Авакуса… Слухи о том, что Орихара еще со средней школы путается с якудза, исправно циркулировали по школе, но пока что ни у кого из сплетников не было ни единого доказательства. Но вот и они.
- Ты еще кто? – спрашивает самый старший из незнакомцев. На вид ему чуть больше двадцати пяти, но широкое смуглое лицо уже расчерчено белыми полосами шрамов.
- Хейваджима Шизуо.
- Хейваджима? Никаких проблем… – мужчина бледнеет и с ненавистью костится в сторону Орихары. – У нас во всяком случае.
Намека толще быть не может.
Наверное, впервые за всю жизнь Шизуо рад, что репутация психа и беспредельщика шагает впереди него.
- Тогда мы пойдем, - Хейваджима кивает Изае и без спешки идет в сторону ближайшего переулка. Понятливый Орихара легко и пружинисто шагает рядом.
Но стоит им только зайти за угол, как Изая хватает Шизуо за рукав и шипит:
- Быстрее!
Хейваджима не успевает сориентироваться, но, заслышав панические нотки в голосе Орихары, решает не задавать лишних вопросов, а прибавить скорости.
С каждым новым кварталом, который они проходят на спринтерской скорости, Шизуо все больше и больше начинает сомневаться в том, что Изая женщина. Ни одна из знакомых ему девушек (а ведь в их классе училась Эрика Шинада, ставшая чемпионкой среди токийских школьниц в забегах на длинные дистанции), не могла похвастаться такой дыхалкой!
Наконец, когда Шизуо почти перестает чувствовать ноги, Орихара резко сворачивает в очередную подворотню и исчезает.
Хейваджима оглядывается, но блоха словно сквозь землю провалилась.
- Эй! – доносится откуда-то сверху, и Шизуо вскидывает голову. Орихара стремительно карабкается вверх по ржавой пожарной лестнице. – За мной!
Шизуо не остается ничего другого, кроме как последовать за Изаей. Как человеку всю жизнь прожившему на первом этаже, авантюра с многоэтажным домом кажется Хейваджиме слишком… авантюрной.
- Далеко еще? – спрашивает Шизуо, останавливаясь где-то в районе пятого этажа.
- На крышу.
Хейваджима чертыхается и посылает убийственный взгляд тощей заднице, мелькающей десятком метров выше.
- Уфф…
Орихара стоит посреди плоской крыши, с наслаждением раскинув руки.
- Объяснись, - требует Шизуо, силясь отдышаться. Дюжина кварталов, десяток этажей… Вот тебе и доброе утро.
- Позже, - отмахивается Изая, и Шизуо начинает закипать.
- Я вытащил тебя из полной жопы, так что захлопни пасть и будь хотя бы немного благодарен!
Изая прищуривается и снимает пиджак.
- Проявлю. Но сначала посмотри мне спину.
Шизуо удивленно вздергивает брови, а потом присвистывает. Впечатление, что Орихару протащило по асфальту метров двадцать – ткань футболки содрана под ноль, а кожа… Если бы не бинты, в несколько слоев перетягивавшие грудь, то от спины бы не осталось ничего.
- За что тебя так? – забывая о раздражении, спрашивает Шизуо. Наверное, дело в стереотипах или в воспитании… Но сейчас Хейваджиме действительно жаль Орихару. Каким бы ублюдком… какой бы дрянью она ни была, Изая все же, была девушкой, а с ними, Шизуо знал точно, так поступать нельзя.
- За все хорошее. Ай! – вскрикивает Изая, когда Шизуо пытается вытащить из все еще кровоточащей раны особо крупный кусок бетонной крошки.
- Надо обработать, - говорит Хейваджима.
- Чем? Слюной и силой святого духа? – фыркает Орихара, и Шизуо вновь вспоминает, за что ненавидит эту самодовольную скотину.
- Можно сходить в аптеку…
- Нельзя! – резко перебивает его Изая.
- Почему это? – упирая руки в бока, спрашивает Шизуо. – И зачем мы здесь? За нами же никто не гнался.
- Тогда – нет, - пытается пожать плечами Орихара, но кривится от боли, - Зато сейчас – да. У тех парней кишка была тонка идти против тебя, но шакалы наглеют, стоит им только сбиться в стаю.
- Хочешь сказать, что они вернулись бы с подкреплением? – расшифровывает иносказательность Шизуо.
- В точку. Так что ближайшие пару часов нам лучше и носу отсюда не казать.
Хейваджима запускает пальцы в волосы и вспоминает, чему его учили на курсах по управлению гневом.
- Мда… вот и делай после этого добрые дела, – говорит он, чувствуя нехорошую дрожь подступающей ярости в животе.
- Знаешь ли, я и сам не рад такому положению дел. Спина болит ужасно, хоть на стенку лезь, - ровно отвечает Изая. А затем, устало и бесстрастно добавляет – Но если тебе нужна компенсация, то могу отсосать. Такую форму оплаты принимаешь, Шизу-чан? Не люблю, знаешь ли, оставаться в долгу, а кредитки ты, думаю, не принимаешь.
От удивления Хейваджима приоткрывает рот. Он что… Он не ослышался, нет?..
- Отсосать… - округляет глаза Орихара. – Ну, знаешь, это когда я возьму Шизуо-младшенького в ротик и сделаю тебе хорошо.
Изая красноречиво толкается языком в щеку изнутри, имитируя процесс. Шизуо ошалело хлопает глазами и покрывается красными пятнами. В штанах твердеет, как по команде – от Орихары и от этого его… представления.
- Нет. Просто заткнись, - усилием воли прогоняя плоды больной фантазии, говорит Шизуо.
- О, даже так… Хочешь сказать, что я тебя не возбуждаю? – зло смеется Изая, красноречиво опуская взгляд к ширинке Хейваджимы. – А вот он другого мнения.
- Какая разница? – кривится Шизуо. – Я не хочу. Не сейчас, не так… и вообще не с тобой.
- А с кем? Ты же фригиднее нашей зубрилки Сендзи. Сколько девчонок к тебе подкатывало, а? – Изая демонстративно прищуривается, вспоминая. – Половина параллели. А ты? Благородный принц в белом поясе верности! Тоже мне нашелся… Зато на меня у тебя стоит. Знаешь, это даже радует, а то ведь я стал беспокоиться – как бы не импотенция в столь юном возрасте…
Это становится неожиданно легко – не реагировать на подначки. Хейваджима словно прозрел и достиг нирваны одновременно, поэтому легко вычленяет главное, в потоке колкой речи Орихары.
- А тебя-то это с каких пор волнует? – скрещивая руки, спрашивает Шизуо.
- С тех самых, как ты стал моим сталкером, - не остается в долгу Изая.
Теперь уж точно: один – один.
Шизуо молчит. Орихара, впрочем, тоже не торопиться добивать контрольным.
Они стоят на крыше семиэтажного дома, а под ними где-то там, в глубине кварталов, рыщут ищейки Авакусы, идя по следу свежей крови.
Кстати, о крови. Остатки красной футболки полощутся на ветру, то и дело задевая раны на спине, поэтому Изая пытается пристроить их так, что бы те не тревожили больные места.
- Давай помогу, - неожиданно для самого себя, предлагает Шизуо.
Изая с подозрением косится на него, и пауза затягивается, с каждой секундой повышая градус драматичности.
- Хм… ну давай.
Шизуо хмурится и подходит ближе.
Казалось бы, вот он – предел мечтаний. Хотел, чтобы блоха на своей шкуре узнал, каково это, лежать в больнице с переломами и вывихами? Получите, распишитесь, кушайте, да не обляпайтесь… Но никакой радости Хейваджима не испытывает. Скорее даже… сочувствует?
Шизуо подходит ближе и разрывает остатки изаевой футболки.
- Эй! – кажется, обнажаться не входило в планы Орихары: когда футболка падает к его ногам, он, как-то нелепо и странно, вскидывает руки, пытаясь прикрыться… Дежа-вю.
Воспоминания о стычке в раздевалке, а затем и об инциденте в женском туалете накрывают Шизуо жаркой волной. Мысли о нежной упругости орихаровой груди удивительно некстати…
- Ничего же не видно, - говорит он, пытаясь убедить в этом не столько Изаю, сколько самого себя.
Орихара не на шутку разозлен, он сверкает глазами и уходит в другой конец крыши. Шизуо ничего не остается, кроме как последовать его примеру.
Просидев пять минут в тишине и неподвижности, Шизуо украдкой косится на Изаю, тот сидит в позе лотоса, но мышцы его худой спины напряжены от боли. С каждой минутой молчание все затягивается и Шизуо первым решает плюнуть на гордость.
- Эй, - зовет он негромко, и ветер тут же уносит его слова. – Изая!
Тот вздрагивает и поворачивает голову. С такого ракурса его узкое лицо выглядит необычайно женственно и мягко. Шизуо пару раз моргает, желая избавиться от дурацких мыслей и фантазий.
- Что, передумал? – ехидно кричит Изая через крышу.
- Нет. Я хочу спуститься.
Изая закатывает глаза
- Вперед и с песней, Авакуса только этого и ждут.
Шизуо набирает было в легкие побольше воздуха для громкого ответа, а потом, поняв, что ему надоела эта игра, подходит к Орихере вплотную.
- И сколько мне еще здесь торчать?
По лицу Изаи видно, что он борется с желанием сострить, но здравый смысл, в итоге, все же побеждает:
- Часа два, как минимум.
Шизуо трет лицо руками.
- У тебя начнется заражение…
- Что решил поиграть в джентльмена? – ехидничает Изая, а потом заглядывает себе через плечо и серьезнеет. - Надеюсь, что нет.
- Там грязь и камни…
- Лучше так, чем в объятия якудза, - говорит Орихара с оттенком обреченности в голосе.
Шизуо косится на израненную спину, и вдруг его озаряет. Подойдя к брошенной у самого края крыши сумке, он роется в боковых карманах и достает оттуда пачку влажных салфеток. Антисептические, остро пахнущие, едкие, но совершенно незаменимые в случае мелких травм.
- Спасибо, братишка, - вполголоса бормочет Шизуо и идет к Орихаре. - Смотри.
Изая оборачивается и с выдыхает с нескрываемым облегчением.
- Хвала предусмотрительному Каске, - говорит Изая, и Шизуо даже не удивляется такой проницательности.
Надо отдать блохе должное - он даже не дергается, когда Шизуо начинает кропотливую процедуру чистки. Сдирая корку засохшей крови, Хейваджима вспоминает, что читал где-то о том, что у женщин болевой порог выше…
- Тебе явно нравится делать мне больно.
- Иди ты! Тебе помогаешь, а взамен…
- Ладно-ладно, - в голосе Орихары слышится улыбка. – Спасибо тебе за все.
- Почаще бы ты был таким вежливым, - ворчит Шизуо. – Авось и с якудза бы не поссорился.
- О, это давняя история, - Изая вздрагивает, когда Хейваджима приподнимает полоску бинта, что бы почистить прилегающую к ней рану. – Сначала все было хорошо. Но потом их босс захотел перевести наши отношения на новый уровень, и мы потеряли взаимопонимание.
- Новый уровень? – морщит лоб Шизуо.
- В горизонтальную плоскость, так сказать.
- В смысле?
- О, Шизу-чан, твоя неиспорченность заставляет меня стыдится собственной… Трахнуть он меня хотел, трахнуть, - без тени смущения говорит Орихара. – Любит, знаешь ли, молоденьких мальчиков.
Шизуо закусывает губу, но не может сдержать дикого хохота. «Мальчиков»? Какая ирония!
- Ну, так ты бы объяснил ему, что к чему! - говорит Хейваджима, не прекращая смеяться.
- Угу, объяснил бы… а потом стал бы персональным наложником, - кривится Изая. – По мне так лучше мертвым, но свободным, чем живым, но в кандалах.
Шизуо удивленно смотрит на Орихару: услышать такое от блохи… Неожиданно.
Начавшийся было разговор вновь затухает, оба молча смотрят куда-то вдаль, каждый думая о своем.
- Нафига тебе все это?
- Что «все»?
- Прикидываться парнем, путаться с якудза и быть такой задницей, - перечисляет Шизуо, загибая пальцы.
- На все есть свои причины, - философски замечает Изая. – Ты закончил?
- Да, - Шизуо кидает испачканную салфетку в кучку таких же, бурых от крови и грязи.
- Спасибо.
- Пожалуйста, - пожимает Шизуо плечами, с ужасом осознавая, что смущен.
- Дождь, - констатирует Орихара, смахнув со щеки прозрачную каплю. – Как всегда, некстати.
Его голос, лишенный едкости и иронии, звучит непривычно просто и устало. Шизуо смотрит на потемневшие небо, а потом замечает, что поверхность крыши стала похожа на перепелиное яйцо – в крапинку.
Запах озона, тяжелый и густой, разливается в воздухе предчувствием скорой грозы, и от этого ощущения неминуемой бури тягучим напряжением сковывает все внутри.
- Надеюсь, что это отобьет у них желание к поискам, - говорит Изая, и его голос тонет в грозовых раскатах.
Шизуо понимает, о ком он, и кивает, стирая со щеки крупную каплю. Небо над головой стремительно темнеет и словно становится ниже, грозясь вот-вот опрокинуться всей своей мощью на беззащитную землю.

Глава 4.

С каждой секундой дождь становится все сильнее, пока, наконец, не окутывает их пеленой мутной водной взвеси: пиджак, брюки и ботинки намокают в считанные минуты. Хейваджима бросает взгляд на Изаю, и видит, как тот страдальчески морщится от струй воды, бьющих его по спине, и мелко дрожит от холода.
- Иди сюда, - хрипло говорит Шизуо.
Орихара недоверчиво смотри на него, но все же подходит. Шизуо хочет было согреть Изаю и защитить от усиливающегося дождя, но даже не знает, как подступиться, чтобы не сделать больнее. Изая смотрит снизу-вверх, своими невозможными вишневыми глазами, и в блеске его влажного, приоткрытого рта Шизуо чудится что-то приглашающее.
- Шизуо… - шепчет Изая с болью в голосе, и от этого сердце Хейваджими ускоряется с нуля до ста за долю секунды. – Ну, давай же…
И Шизуо «дает» - накрывает холодные дрожащие губы своими, нежно собирая дождевую влагу. Это не похоже на тот сумасшедший поцелуй недельной давности: вместо всепоглощающей похоти – робкая нежность.
Шизуо обхватывает лицо Орихары ладонями и скользит языком внутрь приоткрытого рта. Между ними уже нет расстояния, но есть критическая близость подогнанных друг к другу блоков пирамиды, без малейших зазоров и неровностей.
Шизуо не чувствует собственного тела: от груди, к рукам и ногам расходятся сладкие волны онемения. Ощущение свободного падения охватывает его с неистовой силой и, кажется, отрывает от земли.
Зато он чувствует Изаю. Биение его сердца, ритм дыхания, тепло кожи… Тысяча и одна деталь намертво отпечатывается в его сознании.
Словно и не было между ними тех нелепых ласк, словно они касаются друг друга впервые… Шизуо не решается дать волю рукам, боится спугнуть, боится сделать больно… Изая будто чувствует все это и делает шаг первым: расстегивает пуговицы на чужой рубашке, задирает майку и царапает кожу.
От неожиданности Хейваджима стонет в рот Орихаре, и тот слегка отстраняется. Шизуо боится, что сейчас выглянет солнце, и наваждение, сотканное из летнего дождя, рассыплется миллионом брызг… Но Изая улыбается. Шкодливо и как-то очень светло. И Шизуо понимает, что Орихаре все это нравится не меньше, чем ему самому.
Хейваджима кладет ладони поверх намокшего бинта.
- Можно?..
Лицо Изаи искажает какое-то странное выражение… Это желание и… стыд?
- Но если не хочешь… - спешно идет на попятную Шизуо. Он может обойтись и без этого… Лишь бы Изая, такой хрупкий, влажный, дрожащий от холода и желания, был с ним.
- Можно, - шепчет Изая и в пару движений ослабляет перевязку.
Шизуо задерживает дыхание и тянет за кончик бинта. Виток, виток, еще виток… И как Орихара не задыхается в таком тугом бандаже?..
В сумраке дождя веснушки похожи на брызги солнечного света. Шизуо ласково проводит пальцами по рубчатому краю красной борозды – след от бинта. Неожиданно он замечает, что Изая стоит с закрытыми глазами, а его лицо напряжено, словно от мучительной боли.
Шизуо улыбается краем губ и нежно касается набухших розовых сосков. Изая выдыхает, запрокидывая голову, выставляя бледную шею. И это все равно, что белый флаг, реющий над цитаделью противника.
Шизуо хочет быть везде и сразу, взять все, что есть, и отдать всего себя. Он целует лицо Изаи, его беззащитное горло, плечи и грудь… Скользя пальцами ниже, Шизуо упирается в пряжку ремня. Как и в прошлый раз, Орихара отстраняется, и в его шальных от возбуждения глазах появляется какое-то странное выражение.
- Держись, - выдыхает он в губы Шизуо и медленно опускается вниз, сноровисто расправляясь с одеждой. Шизуо неприятно от такой опытности Изаи, и он гонит от себя навязчивые мысли и образы, концентрируясь только на «здесь» и «сейчас», на своих ощущениях…
Когда Орихара накрывает ладонями его пах и начинает возиться с застежкой, Шизуо вспыхивает и теряется окончательно. Ему чертовски неловко и стыдно, он не готов… и вообще, в противовес Изае, опыта у него никакого… Но Орихару уже не остановить, он ласковый, вкрадчивый и неумолимый. И Шизуо сдается на милость победителя, шире расставляя ноги.
Опустив взгляд, он видит, как Изая облизывает губы, а потом… Рот у Орихары жаркий, влажный, нежный и обхватывает невероятно туго. Шизуо кажется, что он вот-вот взорвется, но Изая опережает его: мягко, но сильно стискивает местечко под головкой и давит пальцем на уздечку.
Шизуо задыхается, балансируя на гребне волны, кусает губы, сжимает кулаки, чтобы не схватить Орихару за волосы и не толкнуться в эту нежную глубину до упора.
Изая сосет старательно и с видимым удовольствием, причмокивает, капает слюной, помогает себе рукой, обхватывая член пальцами у основания… Хейваджима опускает голову и встречается с ним взглядом. Мокрый, с розовыми скулами, с алыми, припухшими губами, он выглядит невероятно… Просто невероятно.
Шизуо открывает было рот, чтобы предупредить, но не может вымолвить и слова – все его тело охватывает безумно острое предчувствие близкого оргазма. Пальцы на ногах поджимаются, вдоль позвоночника скользят жаркие искры, мышцы живота каменеют…
- Изая-я…
Но Орихара не отстраняется, а наоборот – насаживается ртом как можно глубже, почти упираясь носом в жесткую поросль между ног Шизуо. Хейваджима не может сдержаться, и в безотчетном порыве накрывает ладонями горячий мокрый затылок.
Под закрытыми веками холодно сияет вспышка молнии, стон тонет в грозовых раскатах.
Открыв глаза, Шизуо секунду прибывает в блаженной прострации, полной сладкой истомы и неги, но быстро приходит в себя.
Изая сидит на темной от воды крыше и мучительно кашляет.
- О, боже, - Шизуо хочется провалиться сквозь землю. Он спешно натягивает белье, штаны, и присаживается рядом с Орихарой. – Я не хотел, честно!
Изая хрипит в ответ что-то невразумительное и вытирает рот тыльной стороной руки. От этого движения густая белесая капля размазывается вдоль подбородка, и Шизуо, словно завороженный, подается вперед и слизывает ее. Орихара удивленно смотрит на него, а потом открывает рот: на розовой мякоти языка отчетливо заметна опаловая пленка не проглоченной спермы.
Это вызов, понимает Шизуо, когда взгляд Изаи становится испытывающим. Это его Рубикон, вдруг осознает Хейваджима – последний рубеж.
Запах озона, крови и секса кружит голову не хуже вина, и Шизуо делит вкус собственного семени на двоих.
Изая усмехается.
- Не думал…
- Не думай, - Шизуо затыкает его новым поцелуем.
Они целуются, не замечая ничего вокруг: нагрянь сюда Авакуса, Шизуо бы заметил их не раньше, чем они стали бы тыкать в него пистолетами… Постепенно они меняют позу, и Шизуо оказывается распластан по мокрой крыше. Но ему не холодно и даже приятно, потому что навалившийся сверху Орихара горячий, как печка.
Хотя «навалившийся» слишком громко сказано. Тощенький, тонкокостный… к тому же женщина. Шизуо хочется смеяться, и он мычит в рот Изая.
- Чего?
- Я до сих пор называю тебя в мужском роде.
- Что? – Изая хмурит высокий лоб.
- Не могу, говорю, привыкнуть к тому, что ты девчонка.
Изая замирает и расслабленное тело его каменеет. Ну что не так на этот раз? Хамелеонящее настроение Орихары порядком утомительно…
- И не привыкнешь, - странно ухмыльнувшись, наконец, отвечает Изая.
В тот момент Шзуо не предает его словам особого значения… Вместо этого он одной рукой обхватывает Изаю за ягодицы, а другой касается ремня.
- Не сбежишь на этот раз? – с улыбкой спрашивает Хейваджима.
- Я – нет. Но ты – вполне вероятно.
Вжикнув молнией, Шизуо замечает недобрую усмешку на лице Орихары, а в следующую секунду…
- Что за?!..
Зато теперь все встает на места: инь и янь сливаются в хрень по имени Орихара Изая.
Женственная грация, стервозность, пластика. Сила, скорость, выносливость… Изая не «он» и даже не «она».
- Внезапность, - с нервным смешком констатирует Орихара, бесстыдно покачивая упругим розовым членом.
Шизуо кажется, что он сходит с ума. Может быть, это сон? Или Изае удалось незаметно накачать его?
Черт, черт, черт… Черт!
Шизуо резко садится, сбрасывая с себя Орихару.
Нет, конечно, Хейваджима пару раз видел нечто подобное в интернете… Но там это были лишь картинки со слащавыми тайскими мальчиками. Однако столкнуться с этим вживую…
- Что, сбегаешь?
По идее, Изая должен выглядеть комично: с грудью, и членом, торчащим из приспущенных штанов, но… Шизуо чувствует себя последним извращенцем на земле, потому что у него стоит даже на такого Изаю.
- Вот и ответ на тот вопрос, что не давал тебе покоя. Я не претворяюсь, я просто… - Изая задумчиво облизывает нижнюю губу. – Просто делаю выбор в пользу одного из своих начал.
Шизуо пропускает этот монолог мимо ушей – он все еще ошеломлен, почти оглушен.
Хейваджима не знает, как ему быть. Последние несколько недель он жил в полной уверенности, что Изая – девушка. Ему было нелегко принять этот факт, годы вражды мешали взглянуть на Орихару иначе, но… он все же справился, и между ними наладился тонкий мостик – подобие взаимопонимания.
А сейчас… все это здорово напоминает катание на американских горках: сначала ввысь, к небесам, а потом стремительное низвержение в головокружительной мертвой петле.
Шизуо, как дурак, сидит на крыше. В холодной луже, с расхристанной рубашкой, расстегнутой ширинкой и обнаженной душой… А вот сам Орихара, кажется, чувствует себя отлично: ни тени смущения, лишь какая-то странная решимость…
- Ну же, Шизу-чан, - говорит он, избавляясь от остатков одежды. – Что изменилось?
Шиузо трет виски и хочет ответить: «У тебя обнаружился член», но не может… Он смотрит на Изаю и не может вымолвить ни слова.
Дождь почти закончился, и в сером полотне свинцовых туч появились бреши, сквозь которые проникают яркие солнечные лучи. Один из столбов света падает как раз на их крышу, и обнаженная фигура Изаи словно подсвечивается изнутри: светлая кожа напитывается холодным сиянием, а капли влаги в волосах, на животе и бедрах вспыхивают ярко, почти ослепительно. Сейчас Изая похож на призрака или суккуба… По загривку Шизуо скользит холодный озноб, от которого волоски на руках встают дыбом.
Изая делает шаг вперед.
- Шизу-чан…
И Шизуо сдается – рывком притягивает к себе Орихару и, схватив за волосы, запрокидывает бледное лицо.
- Да что же ты такое, Изая? – Как в лихорадке шепчет Шизуо, стискивая чужие плечи. – Что ты такое?..
Изая кривится от боли, но смотрит все так же упрямо, почти зло.
- Какая разница?
И Шизуо понимает – никакой.
Потому что это Изая. Чертов Орихара Изая, с которым все и всегда не так, как кажется на первый взгляд.
Он. Она. Оно.
Мужчина или женщина… Нет ни малейшей разницы, потому что все это такие мелочи в сравнении с тем, что есть Изая на самом деле.
Это его персональное проклятие – Орихара Изая. Человек с тысячью масок и десятком личин.
Какая из них настоящая? Где истина, а где ложь? Шизуо не обманывается – ему никогда не понять Изаю, никогда не разобраться в калейдоскопе его недомолвок и полуправд.
Но он может кое-что другое.
Шизуо крепко стискивает чужой подбородок и наклоняется ниже, чувствуя тепло прерывистого дыхания.
- Я не сбегу, Изая.
Тонких губ касается тень улыбки.
- И тебе не позволю.
- О, что ты, - на этот раз Изая смеется в полный голос. – На такую роскошь я и не надеялся…

запись создана: 06.01.2013 в 17:15

Вопрос: ?

1. Спасибо, понравилось!		27	(72.97%)
2. Слишком кинково и травянисто, ниасилил =_=		0	(0%)
3. Харе фигней страдать, займись уже делом!		1	(2.7%)
4. Я люблю ходить по дому голышом когда остаюсь в одиночестве ^^		9	(24.32%)
Всего:		37

@темы: fiction, DRRR!!, Naruto, кинкообразующее предприятие, NC

---

Если бы я умела рисовать, то сутками напролет креативила бы что-то подобное.

06.01.2013 в 16:06

Пишет  Aurum_Au:

Няшечка-Кисаме



by 茶番劇@鬼鮫ﾍﾟﾛﾍﾟﾛ

@темы: Naruto, кинкообразующее предприятие