Слепая вера

[maksut-fiction]

Название: Слепая вера
Автор: Maksut
Бета:  Don Ukito.
Фендом: Naruto
Рейтинг: G
Пейринг: Кисаме/Итачи, косвенно Сай/Сакура и Саске/Наруто.
Саммари: Им чуть больше двадцати, но…Их поколение, взращенное войной, повзрослело, а затем, совершенно незаметно для себя и окружающих, так же быстро постарело. Что стало с ними, теми, двенадцатилетними?
Жанр: Зарисовка
Дискламер: все права принадлежат Масаси Кисимото
Предупреждение: частичное OOC, АU
Размещение:с разрешения автора
От автора: Выражаю благодарность оперативной и трудолюбивой  Don Ukito.

Слепая вера

Сакура ненавидит грязь. За двадцать три года жизни куноичи Конохи она видела ее во всем отвратительном многообразии, чтобы питать хоть какие-то иллюзии относительно полевой романтики.
Почва мягкая, влажная, зыбкая. Болотистая жижа наполняет открытые сандалии, и ей нестерпимо хочется оторваться от земли и продолжить путь по верхнему ярусу леса, но переплетение массивных крон слишком непредсказуемо перемежается зарослями гибкого и тонкого бамбука, чтобы позволить себе такую авантюру. Тропический лес кишит незнакомыми растениями и насекомыми, спастись от настойчивого внимания которых помогает только военная выучка.
Наконец, когда в густом строе деревьев намечается первый просвет, она вздыхает с облегчением и ускоряет шаг. Уставшие ноги отзываются недовольным гудением, а некогда пробитое легкое отдавалось острой болью в груди, сбивая и без того тяжелое дыхание.
Белоснежный песчаный пляж и море, словно вышитые золотыми нитями закатного солнца, кажутся нереальными. Слишком долго перед глазами были однообразные картины непролазных джунглей. Уперев руки в колени, Сакура несколько минут стоит неподвижно, силясь восстановить дыхание и унять, неизвестно почему всколыхнувшееся беспокойство.
Три месяца…Три месяца кропотливого труда и тонкая, как рыболовная леска, надежда на чудо. Три месяца ожидания и вот, теперь, когда она почти у цели, что-то внутри настойчиво сжимается, требуя, нет, умоляя, остановиться и не тревожить прошлое. Вера в благополучный исход предприятия истаивает с каждой секундой, но… целеустремленность Наруто заразительна, так что, резко разогнувшись, она едва не вскрикивает от радости, завидев вдали тонкий силуэт, обрисованный теплой дымкой заката.
Учиху Итачи она узнает с первого взгляда, хоть тот и изменился за прошедшие семь лет. Белая кожа покрылась бронзовым загаром жителя побережья, а исчерченное шрамами лицо больше не напоминает посмертную маску. Оно стало почти неуловимо, но иным… живым.
- Ты настойчива, - он легко улыбается уголками губ, и неспешно бредет вперед, загребая босыми ступнями мелкий, как мука, тончайшего помола белый песок.
- Ты знал?...
- Я догадывался, что рано или поздно моя маленькая тайна будет раскрыта. Но не думал, что понадоблюсь именно тебе.
- Мне нужно поговорить о Саске.
Итачи поворачивает голову к ней, и девушке становится не по себе от этого странного, чуть рассеянного взгляда тускло-серых глаз.
- Если ты смогла найти мертвеца, но не сумела отыскать Саске, то… Очевидно, он не хочет быть найденным. Во всяком случае, тобой.
- Он мне нужен.
- Нет.
- Откуда тебе знать?
- К сожалению, я знаю больше, чем мне бы того хотелось.
Он замолкает и все так же неспешно бредет к небольшому коттеджу, виднеющемуся в отдалении.
- Ты давно здесь живешь?
- Шесть, может семь лет. С самой битвы.
- Как ты выжил?
- Это не моя заслуга. Мне помогли.
- Кто?
- Много… слишком много вопросов для одного тихого вечера.
- Извини.
- Да нет, что ты… Просто, я сейчас не в настроении обсуждать былое. Но могу предложить тебе остаться на ночь. Отсюда до ближайшего селения почти пять часов пути, а в том, чтобы путешествовать в темноте, мало приятного.

Внутри коттедж оказывается опрятным и неожиданно уютным. Светлая разномастная мебель и тонкие занавески на окнах никак не вяжутся с тем обликом хладнокровного нукенина, что еще хранит память Сакуры.
Прошлое, словно тень, следует неотступно, и скрыться от него не представляется возможным. Так что, все, что может сделать девушка, это скинуть грязные сандалии в гэнкане и пройти вслед за Учихой на просторную светлую кухню, уставленную разнообразной домашней утварью.
Только теперь, в беспристрастном свете электрической лампы она замечает то, что было сокрыто мягкостью золотого заката. По ее подсчетам, Итачи сейчас нет еще и тридцати, но некогда вороная грива серебрится густой сединой, а в уголках глаз и на переносице меж бровями залегли лучики тонких морщинок.
- Чаю?
Старший Учиха так ловко и изящно управляется с посудой, что, кажется, будто бы его воспитывали мастером чайных церемоний, а не профессиональным убийцей. Заваренный им напиток терпкий и ароматный, в нем явственно чувствуется привкус каких-то экзотических трав.
- А ты изменилась, - словно невзначай говорит старший Учиха, обхватывая глиняную чашку узкими ладонями.
- Война не щадит никого, - с долей грусти отмечает Сакура после минутного молчания и неосознанным жестом скользит кончиками пальцев по глубокому шраму, надвое рассекающему лицо.
- Я не о внешности. Хотя твоя новая, взрослая красота мне больше по душе, чем смазливость юности. Ты стала сильнее. Не сломалась. И это замечательно.
- Мы знакомы с тобой не так уж близко, что бы ты что-то знал обо мне.
Девушка злится. Драгоценное время утекает сквозь пальцы пресной водой, а этот странный, новый Учиха Итачи говорит загадками.
- Поверь, эти глаза дают мне знание намного более подробное, чем то, которым обладаешь ты сама.
- Например?
Она вызывающе вскидывает голову.
- Ты беременна.
- Сомневаюсь, - она горько усмехается и кладет руку на плоский живот. – Прошлое… не позволяет иметь мне детей.
- Я вижу, как повреждены потоки твоей чакры. Но факт остается фактом.
- Хочешь сказать, что даже без применения шарингана ты видишь чакру?
- Взгляни в мои глаза. Что ты видишь?
Сакура внимательно вглядывается в темно-серую глубину мертвых зрачков.
- Они…они выглядят неживыми.
- Верно. Я слеп.
- Но…
- Зато, теперь, избавившись от всего лишнего, я вижу только суть. Незримые в обычном спектре восприятия, этот мир пронизывают потоки энергии. И каждый предмет, каждое живое существо имеет свою, неповторимую силу. И так же явно, как цветы чувствуют восход солнца, я ощущаю биение новой жизни под твоим сердцем.
Девушка замирает, и что-то внутри обрывается в иррациональном желании поверить собеседнику.
- Если…- она облизывает пересохшие от волнения губы, - Если ты прав…
- Я прав. Почти всегда. И это слишком опасно, что бы оставаться в живых.
На этот раз грустная улыбка принадлежит самому Итачи.
Скрип и негромкие шаги прерывают их беседу. Сакура напрягается и инстинктивно тянется к набедренной сумке. Навыки, выработанные войной, не уйдут, кажется, до самой смерти.
На пороге появляется высокий человек с жесткими, как проволока темными волосами и странными золотыми глазами. На его скулах темнеют не то порезы, не то…
- Нежданный гость…Какая неожиданность…- он скалит в жутковатой улыбке свои нечеловечески острые зубы.
Сакура, наконец, узнает его. Хошигаке Кисаме. Нукенин класса S страны Воды. Бывший напарник Учихи по Акацкам. Официально мертвый напарник официально мертвого Учихи.
- Не волнуйся. Мы не причиним тебе вреда.
Это короткое, непринужденное «мы» становится последним кусочком в странной головоломке. «Мы» объясняет многое. Во всяком случае, теперь становиться понятно, как и благодаря кому выжил Учиха.
- Это подруга Саске и Узумаки Наруто - Харуно Сакура, - вскользь замечает Итачи вставая, чтобы налить еще одну чашку чая.
- Сиди. Я сам, - прерывает его мужчина, кладя большую ладонь на узкое плечо.
В этом движении есть все. И властность, и нежность, и неприкрытое стремление оградить странно тонкого и хрупкого на его фоне Учиху от всего мира.
- Кстати, я нашел те свитки, о которых ты спрашивал.
- Спасибо.
На этот раз улыбка Итачи необычайно искренняя и освещает его лицо подобно яркой вспышке. Сакура невольно отмечает, как тот хорошеет, и даже мертвые, неподвижные глаза ничуть не портят его.
Безумное чаепитие проходит в неловком молчании. Хотя, кажется, молчание неловко только для нее, потому что этим двоим совершенно комфортно в обществе друг друга, и даже ее присутствие не нарушает их странной гармонии.

Итачи отводит ей небольшую комнату на втором этаже.
- Ванная по коридору и направо. Доброй ночи.
- Доброй.
Несмотря на усталость и мягкую, пахнущую свежестью постель, она не может уснуть, ворочаясь с бока на бок и прокручивая в голове события этого вечера.
Если он прав? Если, все же…каким-то странным образом?....
Она уже почти смирилась с тем, что никогда не сможет иметь детей. Годы обследований и лечения, но… С теми ранениями, что она получила в битве за селение, долго не живут, не говоря уже о способности к репродукции. Большая удача, что она, выбравшись практически с того света и по кускам собирая развороченное тело, все еще относительно боеспособна.
Под конец, измучив себя бесплодными размышлениями и жгучей надеждой, Сакура сдается. Половицы старого дома скрипят, но для шиноби не составляет труда пройти коридор бесшумно и спустится на кухню.
Прохладная вода чуть успокаивает разгоряченную голову, а слабый запах дыма, доносящийся из приоткрытого окна привлекает внимание.
Неяркий свет старого газового фонаря освещает широкую деревянную террасу и мягко обрисовывает в ночном полумраке два силуэта. Итачи сидит в широком плетеном кресле, а Хошигаке, устроившись на ступеньках, неспешно раскуривает трубку.
Они о чем-то разговаривают, но расстояние и прозрачная преграда оконного стекла скрадывают слова, оставляя лишь негромкий фон общей интонации.
В резком голосе мужчины проскальзывают нотки нежности, а Итачи изредка тихо смеется, склоняя длинноволосую голову на плечо.
От этой картины что-то внутри болезненно тянет. Собственная личная жизнь уже давно не волнует ее, и даже их редкие моменты безличной близости с Саем вряд ли можно назвать «отношениями».
Хотя, если Итачи прав, то… Не решаясь больше лишний раз бередить душу, она ставит недопитый стакан на стол и уходит в комнату.
В ту ночь ей снится море и гладкие, словно облитые маслом бока дельфинов.

Просыпаться в полдень непривычно. Обычно, она на ногах с первыми лучами солнца и уже к семи утра с головой скрывается в проблемах госпиталя, засиживаясь над документами до поздней ночи. Времени не остается ни на что. Субботу она отсыпается и лишь по воскресеньям, изредка видится с друзьями.
Наруто…Наруто все тот же, но солнечного света в нем с каждым днем становится все меньше. С тех пор, как Саске помог им выиграть последнюю битву и скрылся в неизвестном направлении, с другом что-то происходит. Наверное, если бы не ее женская интуиция, она бы никогда не догадалась, что за маской «старого Наруто» давно уже не осталось почти ничего от того жизнерадостного мальчишки, каким она знала его в юности.
Им чуть больше двадцати, но…Их поколение, взращенное войной, повзрослело, а затем, совершенно незаметно для себя и окружающих, так же быстро постарело.
Что стало с ними, теми, двенадцатилетними? Наверное, детские мечты умирают вместе с первым похороненным сенсеем. Какаши… Первый и лучший мужчина в ее никчемной жизни.
Сакура до боли сжимает кулаки и, как и всегда в таких ситуациях, приказывает себе собраться. Простые, доведенные до автоматизма действия вроде принятия душа и одевания действуют лучше любых самовнушений.
С каждым прожитым годом она все больше сама себе напоминает Цунаде. Покойная каге была великолепным человеком, отличным воином и абсолютно несчастной женщиной. Сакура всегда восхищалась ею, но до отчаяния боялась повторить ее судьбу.
Дом тих и светел. Яркое южное солнце смело заглядывает в широкие окна, бликами отражаясь от полированной поверхности обеденного стола. Взяв из вазы с фруктами сочное яблоко, девушка выходит на улицу.
Учиха, как и вчера, стоит у самой кромки воды, позволяя набегающим на берег волнам лизать голые ступни. Вдали, то и дело пропадая в воде, мелькает широкая спина пловца, уверенно и быстро рассекающего морскую гладь.
- Как спалось?
- Отлично.
- Извини, что не могу сказать тебе большего. Это не моя тайна. Но если тебе станет от этого легче, Саске вернется. Он не говорил об этом, но я знаю, что между ним и Наруто есть нечто большее, нежели дружба. И пусть, сейчас, они сами еще не осознают этого, но… Это есть.
- Он навещал тебя? Когда?
- Пару лет назад. Он всегда был очень чувствительным. И возраст не смог изменить этого. Ему просто нужно время. Больше, чем тебе. Но это не навсегда.
- Спасибо, - выдыхает Сакура, - А насчет…Ты и вправду все это видишь?
- Не вижу. Скорее, чувствую. Но это правда. А что до сомнений, гложущих тебя…все нормально. Сомнения – то, что делает нас людьми, а не бездушными машинами. Наверное, тебе странно слышать подобные слова от меня, но…просто доверься мне.
Сакура напряженно вглядывается в лицо Учихи. Сейчас, в свете дня, он почему-то кажется невероятно молодым и до безумия похожим на Саске.
Гипноз…Наверное, Учихе удалось шагнуть на ту ступень, какая была недоступна даже полубессмертному, одержимому жаждой мщения Мадаре, и теперь одними лишь словами ему удается пробить нерушимые стены, воздвигнутые Сакурой за годы отчуждения. Верить…просто верить. Не просчитывать, не выверять, не проверять…Просто верить. И доверяться тому, кого раньше считала худшим, из порождений божественной фантазии. Но теперь, глядя в этой безмятежное, прекрасное лицо, Сакуре почему-то до отчаяния верится в то, что все будет хорошо.