Но закончим с патетикой вводной части и начнем оперировать фактами.
Простыня о создании фика и смежных с этим действом вещахФакт первый: гуглинг - это боль.
В процессе написания этого фика я чуть не надорвала себе пукан от частоты и интенсивности обращения к гуглу. Вот честно, работа над текстом просто перевернула мое представление о том, что такое матчасть и с чем ее едят - гуглить приходилось не
Очень сильно в плане матчасти и атмосферы, конечно, подсобили г-да Маккертин и Форсайт, но большая часть данных из их книг была устаревшей, пришлось многое уточнять и переуточнять. Дичайшее спасибо чувакам из Дискавери - просто раскидали сабж как папки, оставалось только успевать ловить и утрамбовывать в текст. Но детали... о, дьявол точное кроется в них.
Например самая банальная ситуация - описание одежды на герое: знаете ли вы, как называется жилетка с кармашками, которую солдат надевает поверх бронежилета? Разгрузочная система. А если полностью и по научному, то РПС - ременно-плечевая система. А если вписывать в диалог, то разгрузка. А если вписывать в диалог между матерыми, сплевывающими через фразу мужиками, то жаргонное "лифчик". О как, да?
И блять тысячи их, этих нюансов, начиная от шмоток, машин, локаций, и заканчивая высотой бортов корабля, рассчитанной из дедвейта судна в 3960 тонн и степень загрузки примерно 70% *спасибо вам, чуваки со зверь-обоснуй*.
Но знаете, что нас не убивает, то делает сильнее, так что все живы, все хорошо :З
Факт второй: я дичайший слоупок.
Текст планировался еще на ОТП-ВАРС, но куда там... я его и к дедлайну ЗФБ едва-едва осилила, вот уж действительно: что месяц, что год - один черт за сутки до часа Икс буду бегать с горящим задом и орать в скайп "я все успеваю, вот прям щас все будет, только подождите еще две минуты". Видать судьба такая.
Хотя, в качестве оправдания могу сказать, что финал любого текста - самая жопошная его часть, самая сложная и ответственная. И чем больше текст, чем насыщеннее сюжет, чем больше линий, отношений и ружей, коим положено выстрелить в нем есть, тем сложнее свести все это воедино. И не просто свести, но сделать это гармонично и насколько только можно красиво, дабы у читателя осталось хорошее послевкусие, а не частое для мира фанфикшена недоумение "што это было?" и двойственное ощущение, что вроде бы все есть...а вроде бы слили и недодали.
Факт третий: порно без порна.
В конкретно этом фике я столкнулась с тем, что примерно на середине текста вдруг поняла, что в общем-то и пейринг ему нафиг не сдался, т.е. дженовая начинка из сюжета, антуража и персонажей вполне себе самодостаточна и введение туда межличностной санта-барбары как собаке пятая нога. Это малость обескуражило меня. Ведь как?! Я же пейсатель порна! Там должно быть порно!
Впрочем, выход был найден, порно вписано вполне гармонично, горячо и достаточно развернуто. Но что самое главное - мне удалось сделать так (во всяком случае я надеюсь на это), что порно не задавило собою все остальное (как оно любит это делать), но стало эдакой вишенкой на торте - подарком для ценителей. *поигрывает бровями*
Факт четвертый: инверсированное правило 64
А для тех, кто все же считает, что лучше джена порна нет, у меня есть хорошие новости: у фика "Чужие знамена, свои люди" имеется дженовая версия! С блекджеком и без гомосексуальной линии, т.е. частично переписан основной массив текста (безжалостно выпилены все намеки), а так же полностью переписан эпилог (чуть больше политоты и сильно меньше гомоебли), но рейтинг по-прежнему достаточно высокий - R за лексику и военные действия. Сюжет сохранен неизменным. Может, кому-нибудь из вас будет интересно - ссылка на скачивание дока дана в шапке.
Делалось это не из любви к искусству и не от обилия свободного времени, но для блага моего гетеросексуального другана, что изъявил желание причаститься к миру моих наемнических фантазий.
Факт пятый: не все успелось, но уже лень.
Сейчас, перечитывая текст, я вижу пару моментов, которые не успела развернуть и подать так, как задумывалось изначально. СпойлерноБольше всего жалею, что не успела вписать сцены, где раскрывался семейный конфликт между Тайгой и мужем его сестры. Вообще занятный должен был персонаж получится: безработный идеалист-пацифист, да еще и мормон в придачу. Эдакий полный антипод Тайге - инфантильный, безответственный, но в то же время светлый, немножко не от мира сего. Было бы здорово написать столкновение двух разных миров: прагматичной, жестковатой реальности наемника и оторванного, полного веры в иррациональное американца на пособии, а потом красной нитью протянуть религиозную тему сквозь весь текст. Повертеть ее под разными углами - от мусульманства, до языческой веры (жужу) коренного населения Африки. Но из-за цейтнота только по верхам прошлась, не углубляясь.
Еще было бы интересно глубже раскрыть персонаж Кисе-африканера. В каноне я к нему достаточно равнодушна, но тут... блин, прямо все мои кинки, связанные с контрастами! Белый парень на черном континенте. Весельчак и повеса, сеющий смерть. На первый взгляд не глубже чайной ложки, но стоит копнуть глубже - темный омут. Можно было бы даже отдельную сайд-стори про его жизнь в Эфиопии написать, про армию и африканские войны, но учитывая инкубационный период моих идей - явно не в этой жизни.
И про Мидориму хотела забавные фишечки вписать. Он ведь и в каноне слегка того...с верой в иррациональное. А тут забавы ради можно было бы сделать из него "светского" адепта вуду на ново-орлеанский манер. Очень кстати бы пришлись его талисманы дня. Но после драки кулаками не машут, так что припасу эти штучки для другого раза.
Название: Чужие знамена, свои люди
Фандом: Kuroko no Basuke
Автор: Maksut
Бета: Акрум и Emberstone
Размер: макси (23 тыс. слов)
Пейринг/Персонажи: Кагами Тайга/Аомине Дайки, Алекс Гарсия, Айда Рико, Айда Кагетора, ПЧ, оригинальные персонажи
Категория: слэш
Жанр: быт, экшен, элементы детектива
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: ООС, Тайга-центрик, АU: Кагами и Аомине – наемники
Краткое содержание: «За смерть, войну и за их брата, проклятого наемного солдата*»
Примечание: в тексте имеются отсылки к произведениям «Псы войны» Ф. Форсайта и «Солдаты удачи» П. Маккертина. Информация о пиратстве в Сомали черпалась из фильма Discovery «Mercenaries. Private Military Contractors» и иных сетевых ресурсов. Фик написан для куробас-тим на WTF-2014
Размещение: с разрешения автора
От автора: так же можно скачать джен-версию текста - сюжет неизменен, но полностью вымараны гомосексуальные сцены. Скачать в doсx
Посвящается: Акрум, которая нежно, но настойчиво умеет пинать авторов-лентяев, а потом править их полуночные бредни, aldaria, чьи развернутые отзывы и нереальной крутости арты вдохновляют на новые свершения, куробас-тим, что додали мне фидбека еще до выкладки и всем-всем, кому я плакалаcm в жилетку, пока работала над текстом.
!! К фику есть потрясающе горячий арт солнцеликой aldaria "Горячая точка", причаститься и сказать "спасибо" можно вот тут.
___________________________________________________
*«Vive la Mort, vive la guerre, Vive le sacre mercenaire» – тост, традиционно поднимаемый солдатами Французского Иностранного Легиона.
Воскликнув: «Сейте смерть!», спускайте псов войны.
Шекспир. «Юлий Цезарь»
Шекспир. «Юлий Цезарь»
Тайга не горит желанием возвращаться на родину, но на девять писем с резюме, которые он разослал, ответ приходит только из японской «Тейко». Потенциальный работодатель предлагает собеседование и оплачиваемый перелет в обе стороны, наверное, это и подкупает, ведь максимум, что Тайга теряет, согласившись, – два дня в самолете.
Судя по дате вылета в забронированных билетах, времени, чтобы побыть с семьей, остается в обрез.
– Снова в море? Неужели еще не всех пиратов изловил? – словно между делом, спрашивает отец за завтраком.
Тайга удивленно вскидывает брови: он еще никому не говорил о собеседовании.
– Мы видели, как ты собираешь вещи, – отвечает за отца мать и ставит перед Тайгой тарелку с омлетом и жареным беконом. – Куда на этот раз?
Тайга делает большой глоток чая, задумчиво барабанит кончиками пальцев по столу. В его жизни было всего две темы, на которые он не хотел разговаривать с родителями. И работа – одна из них.
– Нет, не в море. Одна японская компания назначила мне… собеседование.
– Японская? Не знала, что Япония участвует в этом грязном бизнесе.
Тайга хмурится: опять мать взялась за старое.
– Мам, ну не начинай, а? Мы уже говорили об этом.
Мать устало вздыхает, до боли знакомым жестом трет переносицу.
– Да, говорили, но мы не устаем повторять тебе, что не одобряем эту твою…работу. Ты же понимаешь, мы не можем смириться с тем, что наш сын воюет за деньги.
Тайга со стуком откладывает вилку, резко встает, шаркнув ножками стула.
– Спасибо за завтрак, я в город, надо уладить кое-какие дела со счетами перед отъездом.
– Тайга!..
Но Тайга уже не слышит – хлопает входной дверью и окунается в душное летнее утро.
В будний день в банке немноголюдно, поэтому Тайга управляется до полудня: открывает новый счет и перечисляет туда все, что заработал за последний год в «Global Marine Security Systems». По его расчетам, этого достаточно, чтобы оплатить приличный колледж.
Подписав все документы и проверив состояние своих оффшорных счетов, Тайга прикидывает, что денег хватит еще на год, если экономить – на полтора. Вполне неплохо, учитывая, что после скандального увольнения в две тысячи восьмом его сбережения не покрыли даже выплату гонорара адвокату и пришлось залезть в долги. Но, в любом случае, перспектива сидеть без дела или, как вариант, подрабатывать инструктором по стрельбе, телохранителем или тренером по рукопашному бою не радует, поэтому подвернувшийся контракт, даже с сомнительной компанией, ему сейчас очень кстати.
Но сначала стоит навести справки.
Алекс Гарсия – сержант морской пехоты в отставке, ныне владелица небольшого, но прибыльного агентства охотников за головами – обосновалась в Западном Голливуде недалеко от Беверли-Хиллз. Тайга паркуется возле ее офиса и поднимается на третий этаж, в приемной его встречает длинноногая девица с отчетливым пуэрториканским акцентом и неприлично глубоким декольте.
– Здравствуйте, чем могу помочь? – улыбается она неестественно белыми зубами.
– Передай Алекс, что пришел Кагами Тайга.
– О, так это вы, – улыбка из приторно-вежливой становится искренней. – Алекс много о вас рассказывала, проходите, она сейчас обедает.
Алекс обнаруживается сидящей в глубоком кожаном кресле, она ест китайскую лапшу из коробочки, вольготно закинув ноги в потрепанных кроссовках на стол, заваленный бумагами.
– Будешь?
Тайга принюхивается:
– Устричный соус?
– Есть устричный, есть терияки, выбирай, – Алекс кивает на бумажный пакет с эмблемой китайского ресторана.
Тайга достает коробочку наугад, разламывает одноразовые палочки и садится в кресло напротив.
– Я думал, ты не смешиваешь личную жизнь и работу.
– Ты о чем?
– Твоя новая секретарша.
– Иди ты, – фыркает Алекс. – Это моя племянница, прилетела из Агуады в надежде стать не то моделью, не то актрисой, но с таким акцентом и пустой головой разве что в официантки или проститутки, вот я и пристроила ее у себя, хотя Джеки рвется в Вест-Сайд, но ты же знаешь, чем это кончится.
Тайга понимающе улыбается: как и любой житель Города Ангелов, он слишком хорошо знаком с оборотной стороной таких мечтаний, лет через пять девочка будет благодарить Алекс за то, что та вовремя подрезала ей крылья.
– Давай, не тяни резину, ты ведь не поболтать со мной ехал через весь город.
– Ты же знаешь, я ищу работу, сегодня получил приглашение на собеседование в «Тейко».
Алекс хмурит лоб, поправляет очки.
– «Тейко»? Никогда не слышала.
Тайга хмыкает, подцепляет кусочек свинины палочками, но роняет, так и не донеся до рта.
– Это в Японии.
Алекс секунду смотрит на него с недоумением, а потом разражается громким хохотом:
– Черт, да ты даже палочки держишь неправильно, какая тебе Япония? – отсмеявшись, беззлобно подначивает она.
Тайга пожимает плечами:
– А у меня есть выбор?
Алекс серьезнеет, убирает ноги со стола, садится прямо.
– Выбора у тебя нет. Не знаю ни одной компании в Штатах или в Европе, которая возьмет на работу парня вроде тебя: бойня в Багдаде знатно подпортила вам репутацию. Но ты можешь попробовать себя в Южной Африке, я слышала, многие ваши сейчас работают там. Еще есть варианты в Гонконге, если хочешь, могу пробить информацию по своим каналам.
Тайга хмурится: при упоминании Ирака к горлу, как всегда, подкатывает тугой ком удушающей злости – именно из-за нечистоплотности своего предыдущего нанимателя он и получил «волчий билет» во всех приличных компаниях по обе стороны Атлантики.
– Я знаю, Алекс, но южноафриканцы – последний вариант. Про Гонконг еще можно подумать, в Йемене я видел парней из «Alpha Five», они работают хорошо. Но пока что прошу тебя узнать что-нибудь о «Тейко», я вылетаю на рассвете.
– К вечеру будет, – кивает Алекс.
Из офиса Тайга выходит в смешанных чувствах, садится в машину и делает пару глубоких вдохов, опять ноет колено. Он всегда отличался психологической устойчивостью, иначе в военном деле никак, но даже спустя два года упоминание «Blackwater» вызывает у него стойкое желание сломать что-нибудь хрупкое. Например – руки и ноги юристам компании.
Домой он возвращается уже вечером, на кухне и в гостиной вовсю идут приготовления: мать заканчивает выводить кремовые розочки на трехэтажном торте, отец возится с гирляндой, а сестра отчаянно пытается уследить за плитой и дочкой одновременно.
– Давай я с ней посижу, – говорит Тайга, появляясь в дверях кухни.
– О, ты вовремя, – улыбается сестра и машет ему лопаткой, с которой капает соус.
– Та-а-айга! – кричит пятилетняя Эрика и повисает у него на ноге где-то в районе колена.
Тайга подхватывает племянницу и кружит ее в импровизированном вальсе, она хохочет и машет ногами.
– Эй! Не здесь же, еще обожжетесь!
– Как скажешь, – Тайга выходит в гостиную, где уже приглушен свет и сияет гирлянда.
– Ну как? Помнишь, мы ее на елку вешали, когда ты в старшей школе учился? – спрашивает отец, сидя перед ящиком инструментов. – Достал с чердака, а ее мыши погрызли, думал все, конец сверкалке, но она крепче, чем кажется. Вот что значит американское качество, а не та китайская дешевка, что сейчас в супермаркетах продается!
Тайга закатывает глаза: иммигрировав из Японии в глубокой молодости, отец каким-то образом умудрился стать истинным патриотом Америки, что изрядно веселило мать, родившуюся и выросшую в вечно хиппующем Циско.
– Действительно, – соглашается Тайга и падает на диван, усаживая Эрику на колени. – А Кацуми надолго приехала? Она что-то говорила про работу в Джерси. Подозреваю, все дело в Конраде.
Отец раздраженно хлопает крышкой ящика: упоминание бывшего мужа Кацуми всегда вызывало у родителей негодование. И дело вовсе не в том, что Конрад – черный мормон, а в том, что за два года брака он не принес в дом ни цента.
– Понятия не имею, что она там планирует со своим Конрадом, но мы с твоей матерью уже договорились насчет места в частной школе здесь, в Лос-Анджелесе. Не хочу, чтобы с Эрикой получилось как с вами.
Тайга одобрительно кивает: из-за вынужденных переездов родителей и проблем с деньгами им с сестрой пришлось сменить пять или шесть школ, и большая часть из них была не в самых лучших районах – рэкет, легкие наркотики и уличные драки были для таких мест обычным делом. Неудивительно, что теперь отец настаивает на нормальном образовании для внучки.
Тайга возится с Эрикой еще полчаса: расчесывает паклю из темных кудряшек, собирает волосы в два хвостика, играет в «самолет», стараясь не задеть люстру, а потом их зовут к столу. На монструозном торте с чуть оплывшими розочками горят шесть свечей, мама и сестра переоделись к ужину.
Эрика набирает полные легкие воздуха и со свистом выдыхает, гася все свечи разом, отец поднимается, откашливается и, словно в фильме, стучит по бокалу. Тайга едва давит смешок, мать закатывает ярко подведенные глаза. Примерно на середине вдохновенной речи в кармане вибрирует телефон, это сообщение от Алекс: «Тащи свою задницу на улицу, есть новости». Тайга выглядывает в окно – напротив дома стоит знакомый пепельно-серый рейнджровер, сливающийся с вечерними сумерками.
– Я ненадолго выйду, начинайте пока без меня.
Алекс слушает радио и курит в приоткрытое окно, Тайга садится на переднее сидение и в очередной раз говорит себе, что пора бы купить нормальную машину взамен развалюхи, в которой человеку его роста приходится сгибаться в три погибели и поджимать ноги к ушам, чтобы поместиться за рулем.
– Что узна… – Тайга замолкает: фары проезжающей машины освещают салон, и становится видно, что лицо Алекс сильно опухло, а губы разбиты в мясо. – Эй, что с тобой?!
– Все нормально, только не кричи.
– Слушай, ты ужасно выглядишь… ты уже была в больнице?
Алекс кивает на заднее сидение, Тайга шарит там рукой и находит рентгеновские снимки головы и руки.
– Сотрясения нет, переломов – тоже, только растяжение связок запястья, – Алекс машет левой рукой, с тугой повязкой из эластичного бинта от пальцев до самого локтя, затягивается сигаретой, оставляя на фильтре бурые отпечатки губ. – Уже месяц ловлю одного кадра, последние две недели затих, думала, он в Аризону свалил или в Неваду. А тут, буквально после твоего ухода, информатор докладывает, что его видели на квартире у любовницы, и не где-то, а у меня под носом – в чертовой Санта-Монике. В общем, еду я к нему, подмоги не беру, потому что он – таец, полтора метра роста, пятьдесят килограммов веса, я б его хоть на руках в суд принесла.
Тайга воображает эту картину, хмыкает.
– И?
– Информатор был прав: мой таец оказался на квартире. Только кое-что было упущено из виду – проныра нанял двоих шкафов для охраны, видать, уж больно не хотел возвращаться за решетку. Пришлось отделать всех троих, вот и получила сопутствующий ущерб.
– Ну ты даешь.
– А ты думал, я целыми днями штаны в офисе просиживаю? Тайга, возможность разогнать кровь есть везде, и для этого не надо ехать на край света. Ты же знаешь, я с радостью возьму тебя в дело, мне будет спокойней, если мою спину будешь прикрывать именно ты.
– Спасибо за предложение, я подумаю.
Алекс выкидывает сигарету в окно, выключает бормотавшее фоном радио и качает головой, голос ее сух и серьезен.
– Ни черта ты думать не будешь, Тайга. Я знаю парней вроде тебя, знаю, что вас уже не вылечить – так плотно вы сидите на игле, будете воевать, пока не сдохнете.
Тайга смотрит в сторону, натыкается взглядом на окно родительского дома: шторы не задернуты и видно, как сидящие за столом смеются, как открывает подарки в яркой обертке Эрика.
Он понимает, что Алекс права, в каждом слове – права.
Он не один из них, сидящих за столом, и никогда не станет прежним. Нормальная жизнь теперь для него только так – за стеклом.
– А разве ты не как я?
Алекс улыбается разбитыми губами, по ее подбородку течет кровь.
– Я пытаюсь, Тайга. Часть меня навсегда осталась там, но я пытаюсь вернуться назад.
Тайга знает, что «там» – это март две тысячи третьего в Кувейте, апрель – в Тикрите, и долгая дорога домой в одном самолете с шестью гробами.
Очень хочется закурить, но Тайга душит это желание – сестра матери умерла от рака легких, и теперь в семье строгий запрет на табак, было бы глупо ссориться перед отъездом из-за такой ерунды.
– Ты просил узнать насчет этой «Тейко», я навела справки у своего приятеля из «Xe Watch», узнала немного, но общее впечатление составить можно. Компания молодая, образована в позапрошлом году, база на Окинаве, в активе никаких громких операций, и тут есть две версии: либо они пока безвылазно сидят на своем острове, либо тихушничают и имеют связи с правительственной верхушкой, раз так хорошо заметают следы. Генеральным директором значится некий Айда Кагетора, интересный человек – за плечами сухопутные силы самообороны Японии, в восемьдесят восьмом добровольцем рекрутировался в Иностранный Легион, воевал в Боснии, Косово, Афганистане. В девяносто девятом пострадал во время авиаударов НАТО по Белграду, комиссован по ранению в звании капитана третьего ранга, вернулся на родину. Дальше его след на пару лет теряется, но я не думаю, что человек вроде Айды мог сидеть сложа руки, потому что в две тысячи третьем он уже числился в штате Управления информацией и исследований при японском МИДе.
Алекс замолкает, достает из бардачка бутылку воды и делает пару больших глотков. Тайга переваривает информацию.
С одной стороны, теперь у него есть хоть что-то на «Тейко» – кусочек почвы, от которой можно оттолкнуться ногами, но с другой… вокруг по-прежнему беспросветная темнота, потому что о любой частной военной компании следует судить по репутации. У «Тейко» же ее просто нет – компания-невидимка.
– А что насчет их финансов?
– Все достаточно стандартно: регистрация в Гонконге, счета на Сейшелах и в Бейлизе, серьезные сделки, предположительно, будут вестись через Гибралтар и остров Мэн, – пожимает плечами Алекс.
Действительно, стандартно, даже слишком, словно кто-то пытается отвести любопытным глаза. Или у него разыгралась паранойя?
– Тоже думаешь, что слишком странно все это? – спрашивает Алекс, заводя машину.
– Думаю. Но на догадках и домыслах далеко не уедешь, я полечу в Японию.
Тайга берется за ручку, открывает дверь машины.
– Береги себя.
Тайга кивает:
– Спасибо за помощь, ты тоже постарайся не попасть в переплет.
Алекс улыбается, и белые зубы кажутся ярким пятном на покрытом запекшейся кровью лице.
– За меня не волнуйся, главное – возвращайся.
Алекс заводит машину, рейнджровер растворяется в ночной темноте.
Дома все уже поужинали, трехэтажный торт разорен и порезан на куски, вынутые свечки лежат рядом. Тайга зачем-то берет одну, вертит в руках и кладет в нагрудный карман джинсовой рубашки, натыкается пальцами на сложенный вчетверо лист бумаги.
– Кацуми, – зовет он негромко сестру, играющую с Эрикой в новенький цветной конструктор.
– Чего? Кстати, ты все интересное пропустил, мы фотографировались, Эрика стих читала, а мясо все остыло, тебе подогреть? И это же Алекс была? Алекс Гарсия?
– Да, Алекс, я заезжал к ней сегодня по делам.
– Жаль, что она не зашла, мы бы ее тортом угостили.
Тайга думает, как бы сестра отреагировала на разбитое лицо Алекс, поэтому считает за лучшее соврать:
– Она торопилась, работа, ты же понимаешь.
Кацуми поджимает губы и на секунду становится точной копией матери.
– Ясно. Она все еще охотится на преступников?
– М-м, в последнее время больше офисной работой занимается, – уклончиво отвечает Тайга и меняет тему: – Ты знаешь, что родители нашли для Эрики школу здесь?
Кацуми бросает взгляд на дочь, чуть хмурится.
– Мне предложили работу в Джерси, контракт хороший: зарплата, соцпакет, страховка.
– Ты успеешь обустроиться на новом месте до осени?
Кацуми долго молчит, а потом пожимает плечами:
– Не знаю.
– Помнишь, что было с нами? – спрашивает Тайга, понижая голос. – Помнишь, как в средней школе мне сломали нос? Как тебя толкнули с лестницы? Времена, конечно, меняются, но Эрике тоже придется непросто из-за цвета кожи. Дети могут быть очень жестокими.
Кацуми хмурит лоб, вновь смотрит на дочь.
– Помню.
– Я знаю, почему ты хочешь вернуться в Джерси, но, поверь, оно не стоит того, я же твоего Конрада насквозь вижу: мягкотелый червяк, он погубит и тебя, и Эрику.
– Он идеалист, Тайга, – негромко, но убежденно говорит сестра. – Наивный, как ребенок, и такой же беспомощный, в этом его единственный грех.
– У тебя только один ребенок, Кацуми, помни об этом, – произносит Тайга жестче, чем хотел и, словно пытаясь загладить это, вытаскивает из нагрудного кармана выписку из банка. – Это реквизиты счета, открытого на имя Эрики, здесь деньги на колледж. Я хочу, чтобы у нее были те возможности, которых не было у нас с тобой.
Кацуми разворачивает лист бумаги, вскидывает брови:
– Здесь слишком много.
– Столько стоит нормальный колледж с перспективой поступления в Лигу Плюща.
– Ты опять заботишься обо всех нас и совсем не думаешь о себе. Мама сказала, ты уезжаешь.
– Это только собеседование, возможно, я вернусь уже послезавтра.
– Но этот счет, и разговор с Алекс… Тайга, что происходит?
– Ты напрасно волнуешься, мне просто нужна работа, а тут подвернулся вариант, не хочу уезжать, оставив незаконченные дела.
Кацуми смотрит недоверчиво, и Тайга кладет ладонь ей на макушку.
– Все будет хорошо, Кацу.
Он вылетает из международного аэропорта Лос-Анджелеса на рассвете, как всегда налегке и в гражданской одежде. Полет проходит спокойно, лишь перед посадкой самолет пару раз встряхивает, отчего сидящая рядом женщина начинает молиться, крепко зажмурив глаза. Сам Тайга едва ли обращает на тряску внимание – дремлет, заткнув уши плеером.
Когда они сходят по трапу, душная, липкая жара Нахи в считанные минуты окутывает Тайгу с ног до головы, оседая на коже крошечными капельками испарины. В джинсовой рубашке и легких брюках становится нестерпимо жарко, он ищет глазами встречающего и надеется, что тому хватило ума подписать табличку английскими буквами, а не иероглифами.
К счастью, плотно сбитый мужчина, держащий белый прямоугольник с крупной надписью «KAGAMI», прекрасно понимает его затруднения, поэтому сразу обращается к нему на довольно сносном английском.
– Добро пожаловать в Японию, – чуть кланяется он, и Тайга склоняется в ответ: он уже и забыл, какими занудами могут быть японцы. – Как долетели?
– Спасибо, отлично, но я бы хотел поскорее отправиться на базу, жарко.
Встречающий с пониманием кивает – сам он одет в строгий деловой костюм и ослепительно белую рубашку, наверняка ему тоже приходится несладко.
– Прошу за мной.
Через пару минут петляний по парковке они погружаются в неприметного вида синюю "Тойоту" и включают кондиционер. Тайга с облегчением откидывается на сидении, но не забывает следить из-под опущенных ресниц за дорогой, запоминая маршрут, отмечая наиболее приметные здания, повороты, развилки и перекрестки: правы, кто говорят, что привычка – вторая натура. Они едут долго, город уже давно позади, Тайга понимает, что водитель в костюме офисного клерка специально петляет, не то сбрасывая предполагаемый «хвост», не то путая пассажира.
– Обычные меры предосторожности, – поймав в зеркале заднего вида его взгляд, говорит японец.
Тайга сухо кивает и закрывает глаза: если в «Тейко» хотят играть в Джеймсов Бондов, он им подыграет.
Наконец, они останавливаются перед воротами: никакого КПП, мотков колючей проволоки и людей с оружием, но Тайга не обманывается – отовсюду их изучают любопытные глазки камер, и едва ли кто-то сможет проникнуть на территорию незамеченным.
Ворота открываются, Тайга с интересом оглядывает ряды аккуратных коттеджей, зеленый газон и даже что-то, напоминающее традиционный японский сад с искусственным озером, ручейками, участками песка и гравия.
Машина останавливается у входа в самое большое здание, расположенное аккурат по центру территории, на каменных ступенях уже ожидает молодая девушка в светлом костюме. К радости Тайги, она не раскланивается перед ним, а на западный манер протягивает руку, ее миниатюрная ладонь оказывается на удивление прохладной, а пожатие – крепким и энергичным.
– Рико Айда, – представляется она по-английски. – Я буду вас собеседовать, вы ведь предпочитаете английский?
Айда?
– Кагами Тайга. Да, желательно. Чтобы вспомнить японский, мне потребуется некоторое время.
Айда улыбается и приглашает его войти. В холле безлюдно и просторно, работает кондиционер, они поднимаются на второй этаж в комнату, похожую на конференц-зал.
– Я рада, что вы решили приехать, у нас было много кандидатур, но лично мне вы показались самым предпочтительным вариантом, – начинает Айда, открывая пластиковую папку с его личным делом.
Тайге определенно нравится ее прямота, он решает ответить взаимностью, чтобы не тратить время на расшаркивания.
– Это редкость, обычно всех смущает мой опыт работы в «Blackwater».
– Нас это не смущает, – спокойно отвечает Айда, делая акцент на слове «нас». – В «Тейко» все иначе: мы отдаем приоритет заслугам. В частности, нас интересует ваш контракт с «Global Marine Security Systems».
Тайга удивлен: «Marine Security» была небольшой и достаточно заурядной компанией – одной из десятков, если не сотен, работающих в Красном море и Аденском проливе.
– Стандартный контракт: начальная подготовка в порте Суэц, дальше служба на корабле-плавучей базе у входа в Аденский пролив, затем в группе охраны судов. Периодически входил в состав сопровождения нефтяных танкеров и газовозов, реже – рыболовецких траулеров.
Айда кивает в такт его словам, листает папку.
– А что насчет операции по освобождению американского контейнеровоза в десятом году?
Тайга хмурится: этой информации он в резюме не указывал, потому что в той операции они с парнями из «Marine Security» участвовали не совсем законно, к тому же все осложнилось смертями среди сомалийцев, которые в официальных источниках не фигурировали.
– Я подняла это по своим каналам, – видя его реакцию, говорит Айда. – Меня не волнуют юридические тонкости, но интересуют фактические подробности. Вы брали судно штурмом, верно?
– Да, мы обесточили его и посеяли панику среди пиратов, они были дезориентированы и отступили на двух лодках, захватив заложника. Позже мы преследовали их на скоростном катере до самого берега, заложника удалось отбить, пираты понесли потери.
Айда делает пометки в папке.
– Значит, вы обладаете необходимыми навыками для штурма многотоннажных судов?
– Я проходил подготовку в Форт-Худ по штурмовому альпинизму: высотные здания, борта кораблей, природные объекты.
- У вас есть опыт преподавания?
Тайге вопрос кажется странным, он никак не может понять, к чему клонит Айда.
- Есть, я обучал солдат из отряда «Сыны Ирака», когда был оператором «Blackwater».
– Отлично, – Айда захлопывает папку, а потом вдруг смотрит цепко и остро, словно Тайга – провинившийся школьник. – Почему вы не указали ваши ранения?
– В резюме есть список.
– Есть, но не весь. Ваше правое колено, я вижу, с ним что-то не в порядке.
Тайга борется с острым желанием потереть сквозь штанину занывшую ногу.
– Ничего серьезного, неудачно упал, иногда ноет перед дождем.
Айда встает со стула, подходит ближе, цокая невысокими каблучками.
– Вы отлично начали это собеседование, – говорит она задумчиво, но что-то в ее голосе заставляет напрячься. – Вы были уверенны, прямы, честны, я ценю это в людях, а теперь так бездарно и совершенно бессмысленно срезаетесь под самый занавес. Что с вашим коленом?
Тайга раздумывает почти полминуты: ему не нравится такой напор, но в чем-то Айда права.
– Повредил мениск во время командировки в Багдад. Травма уже зажила, сейчас только психосоматика.
Айда чуть поддергивает свои светлые брюки, опускается на корточки, кладет миниатюрные ладони на колено Тайге и деловито, словно врач, ощупывает его, а потом вдруг с силой надавливает.
– Действительно, психосоматика, – говорит она с легким удивлением. – Что ж, если вы пройдете психологическое тестирование и медкомиссию, то мы предложим вам контракт на двенадцать месяцев. Вам нужно время или мы сможем приступить сегодня?
Тайга поднимается на ноги и закидывает на плечо лямку потрепанного рюкзака.
– Я готов.
Медкомиссия оказывается банальным медосмотром: приходится раздеться до трусов, позволить замерить давление, осмотреть зубы и взять кровь на анализ. Психологическое тестирование занимает куда больше времени, его проводит молодая красивая девушка с негромким голосом и мягкой улыбкой. Тайга думает, что другим операторам, должно быть, приходилось непросто: наверное, трудно сосредоточиться на скучных карточках, когда все внимание приковано к полным грудям, виднеющимся в вырезе платья.
К счастью, самого Тайгу подобные детали не отвлекают.
Тесты оказываются стандартными: цветовой, на ассоциации, на подвижность нервных процессов, на уровень интеллекта – все это он не раз проходил в армии и прекрасно знает, что и как нужно делать, чтобы получить пригодный для службы психологический профиль.
Впрочем, судя по внимательному и чуть насмешливому взгляду, знает о его осведомленности и сама психолог, поэтому Тайга не удивляется, когда она едва проглядывает результаты его тестов, зато долго и вдумчиво беседует с ним почти два часа.
Выходя из ее кабинета, Тайга чувствует себя выжатым, словно только что пробежал марш-бросок в полном обмундировании, поэтому, когда ему определяют комнату в одном из коттеджей, виденных им при въезде на территорию, он поднимается на второй этаж, падает на незастеленную кровать без сил и засыпает, даже не разувшись.
Сон его на удивление спокоен – никаких кошмаров, никаких воспоминаний, только блаженная, ватная темнота.
Тайга просыпается на закате от монотонного звука: звонкий резиновый стук, ритмичный, четкий – это дриблинг баскетбольного мяча, его он не спутает ни с чем.
Тайга поднимается с постели, разминает затекшие мышцы, принимает душ и переодевается в легкую футболку. У него с собой есть шорты, но он так и не получил инструкций насчет формы одежды, поэтому решает остаться в брюках: ему уже приходилось сталкиваться с разницей менталитетов, а заиметь проблемы в первый же день пребывания на новой базе – последнее, чего ему хочется.
Спустившись по узкой лестнице на первый этаж, Тайга находит небольшую кухню, бегло осматривает полупустой холодильник, долго пьет воду из-под крана, благо, здешние фильтры позволяют.
Жара на улице уже спала, даже воздух кажется менее влажным, хотя, возможно, Тайга просто привык.
«Бом-бом-бом», – резиновый звук раздается отчетливее, и Тайга, словно загипнотизированный, движется ему навстречу.
Баскетбольная площадка обнаруживается за соседним коттеджем: заасфальтированная, огороженная сеткой-рабицей, с аккуратной, свежей разметкой и кольцами, закрепленными по стандартам НБА. Картина радует глаз. Как, впрочем, и игрок, отрабатывающий дриблинг и броски с трехочковой линии.
Тайга замирает в тени коттеджа, прислонившись плечом к кирпичной стене, и смотрит во все глаза: игроку надоедает бросать издалека, и он несется к кольцу, быстрый и гибкий, отталкивается от земли и легко взмывает вверх, крутой дугой прогибаясь в спине, а потом резко, но с ювелирной точностью описывает рукой широкий круг и буквально вбивает мяч в кольцо.
Тайга ловит себя на том, что не может сдержать широкой улыбки: где-то глубоко внутри закипает то самое, полузабытое, азартное, полное жизни желание играть и побеждать.
– Эй!
Тайга вздрагивает, надо же, задумался, «выпал» из реальности и даже не заметил, что был обнаружен.
– Я к тебе обращаюсь, выходи!
Японская речь кажется странной, резкой, слишком быстрой, но все же знакомой, Тайга с удивлением осознает, что неплохо воспринимает ее на слух. Он делает пару шагов вперед, щурится от яркого света закатного солнца, бьющего прямо в лицо.
– Ты кто? Я тебя прежде не видел.
Тайга прикрывает глаза рукой, но все никак не может разглядеть чужого лица: неизвестный игрок стоит напротив света и кажется черным силуэтом, вырезанным тенью в слепящем потоке рыжего солнца.
Тень движется, подходит ближе, и Тайга может разглядеть черные шорты и смуглую, с необычным оттенком кожу. Самбо? Креол? Хотя нет, вряд ли, незнакомец говорит с ним на чистом японском без малейшей примеси акцента.
– Меня зовут Кагами Тайга.
– «Тайга»? Серьезно? Иностранец, а выглядишь как японец. Здоровенный такой японец. Это хорошо, сыграй со мной, хочу глянуть на тебя.
Фигура в потоке света кидает ему мяч, и Тайга едва успевает поймать его, запястье отзывается тянущей болью – так силен бросок.
– А ты вообще кто? Мне не нравятся те, кто не называют имен, – цедит Тайга сквозь стиснутые зубы: вся симпатия, проснувшаяся в нем к хорошему игроку, резко переплавляется в злость от такого нахальства.
– Сразу видно, ты новичок на базе. Все знают, что, когда я говорю «играй», нужно играть. Но я представлюсь – Аомине Дайки.
Тайга сжимает мяч ладонями, будто тисками. Он чертовски зол, но одновременно не может не чувствовать отголоска восхищения чужой наглостью: ублюдок настолько уверен в себе, что, размазав его, Тайга получит от игры куда больше удовольствия, чем от обычной победы над соперником.
Тайга разминает пальцами шею, хрустит позвонками и идет на площадку. Давненько с ним не случалось таких любопытных встреч.
– У тебя один тайм, Аомине Дайки.
То, что перед ним мастер стритбола, Тайга понимает с первой же минуты игры: противник вовсю использует преимущество в ловкости – на обводке движется сумасшедше непредсказуемо, использует финты с резким уходом то влево, то вправо, стремясь дезориентировать, заставить метаться и беспорядочно переносить центр тяжести. Тайга знает суть этого приема – соперник травмирует себя сам, дав слишком большую нагрузку на голеностоп. На любом официальном матче за это бы дали технический фол как за «неспортивное поведение», но здесь и сейчас они один на один.
Тайга решает действовать – выбивает мяч из чужих рук, несется к кольцу. Его школьная команда была сильна в быстром прорыве, так что он владеет этой техникой в совершенстве.
Но Аомине слишком хорош – стоит Тайге войти в переднюю зону, как он тут как тут, подвижный, словно ртуть, агрессивный, безжалостный. Наверное, лучший игрок из всех, с кем Тайга сталкивался за много лет.
И это будит внутри странное чувство – словно он просыпается от долгой-долгой дремы и, наконец, видит этот мир настоящим: цвета, фактуры, запахи и звуки, все нестерпимо яркое, живое. Такое, каким и должно быть. Такое, каким все становится лишь на поле боя, когда сердце стучит где-то в горле, а от ощущения близкой смерти сладко ноет что-то в животе.
Тайга ловит чужой взгляд, отвечает ухмылкой на ухмылку и прыгает так высоко, как только может: он знает – его бросок не остановить.
Но мяч летит мимо, попадает в щит и отскакивает.
Тайга едва может поверить своим глазам: игрок его роста смог поставить ему блок в прыжке!
– Думал, один такой? – хрипло смеется Аомине, а в следующую секунду исчезает.
Тайга только успевает услышать сумасшедший дриблинг мяча за спиной, паузу и громкий глухой стук – так жесткие ладони ударяются о край кольца. Это звук победы. Это данк.
Вся остальная игра смазывается в пеструю ленту из размытых кадров, Тайга выкладывается на полную, по лбу и спине градом течет пот, ноги подрагивают – такой бешеный темп задает противник.
Наконец, время истекает, и они замирают, будто механические фигурки с кончившимся заводом. Тайга упирается ладонями в колени, пытается отдышаться.
– А ты не безнадежен, – говорит Аомине, прокручивая на пальцах мяч. – Не так хорошо, как можно было бы ожидать от страны, подарившей миру баскетбол, но сносно.
Тайга смеряет собеседника тяжелым взглядом, наклоняется за бутылкой воды, стоящей возле щита, и отвинчивает пластиковую крышку.
– Неплохо для страны, чья баскетбольная сборная уже лет пять не поднимается со дна турнирной таблицы, – говорит Тайга и делает несколько больших глотков – вода теплая, сладковатая, с мерзким цитрусовым привкусом.
Аомине недобро усмехается, забирает у Тайги воду и садится прямо на прогретый за день асфальт.
– Ты забавный. Как тебе крошка Сацуки?
Тайга чешет в затылке: что еще за «сацуки»? Может, он что-то понял не так?
– Не понимаю.
– Гайдзин, – презрительно фыркает Аомине. – Наверняка еще и хафу.
Тайга пожимает плечами: в детстве и юности он часто сталкивался с насмешками, порой дело доходило до ожесточенных драк. Но ему уже давно не четырнадцать, а армия умеет вбивать свою науку – субординация и самоконтроль стали лучшими щитами от любой атаки.
– Да, полукровка, – говорит Тайга спокойно и опускается на асфальт, бутылка почти опустела, но он роняет на язык последние капли, игра прилично вымотала его. – Как и ты. Знаешь, я нечасто встречал японцев такого цвета.
В последних лучах заходящего солнца смуглая, гладкая, словно отполированное дерево, кожа Аомине отчетливо отливает густой бронзовой краснотой – оттенок очень характерный для полинезийцев и других народов Океании.
– Ты меня бесишь, – вдруг говорит Аомине и лениво потягивается, демонстрируя полоску кожи между краем футболки и резинкой шорт, а в следующую секунду от ленивой плавности движений не остается и следа: в мгновение ока он оказывается рядом с Тайгой и, наклонившись, панибратским жестом закидывает руку ему на плечо.
Тайга вздрагивает от неожиданности, клянет себя за то, что слишком расслабился и даже не успел отреагировать на это молниеносное сближение.
– Но ты неплохо кидаешь мяч, – доверительно, почти интимно, понизив голос, говорит Аомине на ухо Тайге. – Я прощаю тебя на первый раз.
Когда солнце окончательно скрывается за горизонтом, Тайга остается на площадке один.
Вопреки опасениям, освоиться в «Тейко» оказывается не так уж и сложно. Конечно, языковой барьер и разница в менталитете дают о себе знать, но, к радости Тайги, помимо него на базе оказывается еще с полдюжины иностранцев, так что окружающие довольно быстро привыкают к его чудовищному акценту.
Иногда он сталкивается с Аомине, тот без устали тренируется на площадке за коттеджами, отрабатывая сумасшедшие финты из тех, что показывают на Матче Всех Звезд НБА. Но тренируется почему-то всегда один. Тайга делает вывод, что характер у этого Аомине не из легких, и что с презрением он относится не только к «гайдзинам» и «хафу».
Порою, слушая, как упруго и четко стучит по асфальту мяч, Тайга ловит себя на жгучем желании присоединиться, показать, что «страна, подарившая миру баскетбол» многому может научить японского выскочку. Но желание так и остается желанием – если они сойдутся на площадке еще раз, он уверен – без драки не обойдется.
Примерно через полторы недели после подписания всех бумаг Тайгу вновь вызывают в административный корпус: все тот же конференц-зал, вот только на этот раз его встречает высокий мужчина лет пятидесяти, поджарый, с отличной офицерской выправкой, чем-то неуловимо похожий на Айду Рико.
Тайге не нужно ломать глаза о мелкие иероглифы на его бейдже, он и так знает, что это тот самый Айда Кагетора, о котором ему рассказала Алекс.
Они обмениваются рукопожатиями, парой общих фраз, а затем Айда Кагетора сразу приступает к делу: щелкает выключателем, приглушая свет, и запускает проектор.
На белом экране возникает фотография судна, Тайга прищуривается, по его прикидкам это обычная рабочая лошадка – ролкер-гибрид с грузоподъемностью не более четырех тысяч тонн, в Аденском проливе таких за сутки проходит больше сотни.
– Я знаю, у вас есть опыт работы в море, – негромко говорит Кагетора. – И в «Тейко» крайне заинтересованы в этом.
– В чем конкретно?
– Нам нужно освободить судно, захваченное пиратами.
Тайга пожимает плечами:
– Не проблема. Мне понадобится два десятка обученных парней, месяц на разработку плана, две дюжины автоматов, три РПГ-27 и пара сотен снарядов для пристрелки. А также быстрые катера из стекловолокна. Могу даже посоветовать парней из порта Суэц: голландцы, англичане, можно даже нанять русских, они берут дешевле, а работают не хуже.
– Я знаю, как это делается, не вчера родился, – с нотками усталости в голосе отвечает Кагетора. – Но если бы все было так просто, мы бы не наняли вас.
Слайд на экране мигает и сменяется новым, теперь судно сфотографировано с иного ракурса и становится видно название: «Iceberg-I» значится на борту белой краской.
– Я полагаю, это судно не нуждается в представлении.
Тайга кивает: почти все моряки в Аденском проливе слышали о печально знаменитом судне, захваченном еще в марте две тысячи десятого группой пиратов из Сомали. История была бы достаточно банальной, если бы не одно «но» – компания-владелец отказалась от него буквально сразу после предъявления требований о восьмимиллионном выкупе, оставив экипаж, который во время нападения не успел укрыться в цитадели, на произвол судьбы. Дело усугублялось еще и тем, что имевшие опыт угона судов пираты отогнали корабль в нейтральные воды и тем самым вывели его из юрисдикции международных организаций.
– Вы не сможете освободить корабль, пока он находится в нейтральных водах, – говорит Тайга. – А на незаконный штурм я не подписывался, мне не нужны проблемы с властями.
Кагетора кивает, слайд снова сменяется, теперь корабль едва можно узнать, так изменился он за год власти захватчиков: судно явно село на мель недалеко от берега, некогда бледно-голубые борта пожрала ржавчина и налет из морской соли, контейнеры с грузом взломаны, части палубы раскурочены в металлолом. Это кажется странным, ведь обычно пираты не интересуются грузом, предпочитая ему легко конвертируемые в оружие и боеприпасы деньги.
– Пятьдесят четыре дня назад «Iceberg-I» сел на мель у берегов Сомали, «Тейко» был предоставлен правительственный контракт на его освобождение.
– Тогда другое дело. Хотите, чтобы я возглавил операцию?
– Хочу, чтобы вы обучили сотню сомалийских полицейских.
– Ч-что?
– Вы не ослышались, – чуть улыбается Кагетора и сцепляет в замок смуглые узловатые пальцы. – Я хочу, чтобы вы занялись физической подготовкой морской полиции Пунтленда.
Тайга едва успевает переварить услышанное, как у Кагеторы оживает мобильный телефон. Он отвечает парой коротких фраз, и его улыбка становится шире.
– А вот и остальные подоспели, как раз вовремя, – говорит он, а в следующую секунду дверь конференц-зала распахивается, и входят четверо мужчин в гражданском. Никого из них, кроме Аомине Дайки, Тайга еще не видел на базе.
Кагетора встает и, словно в диковинном японском телешоу, представляет их друг другу:
– Знакомьтесь, это Кагами Тайга, за плечами Афганистан в составе армии США, Ирак в качестве оператора «Blackwater», пара лет службы в охране судов у берегов Сомали, Йемена и Египта. Ныне оператор «Тейко», специалист по физической подготовке и штурмовому альпинизму.
– Альпинизм? О, значит, нам придется залезть повыше? Круто! – улыбается светловолосый мужчина с сережками в ушах. – Я – Кисе, Кисе Рета, пилот вертолета и просто хороший парень.
– Мидорима, снайпер, – сухо бросает тип в очках и странного вида перчатках.
– Меня ты знаешь, – усмехается Аомине. – Лучший силовик «Тейко».
Тайга кивает каждому из них, вновь оборачивается к Кагеторе, ожидая дальнейших инструкций, как вдруг за спиной раздается деликатное покашливание и негромкий голос.
– Куроко Тецуя, специалист по связи.
Тайга едва не подпрыгивает от неожиданности, резко разворачивается на пятках и с удивлением смотрит на невысокого парнишку в футболке и джинсах. Он выглядит моложе остальных, худощавый, словно подросток, с прозрачными глазами и болезненно светлой кожей, приметный –Тайга бы обратил на него внимание сразу же, но почему-то его появление осталось незамеченным. Неужели Тайга мог быть таким рассеянным?
– Отлично, вы познакомились и должны найти общий язык, – слова Кагеторы звучат как приказ. – А сейчас Рико введет вас в курс дела, мне же пора.
Они остаются впятером, через минуту приходит Айда Рико, достает из кармана лазерную указку и хлопает в ладони, привлекая внимание. Когда Айда начинает говорить, ее голос звучит четко и громко, словно она стоит перед ротой солдат.
– Так, мальчики, сосредоточились, обниматься и обмениваться номерами будете позже, дело – прежде всего.
К удивлению Тайги, все остальные тут же рассаживаются по местам, и даже Аомине, явно тяготеющий к забиванию на субординацию, послушно садится и подпирает голову рукой.
– Итак, сорок два дня назад «Тейко» получила контракт с правительством Пунтленда – автономного района на северо-востоке Сомали. Наши операторы уже начали строительство базы в пяти километрах от города Босасо, через две недели завершится вербовка людей в будущую Морскую Полицию, к концу месяца вас ждет чартерный рейс до Могадишо, оттуда вертолетом вы доберетесь до места назначения. Ваша цель – завершение строительства базы, подготовка рекрутов и освобождение судна. Особо прошу обратить внимание на непростую обстановку в регионе: НАТО и американское вторжение сформировали у местных стойкую неприязнь к иностранцам, особенно европейцам.
– И поэтому они решили обратиться к узкоглазым, – со скучающим видом замечает Аомине.
– И поэтому тоже. Ваша прямая обязанность – быть незаметными: минимум контактов с местными, никаких публичных появлений, никаких увольнительных в город. Помните, от этого зависит жизнь двадцати двух человек, ведь если пираты узнают о готовящейся операции, то заложников, скорее всего, ликвидируют, а сами захватчики скроются на катерах.
– А где гарантии, что заложники еще живы? Их удерживают в плену больше четырех сотен дней, для Сомали это до странного долго, – говорит Кисе, теребя прядь у виска.
Айда щелкает пультом, на экране появляется видео: четверо мужчин на переднем плане и трое с автоматами наперевес и закрытыми платками лицами – на заднем. Камера крупным планом выхватывает лицо самого пожилого заложника.
– Меня зовут Али Селлах, я – капитан корабля, – говорит он по-английски с сильным арабским акцентом. – Вместе со мной в заложниках удерживается экипаж из двадцати одного человека. Мы живы. Мы просим помощи. Пожалуйста, заплатите выкуп.
Видео завершается, на экране остается стоп-кадр с лицом капитана.
– Мы видели только четверых, возможно, что их уже не двадцать два, – Мидорима постукивает пальцами в перчатках по столу.
– Мы допускаем это, но надеемся на лучшее, – Айда выдает каждому по пухлому конверту из плотной желтоватой бумаги. – Ознакомьтесь с материалами, выработайте индивидуальную и общую стратегии. На этом все.
Айда выключает проектор и покидает комнату. В ту же минуту конференц-зал наполняется шорохом рвущейся бумаги, с полчаса все сосредоточенно изучают карты местности и план грядущей операции.
Тайга замечает, что у сидящего рядом Мидоримы материалы слегка отличаются от его собственных, кажется, тот, кто составлял для них план операции, явно тяготеет к индивидуальному подходу.
– Сколько уйдет на физическую подготовку солдат? – спрашивает Мидорима.
Тайга отрывается от метеорологических выкладок по региону и, подумав, отвечает:
– Если ставить им только базу, то около трех месяцев, но, скорее всего, больше.
– Три месяца? – Аомине округляет глаза. – Да за это время можно подготовить взвод олимпийских чемпионов!
Тайга смотрит на Аомине с раздражением.
– Не забывай, что они – сомалийцы и наверняка идут служить не от хорошей жизни: сплошь кожа да кости, нам придется откормить их, чтобы они могли поднимать автомат.
– Тайга прав, народы хавийе и дарод земледельцы, но никак не солдаты, потребуется немало времени, чтобы изменить это, – говорит Кисе Рета, а потом, заметив удивленный взгляд Тайги, объясняет: – Я африканер, родился и вырос в Эфиопии.
Тайга одобрительно кивает и делает себе заметку, что стоит внимательнее присмотреться к этому Кисе.
Снова берет слово Мидорима:
– Тогда, составляя график огневой подготовки, я буду опираться на твое расписание, Кагами.
– Сделаю в течение недели после прибытия, мне все же придется глянуть их уровень.
– Договорились. Тогда давайте обсудим оружие, ОАЭ обещали прямые поставки.
Из административного корпуса они выходят лишь к вечеру и сразу же идут в столовую – она общая для всех: и для операторов, и для обслуживающего персонала, поэтому во время ужина здесь многолюдно, приходится подсаживаться к кому-то за столик.
Сегодня этот «кто-то» – Аомине Дайки.
Тайга совсем не в настроении терпеть хамство, он слишком устал от напряженного обсуждения. К счастью, Аомине, кажется, тоже, потому что ест молча. Почти.
– Кагетора сказал, ты был в Афганистане.
Тайга кивает, не отвлекаясь от уничтожения риса с овощами и рыбой.
– Кандагар? – вдруг негромко спрашивает Аомине.
Тайга давится рисом и долго кашляет.
– Эй, ты как? – Аомине хлопает его по спине.
– Нормально, – сипит Тайга и делает глоток воды. – Нет, Гильменд, к востоку от Баграна. А ты?
Аомине кивает своим мыслям и только через пару минут, когда Тайга уже не ожидает ответа, говорит:
– А я в Забуле. Две тысячи шестой.
Тайга знает, что в тот год в Забуле была страшная мясорубка – очень проблемная область, из-за границы с Пакистаном: активный наркотрафик, сильные позиции талибов.
– Мы все еще живы. А они – нет.
Впервые Аомине смотрит на него без презрения и скуки, Тайга вдруг замечает, что глаза у него очень интересные – темные, но с необычным синеватым отливом.
– Ты прав. Мы живы, а они – гниют в земле.
Продолжение в комментариях.