У нашего препода по уголовке (которого мы за глаза называем Лепс за характерные очки и жесты) есть старая-добрая традиция: каждый год он водит 4-е курсы на экскурсию, и водит не абы куда (музеи МВД - отстой), а в самые настоящие не столь отдаленные, но очень суровые места.
Проще говоря, сегодня я впервые побывала в исправительной колонии строгого режима.
Но обо всем по порядку.
Прибыть на точку сбора рано утром оказалось тяжелее, чем я думала - сказался хронический недосып и полночи проведенные над порнушным фанфиком. Но все же, не позавтракав, мне удалось не проебать назначенное время.
Возле универа нас уже ждал заказанный автобус - типичная туристическая лошадка, мы погрузились внутрь и поехали. По мере углубления в загородные ебеня появлялось острое чувство, что мы снимаемся в ремейке "Королевской Битвы" Такеси Китано (но уже с тупыми студентами, а не со школотой). Оно усугубилось, когда 40 минутами позже нас сгрузили у входа в КПП и приказали сдать паспорта.
Наблюдая апокалиптические виды колючей проволоки, стрелковых вышек и людей в форме, я начала оглядываться в поисках отверстий для подачи газа, а про себя молилась, чтобы в моем индивидуальном комплекте выживания все же оказалось огнестрельное оружие - я слишком дрыщ, чтобы убивать однокурсников голыми руками.
Но газа все не было, зато к нам вышел начальник колонии (которого все называли Хозяин), поприветствовал, выстроил
вдоль расстрельной линии возле огромных железных ворот (транспортно-бытовой КПП) и стал зачитывать фамилии по списку
Шиндлера.
Через каждые семь человек ворота с отвратительным лязгом закрывались и наступала _тишина_. Наконец, капельно-накопительным методом нам (60 человек) удалось попасть на территорию, где каждому выдали спец. пропуск и велели держаться вертухая-проводника. Мы покивали и послушно потрусили следом.
Миновав еще одни ворота мы оказались... в
очень странном месте.
читать дальшеПервое, что пришло мне на ум - пустынная детская площадка (но без качелек и турничков), зато с фигурками Шрека, неопозноваемого гнома и веселенькими клумбами. В центре этой психоделической картины находилась... клетка с медведем. Нет, я серьезно, с МЕДВЕДЕМ. Живым и бодрым мишкой по кличке Балу.
Препод-Лепс поспешил уверить нас в том, что "Балу - полный придурок", и что "Машка и Жорж намного умнее, да и вообще, пойдемте лучше в зимний сад на осетров и черепах смотреть". Мы угостили Балу банкой сгущенки (он прокусил ее зубами и высосал) и поспешили за Лепсом.
"Зимний сад" (как объяснили позже - помещение для свиданий с заключенными) оказался небольшим зданием, состоящим из одной просторной комнаты: всюду стояли диванчики и столики, в одном углу красовалось чучело нерпы с наркоманскими глазами, в другом стояли клетки с попугайчиками. Черепахи обнаружились в каменном бассейне (красноухие), чуть поодаль стояла клетка с лаской (очень милая тварь). В большом аквариуме плавал огромный акулий сом.
Обещанные осетры жили в искусственных прудиках на улице - через прудик был перекинут изогнутый деревянный мостик (как в сказках), а на поверхности воды плавали аляповатые пластиковые кувшинки.
Немного охуев от такого расклада мы безропотно шли за вертухаем-проводником в страну чудес по территории колонии. Кругом было очень чисто и аккуратно (белоснежные бордюрчики, асфальт без единой соринки), где-то вдали мелькали фигуры в черном.
Машка и Жорж Дюруа обнаружились метров через 500. Они и вправду были немного умнее Балу: Машка умела попрошайничать и пританцовывать, а Жорж поражал своими габаритами. Скормив им пять банок сгущенки, два пакета пряников и шоколадку, мы довели животных до диабета отправились в местный клуб, где аспешали фор ас зеки давали концерт.
По дороге от медведей к клубу мы увидели колонну заключенных - около 80 мужчин в робах и круглых черных кепочках шли стройным монолитом. Наш проводник дал сигнал остановиться - колонна замерла у белой линии. Мы спешно опередили ее и скрылись в здании клуба.
Признаться, это была самая неразговорчивая и скромная рок-группа, что я только видела: три мужика с бас-гитарами, упоротый барабанщик (окончивший какую-то престижную консерваторию, как нам рассказали позже) и два парня за синтезаторами. Они исполняли очень тяжелую музыку и весьма недурственно пели. Полагаю, откинувшись, они могли бы сколотить свой бойз-бэнд и зашибать бабла по барам - российский зритель любит, когда у артиста непростое прошлое.
После концерта (мы не стали вызывать исполнителей на бис), наш путь лежал в церковь: полностью деревянное здание с тремя темно-зелеными маковками, увенчанными золотыми крестами - все (включая внутреннее убранство) сделано руками сидельцев. Пришлось накинуть платок и отказаться от зажжения свечки (бесплатной, между прочим! не в пример жадным церквям на воле). Краем глаза удалось увидеть местного батюшку - зека в золотой, расшитой мантии, накинутой поверх черной робы.
После церкви с культурной частью было покончено и мы перешли к просветительской: нас повели в барак, чтобы показать быт и нравы заключенных.
Первое впечатление от общей комнаты с двухъярусными шконками - очень чисто. Постели заправлены без единой складочки, на тумбочках и табуретках - ни пылинки, на стенах - фотографии природы в рамочках. Было даже как-то неловко идти по ковровой дорожке в уличной обуви - натопчем же.
Идиллия кончилась, когда мы подошли к шконкам ближе - у изножья каждой была прикреплена белая бирка. На ней - фотография, имя-фамилия-отчество, год рождения, год освобождения и статья, за которую человек мотает срок.
Я шла вдоль рядов и вглядывалась в бирки: 105, 111, 158, 162, 228, 313 ст. УК РФ. Как правило, статьи шли парно: 105, ч. 2 (убийство с отягчающими) + 313 (побег), или 168 (разбой) + 111 (умышленное причинение тяжких телесных). "Одиночной" была только 228, ч. 2 (наркотики в особо крупном).
Некоторым из владельцев бирок еще было сидеть и сидеть (до 2020-2030 годов), а некоторым - совсем чуть-чуть (до 2016). Но почти у всех большие сроки - каждая вторая бирка по 105 + еще пару лет по совокупности за что-нибудь левое - итого лет по 8-14.
После барака нас отвели в Штаб, прямо в кабинет начальника тюрьмы, где поили горячим компотом и кормили кровяной колбасой, салом и хлебом. Хлеб, кстати, был удивительный - зеки пекут сами, на вкус просто нечто: мягкий, ароматный, совсем как тот, что моя бабушка пекла в деревне. Здесь же была небольшая комната с деревянными статуэтками, шкатулками и нардами ручной работы, а два зека учили всех желающих играть в карты (один из этих зеков, как я от кого-то услышала позже в автобусе, отрезал человеку голову).
Отогревшись и обнаглев, некоторые мои однокурсницы начали попрошайничать - строить жалобные глазки и просить резные шкатулки, парни не отставали - клянчили нарды. Я жестко профэйспалмилась от их манер и отошла в другой угол комнаты (благо, кабинет у Хозяина истинно хозяйских размеров). Как оказалось, не зря отходила - там уже набирали группу из десяти человек для мини экскурсии в ШИЗО (штрафной изолятор).
Сначала нам хотели показать какого-то интересного мужика в одиночке, но он перевозбудился от предыдущих экскурсантов и орал через решетку что-то нечленораздельное, поэтому нас повели к более спокойным заключенным.
Ими оказались средних лет мужики - коротко стриженые, атлетичного сложения, с нарочито вежливыми улыбками.
Один из них - самый высокий, стоящий к решетке вплотную, про которого нам рассказывали, что он был знаменитым маньяком, отрезавшим женщинам груди и подвешивавшим их на цепочки - помахал мне рукой и сказал:
- У тебя красивая улыбка.
Я сделала вид, что немного оглохла.
- Эй, ну ты, которая в сером пальто. У тебя красивая улыбка.
Игнорировать комплименты дальше было неловко, поэтому я ответила "э-э, спасибо".
К решетке подошел второй зек - помоложе, в красной спортивной майке, очень симпатичный на лицо и с руками, забитыми татуировками в японском стиле. Вертухай ткнул в него пальцем и сказал:
- А этот сидит за серию изнасилований.
Зек в красной майке немного застеснялся и отошел вглубь камеры, но улыбаться и смотреть не перестал.
Вертухай захлопнул тяжелую железную дверь и повел нас на выход. По дороге нам встретился зек в белой робе, в странном головном уборе и с полотенцем в руках. Мне почему-то подумалось, что возможно, он был кем-то вроде повара.
Вернувшись обратно в кабинет начальника, я увидела, что попрошайки-таки добились успеха: и нарды, и шкатулки, и даже фигурка орла... чувство неловкости удвоилась в интенсивности.
Обратно к КПП мы шли быстрым шагом - ветер крепчал. Нас вновь долго-долго мурыжили с пропусками (я вдоволь нагляделась на промзону колонии), грозно лязгали воротами, наконец, отдали паспорта.
Домой мы возвращались в смешанных чувствах.
___________________________________________
Тезисно:
- когда видишь зеков по одиночке, то становится немного жаль их: худые, бессословные, старающиеся быть максимально незаметными и предупредительными, эдакие "маленькие люди", покорные воле места, ветра и человека;
- когда видишь таблички на кроватях, чувство жалости быстро проходит. Я почти не верю в феномены искреннего раскаяния, становления на путь истинный и исправления. Впрочем, как и в нашу пенитенциарную систему;
- когда видишь зеков, идущих колонной, это страшно: их много, они - безликая толпа, пугающая в своей однородности;
- все, что мы видели - парадно-выходной фасад: я думаю, что зеки впахивают как проклятые на местной промзоне, чтобы обеспечить самоокупаемость колонии и все эти ништяки вроде медведей, которые показывают высокому начальству и студентам, а еще - что начальник и главный бухгалтер тюрьмы очень, очень богатые люди;
- всю свою жизнь я была против смертной казни и очень надеюсь, что мне удастся сохранить это убеждение до самого конца;
- мне кажется, быть честным и умным юристом - это акт гуманизма;
- я по-прежнему не думаю, что мне хватит стойкости и любви к людям, чтобы работать по специальности.