пизда чуваки, я столько всего написала по кисаме/итачи, после деанона вы таки захлебнетесь от количества моих постов

---

Феминизм и нормальные женщины

Иногда мне кажется, что у некоторых людей в голове не просто насрано, а именно НАСРАНО, будто сам Эрик Картман провел трепанацию их черепа, вынул содержимое, а в пустую коробочку навалил дымную кучу, зашил, заклеил пластырем и теперь ходят такие вот дерьмоголовые люди по свету, неся в массы свое доброе, светлое и вечное, с неистребимым запашком каловых масс.
За примерами и ходить-то далеко не надо, гуглила тут недавно материал для доклада по репродуктивному насилию и наткнулась на занимательный сайт Men`s Tales, с громкой, на буржуйский лад подписью "Дайджест Мужского Движения России". Знаете, на сам сайт мне немножко по барабану, но! Поисковик выдал любопытнейшую статью, которая является пастой из книги Олега Новоселова «Женщина. Учебник для мужчин».
Феминизм и нормальные женщины - о как! Слыхали? Вызов в каждой букве. Ну и я, разумеется, не смогла пройти мимо. И не зря, ибо нашла там столько жемчуга, что хватит на метровую нитку анальных бус.

Приведу тут пример самых забавных моментов:
- Почему же феминистки пользуются популярностью у большинства нормальных женщин? Ведь объективно феминистки действуют против интересов женщин, делая их неудачницами, развращая их детей и плодя маньяков, которые охотятся и на женщин, и на их детей?
- А работа для женщины в браке зачастую служит клубом для общения и полем сексуальной охоты, своеобразным развлечением, но никак не средством зарабатывания денег.
- Подкупленная возможностью реализовать сиюминутные интересы и оболваненная массированной пропагандой, женщина занимается либо противоестественными для нее вещами, либо вещами, естественными в первобытном стаде, но противоестественными для цивилизованного общества. Вместо того, чтобы рожать детей, заниматься семьей и обеспечивать тыл мужчине добытчику, распрапагандированная феминистками эмансипированная женщина:
- [женщина] конкурирует с мужчинами на рынке труда, тем самым сбивая цену на труд и лишая мужчину возможности обеспечивать себя и детей; использует секс как товар, лишая себя радости любви; занимается политикой, разваливая структуру государства; убивает детей в нерожденном состоянии, лишая себя здоровья, радости материнства, а государство – будущего.
- К наступлению зрелого возраста такая попавшая под каток феминистской пропаганды женщина обычно представляет собой достаточно жалкое зрелище. Продаться задорого не удалось. И уже не удастся, так как молодость и красота ушли. А на сексуальном рынке котируются только молодые. Успешную головокружительную карьеру сделать также не удалось, так как умишка не хватило. Зарплата, следовательно, маленькая. Детей либо нет, либо один единственный. И тот – наркоман. Безотцовщина даром не проходит. Женское здоровье уничтожено абортами и венерическими заболеваниями – непременными атрибутами свободного сексуального рынка. Мужчин нет. Высокоранговые либо разобраны нормальными женщинами, не оболваненными феминистской демагогией, либо предпочитают молодых подружек. Низкоранговые – умерли или страдают хроническим алкоголизмом. Бедность и одиночество ждет такую женщину. До конца жизни она будет жалеть о своих, убитых ею детях и упущенных возможностях построить семью.
И как к-комбо:
- Домашнее задание: Разобрать мифы феминисток об угнетении женщин, сексуальном насилии в браке, и неполноценности мужчин с точки зрения сиюминутной выгоды для домохозяек при доминировании над мужчиной и гибельности для семьи.

Не хотелось бы уподобляться высокому слогу тамошних авторов, но полное ощущение, что эти люди половину свей жизни прожили где-то в женской колонии особо строгого режима с жесткой матриархальной системой, регулярными избиениями и шконкой возле параши.
Для более глубокого ознакомления с клоакой антифеминистических убеждений автора, вэлком по ссылке, сайт в этом плане вообще прелестен от и до.
Во еще две любопытных статьи:
Феминизм как женский сексизм, идеология неудачниц и оружие массового поражения
Изуродованные феминизмом: Дочери феминизма.
Так же, для меня, как для человека, по уши завязшего в фандомах, показалочь очень лальным название цикла статей: "Омега-Омеге. Ч.2. Омега — не приговор! Все не так уж и плохо!" - прям хоть все бросай и садись писать
Кстати, крайне показательными оказались и комментарии под статьями - интеллектуальный уровень на лицо, как говорится:

А ответить ей так и не смогли.
Так и живем, котаны.

@темы: пою, что вижу, немного шопенгауэра, кричите громче, вас не слышно!

---

Я не задрот, мне просто сложно сказать "стоп, хватит"
Так сто пилю пик о жизни и боли:
и да, выглядеть я пхд тоже начну скоро как этот мужик, только с поправкой на легкую анорексию и лицо стива бушеми

@темы: немного шопенгауэра

---

Заметки и наблюдения

По итогам последних полутора недель могу сказать:

- Дедлайны отлично помогают справиться с неписцами и откатами - стоит только жопе загореться в связи с проебываемыми сроками, как синдром тонкой душевной организации снимается будто кружевные трусы твердой рукою морпеха - быстро, решительно.
- Я заебалась писать рейтинговые сцены. Нет, мне нравится писать о сексе, однако есть одно "но" - писать об этом ПОСТОЯННО крайне сложно. Я уже говорила, что в большинстве своем секс не отличается особым разнообразием, набор действий и, соответственно, описаний, достаточно ограниченный и ОБОЖЕКАКЭТОТРУДНО - каждый раз придумывать что-то новое, пытаться найти свежие метафоры, незаезженные сравнения, стили и тэ. дэ. Просто изобретение колеса какое-то
- Работать в жестком графике ежедневных выкладок - ебаный ад, но мы прошли половину пути, а это значит, что ветер свободы уже треплет наши волосы.
- Наша команда на БП просто молодцы, особенно я фанатею от супер-беты Акрум, супер-активиста Rileniya и супер-художника pikeperch, после деанона я попрошу вас расписаться у меня на груди.
- Я так мало сплю, что кажется, постигаю дзен. Разница во времени это ужасно неудобно - когда подходит дедлайн по выкладке, у меня уже 5 утра. Это боль
- Я многое узнала о дайрикодах.
- Через шесть дней у меня закончится БП и начнется сессия. Все пойдет по пизде будет охуенно, я в это верю.
А пока что как-то так:

з.ы. Читая гайды и аналитику по написанию фантастики, наткнулась на интересную статью Олега Давидова Кто сказал, что фантастика – жанр?, где на примере Кати и Виброшвабры показаны особенности стилистики разных жанров в фантастике.
Особенно зацепило:

Ранняя постсоветская НФ

Катя задумчиво ковырялась отверткой в блоке управления виброшвабры. Она не знала, что виброшвабру сто лет назад сконструировал в шарашке МГБ ее дедушка, инженер, осужденный по делу «Трудовой Партии».

Криптоистория

В 1789 году таможенный чиновник Радищев представил на суд Екатерины Великой действующую модель «самобеглой метлы». Екатерина метлу осмеяла. Радищев обиделся.

Альтернативная история

Искусствоведы отмечают, как органично в скульптурную группу Эрнста Неизвестного «Екатерина Фурцева встречает группу „Битлз“ в Шереметьеве» вписана простая советская уборщица с виброшваброй на заднем плане.
И

Хард-порно

Катя сунула ручку виброшвабры себе в жопу и дала полный газ.

@темы: пою, что вижу, немного шопенгауэра

---

Кровью и потом: фикоголики

UPD:
Солнца, куда вы потерялись? У многих из вас уже подошли и даже миновали сроки подведения промежуточных итогов, прошу не шифроваться, а велком в комментарии или в у-мыл. Ругать вас, разумеется, никто не будет, но быть может вы найдете соратников по

Промежуточные итоги!
Пока что самые большие молодцы: Soul of Black Raven, Koshka~, Dai Ri, [L]Doppel[/L] и Vitce, идут с очень уверенным опережением. Мои поздравления, вы невероятно круты, так держать!
Ребятки, я никого не забыла? Все правильно указала? Если что, пишите в комменты/у-мыл, а то в последнее время из-за недостатка сна я рассеяннее, чем обычно :З

Vitce: должно быть - 27 000. Есть - 29 824 слов. Опережение - 3824 слова.

Кулстори

в начале было очень-очень тяжело. Не разогнаться даже, а просто заставлять себя садиться каждый день, да и если садилась - тупила в монитор, считала слова и еле ползла. Потом постепенно разогналась. Писала все сразу, переключаясь с одного на другое, непрерывно перескакивая - раньше я так никогда не делала, не начинала писать текст пока один не закончен (исключения конечно макси). Сейчас необходимость не тупить, а писать хоть что-то заставляла перебирать и выбирать то, что идет хорошо. То, что мозг смерился, я осознала в момент, когда я час пролежала, тупя в монитор, не в силах писать текущий текст, решила забить и идти спать, а потом открыла чистый лист и написала текст, чтобы не писать текст. Новое слово в прокрастинации, ей-ей. Дальше случился большой довольно таки пропуск, так как в отъезде я почти не писала. А потом был патихард. В среднем около 2 тыс в день, чаще - больше. Добила пару давно валявшихся текстов, которые я уже списала, считая вечными висяками. Начала еще кучу.
Останавливаться точно не намерена
______________________________________
reader-lidell: должно быть - 3750, есть - 3166. Отставание - 584 слов.

Кулстори

Выводы - скилл быстрописательства не качается, но я этого, в общем-то, и не ожидала. Если уж мне его даже диссертация не прокачала... Мой нормальный темп - примерно 100 слов в час. Зато получившийся текст практически готов к выкладке - требует только минимальной редактуры. Это для меня не новость. То, что было хорошо и ново - требование выдать план по валу заставляет на подвисать на конкретных идеях, которые в даный момент не идут, а переходить к тем текстам, которые давно крутятся в голове, но руки не доходят их записать. В результате я написала главу в миди, которую при других условиях задвинула бы в очередь после другой (висящей) главы в другой миди. И висящую главу я, вроде бы, тоже сумела добить, посмотрим, что скажут бета-ридеры.

В общем, отличный стимул, чтобы наконец положить на бумагу те идеи, которые уже есть - но вот для того, чтобы сформулировать что-то новое мне бы потребовалось больше времени и проветривания мозгов. Постоянно жить в таком режиме я не смогу.

Что я не рассчитала - при марафоне, рассчитанном на 30 дней, мне бы надо было закладываться на то, что хотя бы один день в неделю должен быть выходным от писательства. Иначе оно уже не в радость, а сознание, что план недовыполнен, давит на межушный ганглий. Но менять правила по ходу игры не буду.

Че-то как-то у меня все сурово и жизньболь, но на самом деле я страшно рада, что присоединилась к этому марафону
akino_ame: должно быть - 15000, есть - 12300. Отставание - 2700.

Кулстори

Вывод неутешительный: плохо стараюсь. Могу ведь больше. Снижать планку не хочу, когда есть к чему тянуться - лучше. Писать каждый день не получается по разным причинам, но не от того, что не хочется. Вывела для себя, что мне более подходит вариант писать два раза в неделю, но двойной объем. И еще поняла, что во время такого марафона тяжко выкроить время другим, то есть бетить я больше ничего чужого точно не возьму, ну, может, один текстик можно, но не четыре.))
В планах - нагнать то, что не дописала и выйти на положенный уровень.
Особого апгрейда в скорости написания не заметила, пишу как обычно. Но то, что писать надо минимум - мотивирует. Мне этот метод подходит.)
Koshka~:должно быть - 6.800, есть - 6.770. Отставание - 30 слов).

Кулстори

Моя же кулстори такова: выработав за восемь дней норму семнадцати, я на неделю забила на писательство и села за отчеты по практике, которую сейчас заканчиваю проходить. Если бы эту отчетность можно было считать в моб, я бы уже выработала всю месячную норму)
На сегодняшний день я почти закончила с практикой, что хорошо, но по этой же причине, мой долг составляет 1700 слов (должно быть 8.800 слов, есть 7.100), что плохо, но я надеюсь за эти, наконец свободные выходные исправиться)
[L]Doppel[/L]: должно быть - 15 тыс. слов, есть - 15635 слов. Опережение - 635 слов.

Кулстори

И можно было бы гордиться, если бы я не прометался почти десять дней, пытаясь решить, о чём и о ком, собственно, писать.
Характерно, что я не написал за время метаний ни слова, кроме планов, разворотов и заметок. 20 страниц в никуда.
Спохватившись в последние дни, начал строчить как дятел, вычитывать, снова строчить всё подряд.
жан кирштайн.: должно быть - 10200 слов, есть - 8400 слов. Отставание 2600 слов.

Кулстори

Вывод: стараюсь относительно неплохо, но пинать меня надо сильнее и вообще отберите у меня интернет и удалите фильмы с нетбука - пару дней повою, а потом буду писать
Но вообще я столько не писала с тех пор как окончательно плюнула на свой единственный мидик по Наруто, начатый в прошлом году. Можно себя похвалить, а потом пнуть и отправиться работать дальше
А мероприятию я благодарна, теперь я замечаю делаю ли что-то и если да, то в каких размерах. Спасибо, продолжаем)
___________________________________

la Kraken Madre: должно быть - 10500 слов, есть - 8111 слов. Отставание: 2389 слова. С 28.11.13 планка в 700х30 снижается до 450х30. Без пересчета.

Кулстори.

Страдает качество при такой попытке удержать темп, не нравится написанное. Но в любом случае это годный опыт)
Пересчитывать мне не надо, уже написанные слова я не хочу плюсовать ко второй половине срока. То есть за следующие 15 дней я должна написать 6750.
Это оказалось сложнее, чем мне виделось. Из плюсов - регулярный труд несмотря ни на что. Прочитаны пара книжек по окололитературным делам, освоены и применены некоторые техники, т.е прокачка скилла идет таки. Получили оформление кое какие идеи, хоть частично. Из минусов... Сильный удар по самооценке Дело даже не в отставании, оно меня как раз меньше всего беспокоит. А вот осознание себя как косноязычного мудака - это сильно)) Комплексы и горящий зад не прибавляют радости от творчества. Пытаюсь себя как-то перенастроить теперь, ибо самокритика иногда переходит в стадию самоуничижения.
Тем, кто в будущем захочет, вот. Как олдфаг переживший первую половину с отставанием могу посоветовать брать для себя меньше слов, чем хочется на старте марафона. Даже если вы считаете, что осилите. Если нет привычки писать каждый день, то, имхо, имеет смысл снизить себе планку на сотню хотя бы. Лучше потом поднять, разогнавшись, чем бегать с контузией и смотреть как копится долг. Вначале марафона вы еще юны и свежи, а дальше...)) Как-то так, в общем.
Ditrix Dem: должно быть - 7500 слов, есть - 3809 слов. Отставание: 3691 слова.

Кулстори.

Ловлю себя на мысли, что надеюсь на вдохновение, но мозг понял, что ему не избежать плётки, так что перестаёт филонить. Идеально пишется ночью и в автобусе до работы. Если не откладывать работу и думать о ней неотрывно мысль рано или поздно придёт какой бы застой по сюжету ни был. Потому что ты его ищешь, а не думаешь о том, как бы его найти. Это большая разница.
Итог: это действительно шаг вперёд и это работает.
Soul of Black Raven: должно быть - 2100 слов, есть - 5861 слов. Опережение: 3761 слова.

Кулстори

кулстори

Каких-то существенных подвижек в самом процессе пока не вижу. Когда прёт и/или есть представление, что писать и хоть примерно в каком виде — идёт на ура, нижнюю планку беру легко и перевыполняю. Когда мысль/сюжет/сцена идёт со скрипом и тупняк-няк, с трудом набиваю 150 (пару раз удавалось из тупика выйти и расписаться... на вторые сутки без сна. Творческий мазохизм, простите, процесс, когда разгоняется — это вери гуд, но такой хардкор я себе не всегда могу организовать, да и соль же вся в том, чтобы тупо садиться и писать, когда надо, а не ждать дедлайнов и озарения. Поэтому тут пока прочерк).
По разным причинам пропустил несколько дней, чувствовал себя очень неуютно, грызла мысль, что за это время мог бы накатать "лишнюю" тыщу слов минимум. Но будь долг больше, не знаю, может раньше посадил бы себя набирать (не на шестой день простоя), а может не смог бы всё равно и от бОльше цифры ушёл бы в эмоугл. Или сел бы и набрал. Непредсказуемо.
Поэтому менять на планку больше пока сомневаюсь. В психологическом плане это оч. комфортный объём, который не давит на мозг и хочется перевыполнить — и под силу в половине случаев.
Но вот что ещё хочу сказать. Хотя в самом процессе пока всё не очень оптимистично (напрягают идейные затыки + такое неравномерное количество слов ото дня к дню, и затраченные на них силы мне кажутся непропорциональными итогу), но то, что писать надо каждый день хоть по чуть чуть — заставляет не мариновать сцены и идеи в башке, а садиться и писать их. Потому что ведь что-то надо писать и если не идёт одно, пишешь другое Вот в этом плане флешмоб очень хороший мотиватор.
Ну и да, шанс хоть что-то дописать не через полгода или никогда, а в обозримом будущем тоже повышается.

Занудство

Другой вопрос, что пока это не будет отбечено, считать работу доделанной я не могу, а бетинг, это АД и Израиль ещё на неопределённый срок и тот ещё флешмоб Но это лирика. Когда есть, что бетить, это уже полдела.
Однако сейчас с одной стороны валом прут дедлайны и пятилетку за три года, с другой, много организационной работы и бетинга и всякая пореаловая загруженность. В таких условиях сложно держать даже этот минимум. Бетить чужое и писать своё я пока не тяну. Тоже такой урок стойкости и мужества, и цель — не слиться в этих условиях
Dai Ri: должно быть - 7500 слов, есть - 9850 слов. Опережение: 2350 слова.

Кулстори

И считаю результат очень даже)) Особенно нравится чувство приходящего во время еды аппетита х) Кстати, измененная планка мне нравится более чем. Пока грежу о 700 словах, но торопиться не буду)) В любом случае, мне больше импонирует перегонять поставленный объем, чем его добирать х)
Maksut: должно быть - 15000 слов, есть - 14400 слов. Отставание: 600 слов.

Кулстори.

С 1 по 9 день шла ровно, стабильно как путин, но 21 числа наступил пиздецкий откат и меня накрыло почти на шесть дней. Шесть дней боли, прокрастинации и отчаяния, когда от мыслей о фанфикшене начинает подташнивать, а собственные тексты видятся жидким калом бабуина, размазанным по стеклу в зоопарке. В перерывах между ТЛЕНОМ и БЕЗЫСХОДНОСТЬЮ я анализировала причины произошедшего и поняла, что просто немного подзаебалась, т.к. лично для меня флешмоб стартовал раньше, чем для остальных - 4 октября, и что я уже почти два блядских месяца пишу столько, сколько еще никогда прежде. Но примерно ~26 числа удалось побороть БОЛЬ и вернутся в строй, так что 26-27-28-29 - полет нормальный. Думаю, благодаря мужеству, стойкости, а так же упрямству и нежеланию прилюдно зафейлить собственный флешмоб (ке-ке), я смогу продержаться до 13 декабря и даже улучшить свои предыдущие результаты.
Хотя если по чесноку, то у меня эта хрень идет непрерывно, т.е. первый месяц с 04.10 по 04.11, а второй - с 04.11. по 04.12, так что я буду подводить промежуточные итоги аж трижды
_______________________________________________________________

На волне энтузиазма от этого поста о воплощении в жизнь методов Дж. Лондона под знаменами фикрайтинга собралась могучая кучка активистов и вдохновенцев.

Суть мероприятия: следующие 30 дней (с 13.11.2013 по 13.12.2013) мы посвятим себя прокачке фикрайтерского навыка, а именно: будем писать фиксированное количество слов в день, чтобы по итогам месяца собрать нужную сумму.
Например: [L]%юзернейм%[/L] ставит целью писать по 500 слов в сутки на протяжении 30 дней, чтобы в тоге взять планку в 15 тысяч слов.
Из доступного читинга: не обязательно писать ровно тысячу в сутки, можно день-два пропустить, а потом одним заходом наверстать. UPD: Если вдруг, уже в процессе мероприятия вы вдруг поймете, что не потянете взятой дневной нормы (или наоборот - вам мало того, что взяли), напишите мне у-мыл, либо отметьтесь в комментариях, я просто поправлю запись здесь и вы продолжите игру с новым планом. Никаких трагедий.)
Средство самоконтроля: счетчик ворда и твиттер/пост на дайри, где по итогам прошедшего трудодня публикуются результаты.
Что писать: фики, оригинальную прозу, любую иную форму (стихи, поэмы, оды). Главное условие: чистое творчество, никаких рефератов, курсовых, постов в дневничок и прочей рутинной обязаловки.
Итоги: будут подводится в два этапа: на 15 день - чтобы отследить динамику и на 30 - финал. Оба раза буду поднимать наши достижения в этом посте, буду хвалить, буду ругать. Тем, кто дойдет до финала, в пейнте нарисую ачивку со Сталиным и расцелую в обе румяные щечки.
А теперь главный вопрос: зачем мы это делаем?
Затем, что желаем писать лучше, больше и дольше, ибо как показала практика, данное упражнение помогает развить в себе навыки задротства самодисциплины и писательской выносливости. А так же (актуально для дедлайнеров) приучить себя к ежедневному труду, а не откладыванию все на потом и лихорадочному дописыванию текста на кануне дня Икс.

Итак, в нашей супер-команде на случай зомби-апокалипсиса уже:
la Kraken Madre: 700 слов на 30 дней. План: 21 тыс. слов. (твиттер)
Soul of Black Raven: 150 слов на 30 дней. План: 4,5 тыс. слов. (твиттер)
Dai Ri: 500 слов на 30 дней. План: 15 тыс. слов. (пост на дайри)
Maksut : 1000 слов на 30 дней. План: 30 тыс. слов. (твиттер)
Koshka~: 400 слов на 30 дней. План: 12 тыс. слов. (пост на дайри)
Kyooka Suigetsu: 1000 слов на 30 дней. План: 30 тыс. слов. (твиттер)
жан кирштайн.: 600 слов на 30 дней. План: 18 тыс. слов. (пост на дайри) старт с 16.11.13
Ditrix Dem: 500 слов на 30 дней. План: 15 тыс. слов (твиттер) старт с 14.11.13
[L]Doppel[/L]: 1000 слов на 30 дней. План: 30 тыс. слов. (твиттер). старт с 16.11.13
akino_ame: 1000 слов на 30 дней. План: 30 тыс. слов. (твиттер). старт с 15.11.13
Vitce: 1000 слов на 30 дней. План: 30 тыс. слов. (пост на дайри) старт с 15.11.13
товарищ финсток: 1000 слов на 30 дней. План: 30 тыс. слов. старт с 16.11.13
Стина: 1000 слов на 30 дней. План: 30 тыс. слов. старт с 20.11.13 пост на дайри
reader-lidell: 250 слов на 30 дней. План: 7,5 тыс. слов. старт с 20.11.13 (пост на дайри)
Hartahana: 300 слов на 30 дней. План: 9 тыс. слов. старт с 29.11.13 (твиттер)
Marlek: 500 слов на 30 дней. План: 15 тыс. слов. старт с 28.11.13 (пост на дайри)
[Noctis]: 150 слов на 30 дней. План: 4,5 тыс. слов. старт с 02.12.13 (твиттер)
Серпентария: 500 слов на 30 дней. План: 15 тыс. слов. старт с 04.12.13 (пост на дайри)
_Neodim_: 400 слов на 30 дней. План: 12 тыс. слов. старт с 05.12.13 (пост на дайри)
kadoku: 200 слов на 30 дней. План: 6 тыс. слов. старт с 01.01.14 (твиттер)

Вы можете присоединится к нам в любой удобный момент: условия те же, ежедневную норму выбираете сами, исходя из индивидуальных потребностей и возможностей. Единственная разница будет состоять в том, что вы финишируете позже основной массы.

Орг. моменты:

Почему я рекомендую твиттер в качестве контроллера.

1. Я там зарегена и меня прет с этих уродски-маленьких форм сообщений.))
1. Быстро и удобно: 140 символов - ничего лишнего + сразу проставляется дата и даже время.
2. В отличие от дайри не надо лезть в пост и редактировать его каждый день.
3. Доступ с телефона через приложение.
4. Я буду вас пинать и слать лучи мужества, стойкости!

Про то, как считать слова

Ворон делится мудростью:
Дефис это "-", небуквенный орфографический знак разделения, используется в таких словах как "что-то" или "серо-голубой" и при переносе слов на письме. Он считается за слово в ворде, если юзать вместо тире (начинать с него прямую речь или внутри предложения использовать как тире, то есть ставить пробелы с двух сторон). "—" большое (книжное) тире, "–" вордовское тире, они не учитываются вордом при подсчёте слов и знаков, это, в отличие от дефиса, знак препинания, как точка или зпт, которые также не считаются.
Как заменить в тексте:
Через "заменить", в "найти" поставить дефис и обязательно с _одним_ пробелом, в "заменить на" соответственно тире и тоже с пробелом. Мне хватает поставить один пробел после дефиса и после тире, чтобы и в прямой речи, и внутри предложений дефисы заменялись на тире и не съедались, где не надо, пробелы перед и после этого знака препинания. При этом внутри слов дефисы не трогаются, потому что там пробелов нет)
Так же Лайош советует автозамену:
В ворде можно ставить свои автозамены, в связи с этим очень комфортно поставить автозамену трех дефисов ("---") (или двух, если удобнее) на длинное тире, и не надо мучиться с горячими клавишами.

Спонсор Маскот мероприятия - Сильвестр Мужественен и Стоек Сталлоне!
Во время:

После:

запись создана: 13.11.2013 в 15:57

@темы: фикрайтерское, турнички, макияж, этот день наш

---

В этот будний вечер вы можете помолиться Летающему Макаронному Монстру или спасти планету от инопланетного вторжения.
Или поболтать со мной. О политике. О секс-меньшинствах. О бревенчатых мужиках и моей зубной щетке.
ask.fm или спгащивай.ру

ПРИВИОСЛИ

запись создана: 17.11.2013 в 16:04

@темы: пою, что вижу

---

Фаноно-флешмоб.

А давайте сделаем вид, что мне типа нечем заняться и я такая вся свободная, ничем не обремененная развлекаюсь флешмобчиками?)
Суть такова: Вы мне даете пейринг/персонажа, я даю вам на это безобразие пять фанонов. Ммм?
Пизжено у товарищ финсток

Ранее в сериале

Например:
Кисаме.
1. У него пахнут ноги.
2. А кожа гладкая, как у младенца, а когда намокает, то и вовсе как шляпка гриба *___*
3. Он идейный и в глубине души - романтик.
4. А еще глубже - чуть-чуть каннибал, но очень стесняется этого и не ест людей, потому что он же не животное (с). И не ебаный Зецу.
5. У него плохие отношения с матерью. Возможно она была шлюхой, но тс-с.

Аомине:
1. Безволосый, как труЪ азиат. Голые ноги, голые руки, ни намека на бороду, даже брови и те - едва-едва. Волос в подмышках почти нет, в паху все аккуратно, а между ягодиц гла-адко. И кожа хорошая - ни прыщика. Сука.
2. Очень инфантильный.
3. Любит быть снизу, но стесняется, так что надо войти в доверие, расшевелить, показать, что не обидишь уж тогда всадить по самое не балуй.
4. Если не повстречает хорошего человека/не найдет новую цель, может пойти по пизде покатиться по наклонной: спиться/сторчаться и т.д.
5. Отзывчивый на искреннюю заботу и ласку, но неловкий, ему сложно выражать свои эмоции, а если они негативные - так же сложно контролировать.

Кагами:
1. Как раз он - волосатый как пиздец. И ноги, и руки и брови эти его дурацкие. И живот весь густо заросший, и пах. Зато отменная щетина и длинные-длинные ресницы.
2. Очень чистоплотный - типично американский пунктик на личную гигиену.
3. И типично американский менталитет. Но американский в хорошем смысле: верит в демократию, а не в "демократию", полагается на закон, знает свои права и обязанности, от этого немножко наивен.
4. Любит ходить по дому босиком и голышом.
5. У него здоровенный хер. Чего он немного стесняется, но в глубине души все же гордится.

Мадара
1. Он ипохондрик, но скрывает это, ибо считает чертой недостойной. Хотя от Изуны, конечно, не скроешь.
2. У него очень жесткие волосы. Как у коня.
3. И небольшие ступни.
4. Он не слишком красивый.
5. И в общении не шибко приятный. Но в нем что-то есть, эдакая "заноза".

Тобирама:
1. Гомосексуалист. Вот без шуток, имхо, в каноне действительно практически единственный ахтунг.
2. Очень добрый в душе, но из-за тяжелой жизни и невозможности реализовать свою сексуальность ожесточился.
3. Любит детей. По нормальному, а не по 134 статье.)
4. Патриот. В самом лучшем смысле.
5 Некрасивый, но фактурный. Мне бы в реальной жизни понравился.)

Ривай, он же капрал Равиоли и Леви.
1. Завидует Ирвину и его физическим данным. Всегда мечтал вырасти большим и сильным, но не случилось.
2. Любит быть снизу.
3. Любит Ирвина очень фрустрированной и немножко нездоровой любовью.
4. Но если встанет выбор между Ирвином и долгом, то выберет второе, хотя потом никогда не смирится с этим.
5. Мерзнет во сне.

Куроко.
1. У него кожа на вкус как талая вода.
2. Редко выносит оценочные суждения.
3. Крайне низкая эмоциональная вовлеченность во что-либо кроме баскетбола.
4. Аккуратен к своей одежде и вещам.
5. Больше не вырастет.

Хаширама:
1. Болезненно верный муж, очень преданный своей жене и семье.
2. Немного инфантильный, Мито опекает его и иногда воспринимает как еще одного ребенка с пристрастием к азартным играм.
3. У него очень красивые волосы: гладкие, тяжелые, Хаширама гордится ими.
4. Он очень любит детей и легко находит с ними общий язык, потому что сам еще не утратил этой искры и веры в чудо.
5 Он не очень хорош в бюрократических мелочах, документообороте и субординации, Хаширама - классический дедлайнер и очень любит спихивать такие штуки на Тобираму. Тот стоически терпит.
Ну и внезапно шестое: он не понимает Учиху Мадару и немного боится его страстности, хотя никогда не покажет этого.

Кенпачи:
1. Кто о чем, а я о волосах С ними у капитана Зараки негусто: голенький, гладенький, вон, даже бровей нет. Думаю, его это даже немного расстраивает.
2. Выбирая между сексом и хорошей дракой выберет второе. Он вообще немного равнодушен к интимной близости.
3. Он любит ходить в баню, да так, чтоб при адских температурах. Иккаку и (внезапно) неженка Юмичика разделяют его страсть.
4. Он боится, что однажды Ячиру вырастет и покинет его. Тогда он почувствует себя одиноким и очень старым. Но Кенпачи знает, что рано или поздно этот день все же настанет.
5 Между ним и Рецу Уноханой нет ни намека на романтику, но какая-то почти семейная теплота. Как между непутевой матерью и непутевым же сыном.
И опять же шестое: Кенпачи любит красивые вещи, но ему чуждо чувство собственности и желания присвоить красоту, потрогать, поглотить. Ему достаточно смотреть, в этом плане он достаточно чуткий человек.

Бьякуя:
1. Несмотря на воспитание и происхождение, очень любит грубость: крепкие словечки, незамысловатый, чуть похабный юмор, простые нравы и простое же душевное устройство. Но не может себе этого позволить, а от того и окружает себя Руконгайцами.
2. У него специфическое (очень японское?) понятие красоты. Так, он не любит женщин с ослепительной и броской внешностью, считает это вульгарным и безыскусным. Ему милей и ближе тихая красота, проявляющаяся в мелочах, красота, в которую нужно вглядеться, чтобы действительно увидеть.
3. Если он отправится в мир живых и перед ним встанет задача одеть гигай в современную одежду, то он эпически зафейлит: гардероб подберет инфернально ужасный.
4. Любит ходить по дому босиком и ненавидит, когда под ногами попадается песок, крошки и пыль.
5. Он мечтатель и все еще во многом ребенок, но скрывает это. Думаю, Бьякуя был бы счастлив рядом с человеком, с которым этого скрывать не нужно.

Итачи:
1. У него волосатые ноги и жесткие, мозолистые руки. Но ногти аккуратные, всегда ровно покрашены, он за этим делом следит.
2. Волосы у него густые-густые и жесткие, он бы хотел постричься короче, т.к. неудобно но тогда бы стал похож на Саске. Это его и останавливает.
3. У него есть чувство юмора: тонкое и ироничное. Но в жизни Итачи мало ситуаций, где он мог бы им воспользоваться.
4. Ему нравится Кисаме. Не как мужчина, не как человек даже - именно как напарник. Очень надежный и ровный, на него можно положиться.
5. Он считает, что чувство романтической любви сильно переоценено и никогда ни в кого не был влюблен. Для него на первом месте - долг и собственные идеалы. Он вообще идейный и прольет реки крови за это: своей, чужой, не важно. Он очень жесткий человек. Но не жестокий.)

Наруто:
1. Наруто не слишком красивый, но очень обаятельный.
2. И в сексе очень бестолковый: много движений, мало толку, быстро кончает. Ему нужен умный и терпеливый любовник, который бы мог его научить все делать правильно. Наруто хороший ученик. И благодарный.
3. Он страшный неряха.
4. Наруто очень нуждается в любви и поддержки, одинокое детство навсегда отпечаталось в нем. Любовь и тепло нужны ему как воздух.
5. От него пахнет супом.

Изуна:
1. Он красивее Мадары.
2. И в личном общении более обоятелен.
3. Он жестокий - такой же, как и мир, в котором он жил.
4. У них с Мадарой странные отношения - любовь и конкуренция. Изуну это выматывает сильнее, чем брата.
5. Он - стерва.

Саске:
1. У Саске крепкое здоровье и очень гармоничное сложение. А еще - отличная кожа и красивое лицо.
2. Он аскетичен и не терпит вредных привычек вроде алкоголя и сигарет, т.к. это вредит его телу, а значит - отодвигает от цели стать сильнее.
3. У него очень слабое либидо, он почти асексуал и его мало волнует все, что связано с интимными отношениями. Людей же, для которых секс является важной и неотъемлемой частью жизни он презирает.
4. Он неприятен в общении, с ним могут ужиться только люди вроде Наруто.
5. Часто думает о смерти, посмертном существовании и самоубийстве, но знает, что эта роскошь ему недоступна.
Шестое: Не восприимчив к красоте - искусство, природа и совершенство в людях его не трогают.

Юмичика:
1. По натуре очень жестокий человек, не боящийся причинять боль и убивать, но общество Иккаку и Зараки делает его лучше, помогает увидеть ориентиры и держать себя в руках. Рядом с ними Юмичика хочет быть лучше, чем есть и у него получается.
2. Крайне вынослив и способен терпеть сильную боль.
3. Хорошо чувствует цвета, отлично улавливает разницу в оттенках и тонах.
4 Скрытен.
5. Искренне любит Иккаку, Зараки и весь 11 отряд - их благополучие ставит выше своего.

Иккаку:
1. Прямолинеен, как удар монтировкой по голове.
2. У него хорошее чувство юмора.
3. И грубые, потрескавшиеся пятки. Это делает больно Юмичике и его чувству прекрасного.
4. Любит поспать, пожрать и потрахаться. Но битва превыше.
5 В глубине души хочет, чтобы Зараки Кенпачи всегда был сильнее него, чтобы капитан оставался маяком впереди.

Орочимару:
1. Асексуал, интеллектуал, амбидекстр.
2. Равнодушен к порядку, субординации и физическому комфорту. Даже голову может не мыть неделями.
3. Готовит просто ужасно. По этой причине взял привычку есть немного и нечасто.
4. Ради научных изысканий готов на все.
5. Боится и ненавидит смерть, т.к. не может понять ее.
Шестое: единственный человек, к которому он был действительно привязан - Джирайя. Но это далеко в прошлом.

Микаса:
1. Ей нравится быть сильнее Эрена, это помогает Микасе найти свое место в жизни - быть защитником.
2. В глубине души она хотела бы семью, детей и тихой жизни, но прекрасно знает, что это не ее путь.
3. Больше всего на свете она боится пережить Эрена.
4. Ей нравятся физические упражнения на силу и выносливость. А вот с гибкостью все немного хуже.
5. Она хотела бы сразиться с Риваем.

Ирука:
1. Он пахнет чернилами и стиральным порошком.
2. Любит наводить порядок в доме и классе.
3. Жалеет, что недостаточно силен, чтобы быть джонином, от этого немного романтизирует опасные и секретные миссии.
4. Не любит шиноби из других селений.
5. Чуть-чуть боится женщин.

Ямато:
1. Иногда он думает, что Сай бы мог быть его сыном.
2. Ему нравится мысль о том, что в нем есть частичка Первого.
3. Ненавидит Орочимару, но не может не быть ему благодарным за полученный "подарок".
4. Испытывает чувство вины за то, что выжил, а другие подопытные - нет.
5. У него в квартире нет ни одного растения.

Райнер:
1. Любит физическую активность.
2. Он хотел бы быть одного роста с Бертольдом.
3. Немного стесняется того, как форменные штаны обтягивают его ягодицы.
4. Любит, когда на утро после усиленной тренировке болят мышцы.
5. Хотел бы уметь садиться на шпагат.

Бертоьд:
1. Часто думает о самоубийстве, ловит себя на мыслях о бессмысленности и тщетности всего.
2. Ему нравится наблюдать за людьми и быть при этом неприметным.
3. Он хотел бы, чтобы Райнер обнял его, без намека - просто почувствовать тепло.
4. Стесняется женщин и своего тела.
5. Хотел бы быть другим человеком.

Теппей:
1. Не любит лжецов и малодушных.
2. Ненавидит походы в парикмахерскую.
3. Не свяжет свою жизнь с баскетболом.
4. Симпатичный и обаятельный, нравится многим девушкам, но у тех, кто нравится ему часто бывает во френдзоне.
5. Из любопытства хотел бы попробовать секс с человеком габаритов Мурасакибары.

Джирайя:
1. Хороший и старательный любовник. Да, даже со шлюхами.
2. Он очень демократичен и толерантен. Возможно именно поэтому жизнь и традиционный уклад скрытых селений так тяготит его.
3. Предательство Орочимару сказалось на Джирайе многим сильнее, чем на Цунаде и Сарутоби. Джирайя был привязан к нему как к другу, сопернику и чему-то большему (и я не имею в виду интимные отношения)).
4. Он никогда никого не любил. Были влюбленности, было желание и симпатии, но любви как таковой - никогда. Иногда он ловил себя на легкой, светлой зависти к отношениям Минато-Кушина и Дан-Цунаде.
5. Джирайя спокойно относится материальным ценностям, легок на подъем и никогда не привязывается к вещам. Он любит свободу, одиночество и дорогу. Но он никогда не оставит Коноху, она для него как мать - можно уйти в свободное плаванье, но всегда - возвращаться по первому зову.

Рукия:
1. У нее красивые волосы и безупречная кожа, она вообще очень симпатичная, но неброская, к ней нужно приглядеться.
2. Они с Ренджи здорово смотрятся вместе, но еще лет 300 у них будет обоюдная френдзона.
3. Ее привязанность к Бьякуе носит нежный оттенок платонической влюбленности.
4. Из нее получится отличный капитан. И прекрасный лидер клана в перспективе.
5. Она очень верная и преданная, ей присущи мужество, стойкость и стремление к простоте. Все эти качества привил ей Руконгай, а дисциплина Готея лишь отточила. Мне кажется, что Рукия - один из немногих персонажей Блича, которым присущ истинно самурайский дух.

Эрен:
1. Ему никогда не стать сильнее Микасы
2. Он неопытное бревно в постели (с). Но старательный, этого не отнять.
3. Он хороший солдат и, убивая, достаточно скорой войдет во вкус.
4. Его пугает сила любви Микасы, ему кажется, что это тянет его назад, в детство, мешает стать сильнее.
5. Когда (если?) титаны будут истреблены, Эрен испытает неиллюзорное чувство бессмысленности бытия и у него наступит личностный кризис.

Селти:
1. Боится своей истинной сущности и старается не слишком вглядываться в себя, ибо боится, что бездна начнет вглядываться в нее.
2. Тяготится своей инородностью миру людей. Иногда, смотря телевизор, мечтает о том, чтобы быть обычной девушкой.
3. Ненавидит мысли о том, что бессмертна, а Шинра - нет. Поэтому боится старых людей, они напоминают ей об этом.
4. Шинра - ее якорь в мире людей.
5. Хотела бы заиметь шрамы и татуировки, но не судьба.

Шинра:
1. Любит Селти.
2. Интеллектуальный, жестокий, расчетливый.
3. Мог бы стать отличным ученым где-нибудь при Третьем Рейхе, ибо морально-этическая сторона вопроса его мало волнует.
4. Но Селти делает его лучше: ее наивность и некая инфантильность пробуждает в нем все самое светлое.
5. Сокровенное и страстное желание - иметь детей от Селти. Но не судьба.

Рин Мацуока:
1. Девственник, чего очень стесняется.
2. Но девственник не из-за того, что стремный и не дают, просто характер поганый и людям не доверяет.
3. Любит свои штанишки для плавания, считает, что просто охуенен в них. Прав.
4. Ненавидит сушить волосы феном.
5. В детстве стеснялся своих острых зубов (переводя на человеческие стандарты, наверное, это все же неправильный прикус, как у многих японцев), но потом свыкся. Теперь ему даже нравится этот хищный имидж.

Харука Нанасэ:
1. Хочет быть брутальным и самцовым, неразговорчивым и суровым, как герои боевиков. Не получается.
2. У него мягкие, гладкие, будто кошачья шерсть волосы.
3. От него пахнет рекой.
4. В детстве мечтал о жабрах и перепонках, его очень раздражало, что в мультиках и сказках так мало русалов - сплошь русалки.
5. Хотел бы побриться наголо, чтобы улучшить свои гидродинамические параметры. В раздумьях.

Макото Тачибана:
1. Он производит впечатление хорошего и наивного парня, но на деле достаточно расчетлив, в случае необходимости может проявлять волевые качества и откровенную жестокость.
2. Он любит секс и секс любит его. Ему дают охотно и много, а он не считает нужным отказываться, хороший любовник: из его постели не выходят - выползают.
3. Пансексуал, не склонен заводить длительные отношения. Достаточно инфантилен в этих вопросах, немного поблядушка.
4. Не красавчик, но симпатичный, отлично сложен, в будущем может отрастить шикарную щетину/бородень и выглядеть самцово, но в то же время по домашнему.
5. Годам к ~45 начнет лысеть.

запись создана: 30.11.2013 в 00:28

---

Последние N дней меня очень точно характеризует вот эта картинка:

Так что извиняюсь, что не отвечаю на комменты: я все вижу, все соышу, но приду чуть-чуть позже)

---

Блич БП.

Блич-БП разрывает мне сердце восхитительностью своих работ.
Зараки/Бьякуя, PWP, Надлом. Оно эпичнейшее, там Зараки с БРИТЫМИ ВИСКАМИ и Бьякуя с этими своими вканонно сурр-рьезными глазами даже в самый интимный момент. *утер скупую слюну слезу*
В общем от этого арта Макс кончился как человек и начался как пидорас неистовой силый шиппер.
Команда, солнца, вы просто невероятны, спасибо, что вы есть

О! И еще отличная работа у Юграм Хашвальт/Базз-Би - Электро-сны, кибер!АУ, ангст/драма. Я слегка далека от пейринга, как и от последних событий в манге, но работа замечательная. И да, я пронзаю артера, того самого, чьи акварели радуют меня уже две ФБ подряд

_________________________________________________________

Реки на фики по Зараки/Бьякуя, Кенсей/Шухей, Омаэда/Сой Фон

Краем глаза слежу за Битвой Пейрингов Блича, там уже второй тур выкладки, традиционно болею за Зараки/Бьякуя, читаю Кенсей/Шухей, иногда заглядываю к другим.
Текст, который пока что понравился больше всего - Зараки/Бьякуя Повесть о сосне и мяте, миди (23,3 тыс. слов), NC-17, Санта-Барбара, омегаверс, МПРЕГ, даб-кон, ООС, упоминание смерти младенца.
ИМХО: мне очень зашло. Много секса, много драмы, много секс... ну вы поняли, да? А еще очень классные там Кенпачи и Ячиру, прям прижать к груди и бежать, пока не отняли. С Бьякуей все чуть сложнее, ибо в первой трети текста из-за возраста и неких кхм, обстоятельств он ООС, так что мне нехило так припекло анус, но ближе к середине это чувство рассеивается, появляется Бьякуя, которого мы знаем и любим, но уже с душещипательной предысторией, а от того еще более милый читательскому сердцу.
Не считая мелких сквикающих моментов вроде радужной спермы, легкой гиперболизации и клубочков, текст я читала с большим удовольствием. Поклонникам и мимокро, которых не отпугнет шапка очень рекомендую.

Еще по наводке Пухоспинки зачла Омаэда/Сой Фонг Знакомство с родителями (2 617 слов , PG-13, юмор). К пейрингу, если честно, отношусь.. ну в общем ржу как лошадь, когда представляю этих двоих, однако фик забавный, такой по-домашнему стебный, ироничный и милый.

Еще читала у Заракуи Страшная сказка(миди (7,3 тыс. слов), юмор, романс, приключения), ощущения двойственные, я все ждала-ждала, когда же начнется экшен-мочилово, либо задорные потрахушки, или хотя бы заводная мозгоебля, но... Не случилось. Дважды даже проматывала наверх, проверяла рейтинг работы, очень надеялась, что он изменится автор - хардкорщик и для него PG все R, но чуда не случилось. Написано здорово, тут уж, наверное. чистая вкусовщина, но как по мне, то чуть не дотянуло. Но читается легко, приятно, так что тоже советую.)

Кенсей/Шухей На полигоне (мини, 2265 слов, юмор, PWP, NC-17), тут тоже все совсем не однозначно. Из того что понравилось: линия противостояния Шухея и Казешини, я люблю такие штуки, да и вообще вполне себе дженовое начало очень ничего, а вот потом... Ощущение, автор дописывал не то в торопях, не то ему просто было тупо не интересно писать секс, но на мой вкус - суховато, слегка безрадостно, а ведь по логике сюжета трах-то ого-го какой долгожданный и желанный! В общем небольшой такой диссонанс.

запись создана: 28.11.2013 в 12:49

@темы: околофандомное, специальная олимпиада, Bleach

---

Осенний фестиваль: "Учитель, пугало, Какаши"

Я настолько забегалась со всем мероприятиями и реалом, что открыв ф-ленту и увидев подведение итогов осеннего нарутофеста была искренне удивлена: как? уже?! да ладно, я же отправляла туда работу только вчер...аа, ну да, типа уже десять дней прошло, тогда ок.
Но как бы там ни было!
Тащу к себе в уютненький красивый баннер и сердечно благодарю всех, кто читал, голосовал и пронзал. Лучи любви вам, котаны
Так же огромное спасибо akino_ame, что не оставила меня в тяжкую минуту дедлайна.
Из того, что прочитала на фесте очень понравилась работа Rileniya Темный лес клана Нара: такой классический Сай, такой милый и оцензуренный Хидан. Рекомендую.

Название: Учитель, пугало, Какаши
Автор: Maksut
Бета: akino_ame
Пейринг: Учиха Итачи/ Хатаке Какаши, Наруто, Саске, Сакура
Тип: слеш
Рейтинг: R
Жанр: ангст, быт, налет романса
Количество слов: мини (1600 слов)
Дисклеймер: не принадлежит, не извлекаю
Вытянутый персонаж: Учиха Итачи
Саммари: Сакумо всегда говорил, что Хатаке – однолюбы. И что они созревают поздно.
Авторские примечания: AU в рамках канона, ООС по желанию, рефлексии
Размещение: с разрешения автора

Фанфик был написан на Осенний фестиваль



«Они совсем не похожи», - думает Какаши, когда впервые видит Учиху Саске.
Черты лица, голос, жесты, характер… Все чужое. И все неуловимо знакомое.
Мальчик нелюдимый, мрачный, но оно и немудрено: столько времени проводить в заброшенном опечатанном квартале клана, где из собеседников лишь призраки, да собственная боль.
Что тебя гложет, Учиха Саске? О чем ты мечтаешь?
Как на ладони.
Мальчик похож на лед снаружи, но стоит поймать его взгляд, как понимаешь: пылает. Пылает так, что не угаснет, теперь уж до конца – до белого пепла, до выжженной земли. До последней капли крови.
Своей. Чужой.
Все одно: ненависть не делает различий, равнодушно убивая и того, кто приютил ее в душе.
Дети. Какие же еще дети.
Отчаянные, хорошие. Очень скоро - только подожди и увидишь – великие.
Как Саннины. Как основатели.
Какаши думает, что, может быть, именно этой троице уготовано сделать то, что ему самому было не под силу.
Изменить мир?
Боль внутри бьется собственным сердцем: тук-тук, тук-тук, тук-тук. Ночью, днем, возле Камня Памяти, в компании друзей. Всегда.
Это тяжело, быть таким молодым и таким безнадежно…
- Какаши-сенсей!
Грохот, взрывы, заливистый хохо, шкодливая ухмылка от уха до уха. И осторожный, негромкий смешок украдкой – как бы кто не увидел, как бы не развеялось облако печали.
Учиха Саске.
Какаши устал врать себе: похожи. Кровь не вода, а все Учихи – единое племя.
Итачи навсегда остался в его памяти тринадцатилетним.
Не тонким-звонким, не чета нынешним генинам, но жилистым, жестким, будто выточенным из дерева, отполированным злыми ветрами, закаленным в боях с врагами и с теми, с кем по одну сторону баррикад. Взрослым.
И удивительным: такому чистому таланту невозможно было завидовать. Смотреть, затаив дыхание, искать в толпе взглядом… но не иначе.
Учиха Итачи всегда был иным настолько, насколько может быть отличным человек от остальных людей.
И поэтому, когда Какаши говорили «гений шарингана», он лишь невесело усмехался под маской.
Не гений – второй.
После Минато Намиказе.
После Учиха Итачи.
Всегда после.
Даже не обидно, ведь что толку, если один – мертвец, а за голову второго – награда?
Учиха Итачи… Где же ты, на каких дорогах? В каких краях? Что тобою движет, что питает твое неукротимое пламя?
Сойдутся ли они еще хоть раз клинками?
Вопросы и только.
- Какаши-сенсей!
Черные глаза и голубые – такие разные, такие схожие в своей пронзительной решимости, что есть лишь у детей и героев со старинных гравюр.
У самого Какаши тоже разные глаза, но нет в них ни любви, ни чистоты. Правый – тусклый, будто припорошенный пылью. Левый – алый, в узоре, чужой. Мертвый.
Обито. Итачи. Теперь Саске.
В его жизни слишком много Учих.
Камень памяти покрыт моросью, небо затянуто линялым ситцем, в редких брешах – лазурь. Ветер крепчает, рвет леску волос, треплет завязки протектора.
Бередит.
Сакумо всегда говорил, что Хатаке – однолюбы. И что созревают они поздно.
Минато выражался ясней:
- Ты такой тормоз порою, Какаши-кун, - смеялся он ласково. – Тебе стоит взять пару уроков у моего учителя.
Какаши и взял – кипу журналов из библиотеки, тогда еще Джирайю не издавали книгами, а печатали в колонке для взрослых.
Но кто же знал, что дело вовсе не в медлительности и не в робости. Не в миссиях, идущих чередой.
Какаши фаталист, поэтому принимает новость легко.
Гораздо сложнее принять свои чувства.
Камень памяти холодный, с глубокими резкими линиями гравировки.
А Итачи был теплым, мягким, но с такими же линиями старых и новых шрамов: даже гении не бессмертны. Плоть и кровь.
Итачи тринадцать. Итачи впервые видит его без маски.
Какаши целует его, взяв за гладкий подбородок, в чужих движениях скованность идущего по тонкому льду. И любопытство.
- Так вот как это бывает.
Какаши вдруг понимает - это был первый поцелуй. И изнутри затапливает нежностью, плавит, растворяет.
Какаши понимает, о чем говорил Сакумо.
Какаши созрел.
А вот Учихе Итачи - тринадцать, и от этого почти физически больно.
- Я капитан АНБУ, - вдруг говорит Итачи, словно читая его мысли. – Я могу.
Какаши ведь не сомневается, знает, что может. Он видел!
Может по колено в крови, может по снегу и по воде. Может рубить до хруста, до терпкого, свербящего запаха крови в носу, до гладких сизо-лиловых петель кишок на земле. До запаха свежей бойни и густого духа дымящихся потрохов.
Может.
Но вот Какаши – нет.
Поэтому лишь тихие ласки: пальцами по мозолистой ладони, губами по теплому затылку. И поцелуи.
Какаши - двадцать один, и он старается не думать о разнице в восемь лет, старается закрыть глаза на все, что может и умеет Учиха.
Итачи ведь убивал не только мужчин, наверняка, и женщин тоже. Какаши вот убивал, когда стал капитаном, делал это, чтобы другим не пришлось. Даже сражался с детьми.
И побеждал.
- Просто дай мне узнать, каково это, - вернувшись однажды с миссии, шепчет Итачи.
И Какаши видит в его лице предчувствие грядущей беды, такой большой, что она застелет собой небо от горизонта до горизонта, вспухнет над их головами куполом, накроет.
Что же ты знаешь, Учиха Итачи? Что скрываешь, капитан АНБУ?
Какаши не может сказать «нет».
Какаши снимает маску. И протектор. И жилет.
Вещи летят на неровный пол – он все еще живет в общежитии – Какаши переступает через них, остается голым, в одной лишь лоскутной накидке из ожогов и шрамов.
- Иди ко мне.
Поцелуй. Разница в росте, Итачи запрокидывает голову.
Теплый, пахнущий ветром и болью, сладким клевером, горькой полынью. Какаши пьет этот запах, запоминает, ведь дурное предчувствие все еще разлито в воздухе, и странная обреченность затаилась в их жестах, словах.
Какаши ложится на спину – большой пес доверчиво подставляет брюхо - он знает, как сделать хорошо, как стереть тревогу и мысли о будущем, которого у шиноби нет.
Есть только сейчас.
Какаши обнимает Итачи руками, ногами, всем телом, будто желая вплавиться, стать единым целым.
Но это еще впереди, ночь длинна.
Итачи выглядит смущенным, почти испуганным, но лишь «почти», он капитан АНБУ, и это чувство неведомо ему. Так думают все.
Но Какаши и сам когда-то носил белую маску, он знает: Итачи напуган.
И это лучшее знание в мире.
Какаши сложно причинить боль, но Итачи все равно осторожен: чуть щекотно, тянет наполненность, раскрытость до упора, а выдох над ухом – будто дохнуло огнем.
Теперь все по-взрослому, как в рассказах Джирайи, как в душных снах.
Какаши притягивает Итачи к себе, тот движется резче, быстрее, смотрит со сладкой мукой в глазах, целует. Напряжение нарастает, их раскачивает на мощных волнах. Соленый, сильный.
И как же хорошо.
Не от неловкой первой близости даже, от стука чужого сердца, от знания, что еще живы.
Хочется скулить, лизать чужие губы, и почти жутко от этой своей слабости. Но как же тяжело всегда быть сильным.
Чучело в поле, а кругом насколько хватит глаза – золото ржи и одиночество.
А теперь вдруг тепло. Он столько хочет сказать, но не рождается ни звука, Какаши целует Итачи, Какаши почти счастлив, насколько может счастлив быть шиноби.
Итачи глотает сорванный выдох, он мокрый, он улыбается.
Итаи счастлив тоже?
Итачи вырезает свой клан, Итачи покидает Коноху, оставляя за собой сотню свежих могил, а у Какаши теперь в нагрудном кармане листовка, сложенная вчетверо, на ней – знакомое до черточки лицо.
«ЖИВОЙ ИЛИ МЕРТВЫЙ».
Учиха Итачи.
И теперь каждый знает: когда дзенин Хатаке не на миссии, дзенин Хатаке у Камня Памяти. Ведь только там, в тишине, в гладкости камня, в знакомых именах можно спрятаться от себя, от той пустоты, что теперь в груди, пустоты, которую не заполнят ни листовка, ни деньги, ни чужая голова.
Сакумо всегда говорил, что Хатаке – однолюбы…
Какаши ненавидит отца за то, что тот умер. И за то, что тот прав.
- Какаши-сенсей!
Рыжая молния мелькает справа, мелькает слева, а поймай за шкирняк - легкий, будто котенок.
Молния. И глаза Минато на чумазом лице.
И глаз Обито на лице самого Какаши.
Как же все непросто в этой жизни.
- Этот придурок первым начал!
- Ничего подобного.
Они совсем не похожи, говорит себе Какаши, глядя на Учиху Саске.
Черты лица, голос, поворот головы, характер…
Ладонь разжимается, Наруто кубарем катится по пыльной дороге, пружинит рыжим мячиком, чешет в затылке. Ладони розовые, сплошь ссадины.
- Ой, Какаши-сенсей, смотрит! – вдруг радостно кричит Сакура. – Глядите!
На поле в стороне от дороги обветшавшее пугало. Вместо головы – пыльный глиняный горшок, вместо тела – рубаха в прорехах, а из нее солома да ветки.
- Похож!
Наруто уносится в поле, Сакура за ним. Саске, помедлив, следом.
В приближении сходство теряется, Какаши засовывает руки в карманы, улыбается краешком рта, когда неугомонный Наруто выныривает откуда-то из высоких стеблей, держа в руках пучок сухой травы, почти белой от солнца.
Все трое ищут веревку, повязывают пугалу траву на горшок.
- Вылитый Какаши-сенсей, - смущаясь, говорит Сакура.
Наруто беззастенчиво ржет, Саске отворачивается, но Какаши видит его улыбку.
- Похож! – изнемогает Наруто.
«Похож», - думает Какаши.
Как же похож: особенно теперь, улыбкой.
Они возвращаются на дорогу, Наруто наступает Сакуре на ногу, поднимается крик, Какаши и Саске спокойно шагают веред, дорожная пыль вьется золотистой дымкой под ногами.
Какаши оборачивается: они закончили спор и теперь, красные от крика, догоняют. Какаши хмыкает, и вдруг взгляд падает дальше, на поле.
Пугало с новой прической помахивает руками, а на его изодранном, пошедшем соломой плече сидит огромный лесной ворон. Черный, будто капля туши на акварельном рисунке дня, тяжелый – пугало кренится набок.
Какаши застывает.
Наруто и Сакура обходят его с двух сторон, их шаги шуршат дальше, а Какаши все стоит и не может пошевелиться.
Листовка жжет карман, пожелтевшая от времени, затертая на сгибах, он изредка вытаскивает ее на свет, чтобы посмотреть на лицо. Вот ведь забавная штука эта память: запахи, звуки, голос - все сохранила, а лицо… Плывет. Будто подтачивают его прошедшие года.
Обито. Итачи. Саске.
Учиха. Учиха. Учиха.
У членов этого клана есть неприятная особенность залезать Какаши под кожу и в душу. А потом уходить.
На тот свет. На другую сторону.
Какаши встряхивает головой, словно собака от напитавшей шерсть воды - избавляет от мыслей.
По дороге шагают трое. Прямо как когда-то он сам, Обито и Рин.
Вот только он совсем не Минато.
- Какаши-сенсей!
Пугало.
Учиха останавливается вместе со всеми, оборачивается. Саске явно не торопится умирать и предавать. Наруто смотрит на него глазами Минато. Сакура улыбается.
Жизнь идет своим чередом, семена дают всходы, новые герои вот-вот оперятся и вылетят из гнезда.
«Не пугало, - вдруг думается ему. – Уже давно нет».
Он – Хатаке Какаши.
Тот-самый-парень-с-порнухой.
Копи-ниндзя.
- Какаши-сенсей!..

Пронзание

Эпическим усилием я переборола желание сделать

так

и посему участвую, так что приходите, читайте, голосуйте, мы будем рады
Так же можно пронзить меня... или не пронзить, но в любом случае послушать версии было бы интересно.)

запись создана: 21.11.2013 в 13:17

Вопрос: ?

1. Спасибо, понравилось!		22	(75.86%)
2. Не понравилось.		1	(3.45%)
3. Какаши не такой! Кун не нужны, только Ича-Ича, только хардкор!		6	(20.69%)
Всего:		29

@темы: Naruto, специальная олимпиада, кричите громче, вас не слышно!, R

---

Когда исчезнут тени

Из всего, что я писала на ФБ, этот текст мне нравится больше всего. И даже Саске из-за определенной доли ООСа меня тут не сквикает Думаю, по настроению а атмосфере "Когда исчезнут тени" и "Живые" очень похожи, местами откровенно перекликаются. Но што поделать, люблю я эту тему и самозабвенный дроч на шрамы.
Есть мнение, что через пару лет я начну форсить тему с ампутациями, мутациями и прочим Дэдпулом хардкором, но до этого времени еще и дожить надо.
И да, конечно, огромное спасибо дорогим бетам, Yasia2506 и Gewi, вы просто космос
И отдельная благодарность Soul of Black Raven, твои вопросы касательно логики сюжета и мотивов поступков героев были крайне своевременны и жизненно необходимы

Название: Когда исчезнут тени
Автор: fandom Naruto 2013
Бета: Yasia2506 и Gewi
Размер: миди, 8 060 слов
Пейринг/Персонажи: Морино Ибики/Учиха Саске, Узумаки Наруто, Харуно Сакура
Категория: слеш
Жанр: быт, ангст, налет hurt/comfort
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Саске мог набело переписать историю мира шиноби, но предпочел вернуться. Вот только Коноха с трудом прощает своих нукенинов и уж точно – не забывает об их прошлом. Написано по заявке «Ибики/Саске: суровый мужской ангст».
Примечание/Предупреждения: AU в рамках канона, ООС, элементы дарк!Конохи. Римминг, фингеринг, чуть-чуть стигматофилии (влечение к шрамам), неграфическое описание пыток.
Размещение: с разрешения автора

Саске любит честность, лжи и недомолвок в его жизни было достаточно.
Возможно, именно поэтому ему почти нравится Морино Ибики. Нравится своей прямотой, своей непреклонностью и какой-то внутренней цельностью, уверенностью в том, чем живет и что делает.
Иногда Саске ловит себя на мысли, что Морино Ибики похож на меч. Старый, пошедший зазубринами и сколами вдоль лезвия, но по-прежнему несущий смерть в каждом взмахе. Совершенный в своей примитивности, в своем неприкрытом уродстве.
Иногда Саске кажется, что Морино Ибики похож на пса. Искалеченного в сотнях драк, носящегося вокруг будки, гремящего цепью, жадно грызущего объедки из грязной миски, готового на все, только отдай приказ.
Иногда Саске замирает на месте, его взгляд буравит стену, пальцы на левой руке прошивает судорога — там неправильно срослись нервы и ткани. В этот момент он понимает, что слишком много думает о Морино Ибики.
Пес? Меч? Не многовато ли романтики для человека, что пытал его в застенках своего отдела почти месяц?
Но Саске не любит обмана даже в самой мелочи. Саске признается себе: это больше, чем мысли, это больше, чем сорванные с мясом ногти, сутки без сна, холодная камера, где по колено воды. Больше, чем вкрадчивый шепот во снах и наяву.
Это просто Морино Ибики.
Саске приходит в себя, сжимает подрагивающие пальцы, трет переносицу и пульсирующие болью глаза. Перед ним кипа бумаг: приказы, личные дела, запросы. Ни капли крови, словно он и не шиноби вовсе.
Тем же вечером он показывается в баре на окраине селения. Скромное заведение только для своих, даже бармен — бывший чунин, списанный в запас.
Внутри накурено, играет музыка, кругом приглушенный свет — темнее, чем нужно гражданским, но в самый раз для острого зрения шиноби. Саске не замирает на пороге, как все, кто пришел в первый раз, но сразу направляется к стойке, заказывает выпивки и устраивается в дальнем углу, откуда открывается хороший обзор.
Ибики появляется ближе к полуночи. Он не один, с ним смутно знакомый джонин из отдела дознания и совсем еще юный чунин с приметными рыжими волосами. Саске замечают, разумеется, но не подают вида. Не враг, не друг, просто Учиха, так уж сложилось — всегда на особом положении. Они обмениваются короткими взглядами.
Саске в один глоток приканчивает выпивку и уходит. До дома он добирается не по крышам, как обычно, а пешком, по залитым светом фонарей улицам.
***
Дни похожи друг на друга, словно один бесконечно зацикленный в мире иллюзий. Бумажная работа утром, бумажная работа днем, бумажная работа вечером, и так из месяца в месяц вот уже почти год.
Разница только в мелочах. В том, что ел на обед, в погоде, в засохшем цветке на окне, в редких визитах Наруто. Главное — держаться за детали и сохранять спокойствие. Саске хорошо помнит это нехитрое правило, оно сберегло ему жизнь и рассудок в Убежище.
Официально ему не выдвигают никаких обвинений, он больше не нукенин, объявления о наградах за его голову отозваны из всех стран. За ним не следят АНБУ, его не заставляют сдавать анализы и проходить тесты на лояльность. Но в его медицинской карте стоит красная печать «ВРЕМЕННО НЕПРИГОДЕН» с пересмотром раз в четыре месяца. И это равносильно приговору, потому что оба — и врач, и Саске знают: Учиху не допустят до миссий.
— Жалобы есть?
— Нет.
— Как питаетесь?
— Нормально.
— А спите?
— На спине.
Нинмедик устало трет глаза, откладывает в сторону исписанный лист бумаги и повторяет заученные слова:
— Состояние вашего здоровья все еще внушает нам некоторые опасения, поэтому мы полагаем небезопасным возвращение к прежнему образу жизни. Но все может измениться на следующем пересмотре. До встречи.
Саске надевает водолазку, форменный жилет, возится с обмоткой, он джонин теперь, какая ирония.
В коридоре госпиталя он сталкивается с Сакурой, та в форме, светлые волосы туго стянуты на затылке, она бежит возле грохочущей об кафельный пол каталки, и ее руки по самое запястье утопают в теле пациента.
Они обмениваются короткими взглядами, Саске сторонится, уступая путь. Хлопают двери операционного отделения, и коридор пустеет.
Парень на каталке — тот самый чунин, с которым Ибики пришел в бар на прошлой неделе. Судя по лицу Сакуры и количеству крови, он уже не жилец.
Саске выходит из госпиталя и идет вдоль тенистой аллеи к выходу с территории, но останавливается на полпути. Между лопатками жжется от пристального взгляда.
— Трудный день?
Морино Ибики сидит на лавочке в тени старого, явно заставшего еще основателей, дуба и курит. Его форме недостает рукава, одна сандалия порвана в хлам, вместо мизинца на правой ноге корявый обрубок, наспех обернутый куском бурого бинта.
— Не лучший, — мрачно отвечает Ибики и подносит ко рту сигарету, в одну затяжку скуривая почти половину, — но и не худший. Работаем.
Саске кивает, от запаха чужой крови внутри разливается странное чувство — в нем тоска, отголосок радости и, почему-то, голод. А еще — зависть, черная, злая.
На скамейке достаточно места для двоих, Саске сдвигает вбок снятую бандану с металлической пластиной протектора и садится. Ибики смеряет его долгим, тяжелым взглядом, вертит бандану в руках и повязывает на изуродованную голову.
Они молчат почти четверть часа, пока, наконец, на крыльце больницы не показывается пожилая женщина в медицинской робе. Она оглядывается, а найдя взглядом Ибики, поджимает губы и качает головой.
Смятая сигаретная пачка летит в урну, Ибики уходит прихрамывая, чуть ссутулившись. Саске думает, что желай он свести счеты, лучшего момента не найти.
Но нет, он не хочет отмщения, жизнь научила: это бессмысленно. Он хочет... иного.
Ибики скрывается за поворотом, план оформляется в момент.
***
— Двойной, без льда.
Саске кивает и делает глоток, язык на секунду обжигает маслянистой терпкостью, внутри теплеет.
— Ты зачастил к нам, решил развеяться? Знаешь, тут бывают куноичи.
Саске неопределенно поводит плечами. Бармен, не получив ответа, уходит к другому концу стойки, издавая при ходьбе странный стук. Саске перегибается через стойку: вместо ноги — грубого вида протез.
— Война. Не всем везет вернуться целиком.
Саске резко оборачивается, рядом сидит Морино Ибики и пьет саке. Его форма безупречна, бандана повязана плотно, на протекторе нет ни единого отпечатка. Саске опускает взгляд — палец на месте.
— В кармане нес, пришили.
Саске кивает. Они пьют молча до самого закрытия, только изредка к Ибики подходят знакомые: кто в форме, кто в гражданской одежде, жмут руки, что-то негромко спрашивают, кивая на Учиху. Саске не прислушивается к чужим разговорам, он пьет. Бармен, устав наливать, ставит перед ним сразу всю бутылку и миску с кубиками льда.
Саске не нравится мешать выпивку со льдом, но он с удовольствием крошит его зубами. Язык замерзает и чуть немеет, зубы ноют. Эти ощущения будят воспоминания о времени в Северном Убежище, где на многие километры вокруг не было ничего, кроме снега, гор и отчего-то не замерзающих змей.
Саске пьянеет медленно даже по меркам шиноби, но когда они оказываются на улице, и прохладный ветер ударяет в лицо, он понимает, что неплохо набрался. Стоящий рядом Ибики выглядит на порядок трезвее.
— Выкладывай, — приказывает он.
— А нечего, — хмыкает Саске.
— Таскаешься за мной уже две недели, но нечего сказать?
В чужом голосе прорезаются знакомые металлические нотки, от которых все внутри скручивается в ожидании боли. Память тела длиннее, чем того бы хотелось разуму.
Саске закрывает глаза, и перед внутренним взором встает знакомый до последней трещинки на стенах кабинет: огромный стол темного дерева, яркая, слепящая воспаленные глаза лампа, смуглые ладони, широкие, с узловатыми пальцами, сцепленные в замок. И голос... Этот голос.
Он делает первый ход:
— Вам нравятся мужчины?
А вот такого Саске еще не видел: секундное замешательство и злость. Учиха летит спиной на землю, больно ударяется затылком о тротуар, клацает зубами, едва не откусив себе кончик языка.
— Обратно захотел? — тихо и совершенно спокойно спрашивает Ибики, наклоняясь так близко, что их носы почти соприкасаются.
— Все веселей бумажек, — Саске сглатывает кровь и подается вверх.
Вопреки ожиданиям, второго удара так и не следует, поэтому Учиха крепко вцепляется пальцами в воротник чужого плаща и тянет Ибики на себя. Тот неподвижен, его губы неподатливы, плотно сжаты, в глазах не прочесть ничего. Саске проводит языком по глубокой борозде застаревшего шрама, потом еще и еще, втягивает зарубцевавшуюся кожу внутрь рта, ласкает ее, чуть прикусывает.
Чужое дыхание разом сбивается, тяжелеет. Саске опускает руку ниже, ощупывает складки одежды, пока не находит... Ибики рывком вздергивает его на ноги, несколько раз встряхивает так, что разбитый затылок взрывается болью.
— Я позволю тебе уйти. Сегодня.
Но разве Саске когда-нибудь нуждался в чужом разрешении?
***
Ибики его избегает, и Саске понимает, почему.
Не потому, что тот вышел из себя и продемонстрировал слабость, ударив его, не потому, что позволил поцеловать себя. Но потому, что у Морино Ибики встал. Тело не лжет, это Саске усвоил давно.
А Саске любит честность. Но вот Ибики, кажется, нет.
— Ты видел Морино Ибики?
Бармен, протирающий бокалы, отрицательно качает головой, а потом добавляет:
— Недели две уже не показывается, наверняка миссия.
Саске кивает и уходит, так и не заказав себе ничего. А на следующий вечер приходит вновь, и на следующий, и на следующий... Ибики появляется только через полтора месяца. На этот раз с ним уже другой чунин, судя по растерянному лицу, он здесь впервые.
Ибики замечает Саске, но не подает и виду, они с чунином уходят в другой конец бара, где подсаживаются к компании спец джонинов, празднующих рождение чьей-то дочки.
Через полчаса Саске уходит в туалет, где с облегчением отливает. Стряхнув капли, он поддевает пальцами белье и пытается застегнуть было ширинку, но молнию заедает на середине, он несколько раз дергает ее, едва не оторвав, но все безрезультатно.
Дверь в туалет со скрипом открывается, у соседнего писсуара встает Ибики. Член у главы отдела дознания крупный, темный и обрезанный.
Саске удается застегнуть ширинку, он отходит к раковине и выдавливает из пластикового дозатора немного мыла на ладонь. Оно полупрозрачное, это мыло, слегка опалесцирует и растекается по коже маленькой лужицей. Саске в задумчивости растирает его между пальцами, а потом поднимает голову и, словно на нож, напарывается на чужой взгляд.
Слишком пристальный для случайного, слишком недобрый, чтобы надеяться, что ничего не будет. Но Саске и не надеется, поэтому быстро моет руки и вытирает их о бумажные полотенца, а потом разворачивается.
— Знаешь, — говорит Ибики, — я, как глава отдела дознания, вносил инициативу о твоей казни. АНБУ меня поддержали.
— Да? И кто бы был палачом?
Ибики ухмыляется половиной рта, и шрамы на его щеке собираются уродливой гармошкой, смуглый, кривой от перелома палец упирается в темную ткань формы на груди.
— Я.
— Но я еще здесь.
— Верно. В том и проблема.
— Проблема не в этом, — качает головой Саске. — Все дело в том, что у вас встал. Вы это знаете, я это знаю. Вот это проблема.
Ибики делает несколько шагов вперед, поступь тяжелая, в ней угроза. Но Саске мало этого, он чувствует, как дергается леска, как качается поплавок на глади воды. Попался.
— А ведь я всего-то полизал вам шрамы. Но с вашей работой оно и не удивительно, что вы получаете удовольствие от странных вещей. Может у вас стоял, когда вы пытали меня?
Ибики подходит вплотную, от него пахнет алкоголем, сигаретным дымом и кровью. Опять. Саске втягивает этот солоноватый запах, смакует его. В нем отголоски прошлой жизни, в нем грязь и прелесть битвы. Как же он соскучился.
— Ты ведь знаешь, что тебя не выпустят? Что ты сгниешь в Конохе?
— Знаю.
В чужом лице прорезается отголосок досады, щелкает шпингалет на двери. А в следующую секунду Саске жестко прогибают в спине, почти вдавливают в раковину и целуют. На это раз нормально, жестко, властно, зло, почти до боли.
И от этого туго сжатая пружина внутри выстреливает.
Саске отпускает себя, обхватывает чужие бедра ногами, чувствует, как под водолазку забираются мозолистые ладони, как заевшую молнию вырывают с корнем, а член сквозь ткань обхватывают болезненно плотно.
Он закрывает глаза, утыкается лбом в крепкое плечо, кусает, двигает бедрами вперед. В рот пролезают сразу три пальца, царапают язык и небо, а потом опускаются вниз. Со слюной чужая рука скользит как надо: быстро, уверенно, жестко, как Саске любит. Пальцы мнут его яйца, перекатывают в ладони, стискивают так, что впору зашипеть, но потом вновь возвращаются к члену, обхватывают головку плотным кольцом, гладят уздечку, соскальзывают до самого корня.
Саске пачкает слюной и потом черный плащ, трется носом о смуглую шею, лижет шрамы. От этого движения чужой руки становятся судорожней, и Саске понимает, что надо делать — занемевшими пальцами стягивает чужую бандану и проходится ладонями по кратерам шрамов, по жестким лоскутам ожогов, по плотным рубцам и стяжкам.
Ибики подхватывает его под ягодицы и усаживает на тумбу, куда впаяна чаша раковины. Его лицо сосредоточенно и мрачно, но Саске знает — ему нравится.
Как нравится и самому Саске. Нравится до поджатых пальцев, до полузабытой дрожи, до мурашек вдоль позвоночника. Он стискивает чужую голову в пальцах и закрывает глаза: он кончает в чужую ладонь, содрогаясь, а к колену прижимается теплое, чуть влажное.
Значит, Ибики кончил тоже.
Они застывают в неподвижности, в послеоргазменной сладкой истоме, но как по команде приходят в себя, когда в дверь громко стучат и требуют открыть.
Ибики отстраняется, плотнее запахивает плащ, возвращает на место бандану, с него, словно шелуха облетают все проступившие было эмоции, он закрывается, теперь ни щели, ни просвета, только глухая стена. Саске приводит себя в порядок, но ширинка безнадежно испорчена, поэтому ему приходится оттянуть пониже водолазку.
Ибики идет к двери, чтобы открыть, но Саске ловит его за локоть.
— Вот здесь, — кивает он на рукав, где на черной ткани застыли белые капли спермы.
Ибики пытается стереть их пальцами, но на деле только размазывает. Оба знают, что жидкость вот-вот засохнет, поэтому Саске берет бумажное полотенце и тщательно оттирает чужой рукав. Не сговариваясь, они окидывают друг друга внимательными взглядами и кивают.
Саске отходит к раковине, выкручивает вентиль с холодной водой, Ибики открывает дверь.
— Эй, какого черта!.. — собирается было возмутится какой-то джонин, но завидев главу отдела дознания, благоразумно проглатывает окончание фразы и проскальзывает мимо него внутрь к писсуарам.
Саске ловит чужой взгляд в зеркале, на кончиках пальцев все еще теплятся воспоминания о фактуре и рельефе чужой кожи, о власти, которую дают эти простые, нехитрые ласки.
Ибики уходит.
***
Саске нумерует страницы, с негромким стуком проставляет печати, внимательно проглядывает даты, списки, имена, сверяет их с таблицей отчетов, с данными из архива свитков. Он понятия не имеет, как с такой работой справляются люди без шарингана, но у него к концу дня голова просто раскалывается.
В дверь стучат.
— Войдите, — не поднимая головы, говорит он.
— Надо поговорить.
Морино Ибики садится на расшатанный стул для посетителей, тот скрипит под внушительным весом.
— Слушаю, — Саске делает на полях документа несколько пометок красным и качает головой: дебилы из бухгалтерии опять не начислили коэффициент за ранг «S».
На стол ложится маленький, с пол ладони свиток, на нем вспыхивает золотом и тут же гаснет знакомая печать.
— Все чисто, я проверял, — говорит Саске.
Ибики для верности обходит кабинет по периметру, зачем-то выглядывает в окно.
— Это должно остаться между нами.
— Ясно.
— Иначе...
— Не надо, — морщится Саске и откидывается в кресле, с наслаждением потягивается, хрустя позвонками. — Я знаю, на что вы способны, не стоит тратить красноречие на того, кто уже побывал в застенках вашего отдела.
Ибики хмыкает. Он все в том же черном плаще, Саске зачем-то смотрит на рукав, но на нем ожидаемо ни следа.
— А как ты узнал?
Ибики даже не надо уточнять, Саске понимает, о чем он.
— О том, что вы предпочитаете мужчин? А я и не знал, просто решил попробовать, — говорит Учиха и лжи в его ответе только половина. Ведь не говорить же главе отдела дознания о том, какие слухи ходят среди заключенных?
— Просто решил нарваться на драку?
— Как вариант.
— У тебя все не как у людей, Учиха.
— Это семейное.
Ибики обнажает крепкие, крупные, как могильные плиты, зубы, сейчас, в ярком дневном свете он выглядит еще гротескнее, чем при искусственном освещении.
Тем же вечером, когда Саске вернулся из бара и принимал душ, отмываясь от засохшей, стянувшей кожу спермы, пота и запаха сигарет, ему вдруг стало интересно: что в этих шрамах такого? Своих у него было предостаточно — широкое поле для экспериментов, но сколько бы он их не тер, не щипал и не гладил, результат был нулевым: кожа в местах рубцевания была практически бесчувственной. И это было довольно логично.
Значит, Ибики — особый случай.
— У меня много дел, — Саске кивает на кипы документов по обеим сторонам стола. — У вас, я думаю, тоже.
Ибики коротко кивает, но когда он уже берется за ручку, Саске добавляет:
— Сегодня вечером.
Ибики не отвечает и не оборачивается, просто выходит, прикрывая за собой дверь.
Саске выжидает для верности пару часов, а потом спускается в архив.
Здесь тихо, как квартале Учиха, где он иногда бывает, воздух сухой и остро пахнет книжной пылью. Огромное помещение, раскинувшееся подо всем зданием на два уровня вниз, ряды стеллажей от стены до стены, сотни тысяч свитков и картонных папок. Его не допускают к засекреченным документам, ни к чему серьезному, но материалы из академии просмотреть он все же может.
Он спускается на нижний уровень архива, здесь вечные перебои с электричеством, поэтому приходится активировать шаринган. Поиски обещают быть долгими, ему требуются очень старые генинские дела.
Примерно через час, когда от шарингана начинает болеть голова, и он уже думает, что материалы были утеряны во время войны, искомое все же находится. Дело «№ 9-12-3546», с черно-белой фотографией и красивой, каллиграфической четкости надписью на обложке.
— Морино Ибики.
Темные, внимательные глаза, плотно сжатые губы, короткие, всклокоченные, будто звериный мех, волосы — он не был красивым, но в четком, словно высеченном из камня, лице было столько воли и силы, что взглянув на него однажды, уже не выкинешь из головы. Подающий большие надежды, с прекрасными характеристиками от всех учителей, лучший на потоке... Последний живой на потоке, все остальные мертвы — Саске видел эти имена на Камне Памяти.
Учиха закрывает папку, вытирает испачканные в пыли ладони о брюки. Он вспоминает, что Ибики говорил им на чунинском экзамене, вспоминает, какие слухи о нем ходили. Они с Ибики похожи. Не во всем, конечно, но во многом: оба могли бы стать другими, если бы не братья.
Итачи...
Папка брата в другой секции, более новая и фотография внутри уже цветная, хотя даже на ней брат выглядит уставшим и слишком серьезным для семилетнего ребенка. Саске не вчитывается в строки, он и так знает все, что там написано, вместо этого он просто забирает прикрепленную на скрепку фотографию и бережно кладет ее во внутренний карман.
Это единственная фотография брата, не считая портрета на листовке с разыскиваемыми нукенинами, которая у него есть.
Наверное, он сентиментален, но ему плевать.
После работы Саске идет в бар и сидит там до самого закрытия, но Ибики так и не появляется, хотя уже знакомый чунин приходит, да и джонины из отдела дознания забегают ближе к полуночи, пропустить пару стаканчиков.
Саске возвращается домой в полной темноте, вновь не по крышам, он даже не активирует шаринган, чтобы не нервировать дежурящих АНБУ.
То, что в его доме кто-то есть, он понимает еще на подходе, но не подает и виду. Заходит как обычно, разувается в прихожей, включает свет и проходит в просторную комнату, служащую одновременно гостиной и кухней.
Морино Ибики спит на его диване.
Саске замирает, россыпь сюрикенов, подвешенная на леску в рукаве, с металлическим лязгом опускается на низкий столик. Ибики просыпается.
— Сорок пять часов без сна, а уже срубает. Старею.
Саске вглядывается в лицо Ибики, пытаясь определить, сколько тому лет, но терпит неудачу. Из-за шрамов и стягивающих кожу ожогов черты лица кажутся странными.
— С миссии?
— Да, Страна Гор.
Саске удивлен, что ему доверяют такие подробности, вероятно миссия была секретной, но не подает и виду.
— Там интересный климат.
— Интересный.
Они замолкают.
Где-то в ночи раздается собачий лай, но тут же резко обрывается. Наверняка это из поместья Инузука. Саске вдруг думает, что никогда не был на свидании, а начинать сейчас уже как-то бессмысленно, поэтому он просто ставит чайник.
Фотография во внутреннем кармане чуть помялась, перед сном Саске прячет ее между страниц старой и скучной книги по тайдзюцу.
***
С того дня Ибики стал бывать у него дома.
Не слишком часто, чтобы надоесть, не слишком редко, чтобы Саске начал его забывать. Обычно он приходил поздно вечером, не через дверь, чтобы не привлекать внимания, а через окно дальней комнаты.
Чаще всего они дрочили друг другу, у Ибики оказался толстый, чуть загнутый к верху член с крупной темной головкой, а еще — опытный рот и умелые мозолистые руки.
Саске нравилась его немногословность и полное отсутствие сентиментальности, нравилось, что во всем, даже в сексе Ибики остается верен себе.
В день, когда Саске видит Морино Ибики обнаженным, он отчасти понимает, почему умудренный жизнью глава отдела дознания пошел на такой риск и согласился на связь с опальным Учихой. Шрамами была покрыта не только голова, но и все тело: грудь, живот, руки, ноги, даже ступни и те были искалечены. Саске с трудом может представить женщину, которая могла бы без содрогания касаться этого. Разве что Митораши Анко, он помнит ее еще по чунинскому экзамену, о них с Ибики еще тогда ходили слухи, достигавшие даже ушей генинов.
— Тебе не противно?
Саске кладет ладони на огромный воронкообразный след не то от взрыва, не то еще от чего и прислушивается к себе. Кожа под пальцами горячая, неоднородная и чуть шершавая. А еще пестрая, словно собранная из лоскутков: здесь и розовый, и красный, и оттенки бурого — остатки правого соска. Учиха думает, что было бы приятно проехаться по этому жутковатому рельефу членом, ощутить чувствительной головкой фактуру...
— Нет. Я был учеником Орочимару, способность испытывать это ощущение отмирает еще на первом году.
Ибики смеется, отчего грудь под ладонями Саске ходит вверх-вниз. Учиха пожимает плечами: он сказал чистую правду.
— Анко говорила так же.
Саске не знает, что нужно сказать, поэтому просто скользит пальцами ниже, оглаживая самые большие рубцы. Судя по тому, как меняется лицо Ибики, чувствительность такая же, как и на голове.
Он наклоняется, целует шрамы, вылизывает их, оставляя влажные, быстро высыхающие следы, царапает ногтями, отчего Ибики крупно вздрагивает и жесткой хваткой вцепляется в его волосы.
Саске не слишком опытен, у него никогда не было ни времени, ни желания, лишь изредка, когда терпеть становилось физически тяжело, он позволял себе связи с безымянными шиноби из дальних Убежищ. Без чувств, без привязанностей, только торопливый, жесткий секс и ничего больше.
Но здесь так не получится, это Саске понимает, когда Ибики наклоняется к нему и, взяв за подбородок, целует. Чужой язык влажный и теплый, а слюна почему-то отдает молоком. Он позволяет уложить себя на спину, Ибики нависает сверху, внимательно заглядывает в лицо.
Саске еще никогда не был снизу, те, с кем он спал раньше, сами решали за него, ложась на спину и раздвигая ноги. Однако судя по взгляду Ибики, настал момент, чтобы решить.
И Саске решает: коротко кивает, оплетает сильную поясницу ногами, ловит чужое тело в капкан из собственного. Секс — просто секс. Не игра во власть и подчинение, не показатель силы и мастерства, но просто способ получить немного удовольствия.
— Расслабься.
Это не похоже на приказ, скорей на просьбу. И это непривычно — слышать такое от Морино Ибики.
Саске прикрывает глаза, расслабляя мускулатуру, обмякает. Ибики одобрительно кивает и чуть подается вперед, а потом, помедлив, назад.
Это очень странное чувство, Саске пытается подобрать подходящее сравнение, но единственное, что приходит в голову — извращенный поход в туалет, когда сначала нечто в прямой кишке выскальзывает наружу, а потом противоестественным образом проникает обратно.
Боли почти нет — Ибики осторожен, но и приятных ощущений тоже не предвидится. Зато самому Морино, кажется, хорошо: лицо потемнело, шрамы налились кровью, на лбу проступили капли пота.
— Давай вот так, — говорит он, беря Саске под колени и почти закидывая его ноги себе на плечи. — Согни чуть-чуть, да, хорошо.
В такой позе движения внутри становятся иными. Они больше не причиняют неудобств, скорее наоборот — доставляют странное удовольствие. Пока что слабое, на самой периферии, но если сосредоточиться, если чуть изогнуть поясницу, то...
— Еще.
И Ибики послушно дает это «еще», раз за разом скользя внутрь, просовывая руку между их телами, обхватывая член Саске мокрой от пота рукой.
Становится почти хорошо.
Саске откидывает голову на подушку, облизывает губы. Он бы мог сейчас закрыть глаза и вместо уродливого, обезображенного шрамами лица вообразить все, что угодно. Но ему некого воображать, так уж сложилось.
Поэтому только Ибики с его безыскусной, неказистой честностью.
Но Саске нравится.
Нравится специфичный запах ржавого железа, кажется, намертво въевшийся в чужую кожу. Нравятся грубые ладони, нравится пестрое, некрасивое тело. Нравится, что, наконец, впервые в жизни, от него не ждут ничего, не хотят видеть таким, каким он должен быть, а не каков он есть на самом деле. Нравится, что Ибики не любит его, не хочет спасти, не хочет вернуть на путь истинный.
Саске крепче обнимает широкую спину, упирается пятками в твердые ягодицы и выдыхает.
Еще чуть-чуть... Ибики наваливается на него, почти сгибая пополам, чужой кулак сжимается до боли.
Саске кончает, вздрагивает крупно, словно в судороге, дергается и замирает, дрейфуя на теплых волнах. Ибики не отодвигается, его член все еще тверд и заполняет растянутый анус, он тяжело дышит куда-то в шею, от его дыхания влажно и щекотно.
Саске расцепляет скрещенные на чужой пояснице ноги, колени отдают болью. Ибики чуть подается назад и, придерживая вход пальцами, аккуратно вынимает. Между ног становится тепло и влажно от семени и смазки.
— У тебя кровь.
Саске прислушивается к себе, циркуляция чакры почти не нарушена.
— Ерунда.
Ибики поднимет с пола эластичный бинт обмотки и стирает со своего живота белесые брызги, подает его Саске. Кожа после оргазма неприятно чувствительная, Учиха морщится, но вытирается. По-хорошему, надо идти в душ, но во всем теле слабость и сонливость. Саске поворачивается набок и застывает.
Морино Ибики спит. Дыхание неглубокое, поза явно неудобная, словно мужчина на секунду прислонился к изголовью кровати, да так и остался дремать.
Сказать, что Саске удивлен — ничего не сказать. Сам он мог спать только в присутствии тех, кому доверял, иначе тонкий звоночек опасности комариным писком сводил с ума и не давал сомкнуть глаз.
Неужели Ибики настолько уверен в собственной неприкосновенности? Или это такая странная провокация? Или...он чувствует себя в безопасности?
Лицо Ибики безмятежно, насколько может выражать безмятежность стянутое шрамами лицо. Саске вспоминает подвалы отдела дознания, вспоминает их долгие беседы, когда один спрашивает, а другой отвечает сквозь бульканье крови в горле.
Учиха косится на кучу одежды, сваленной на полу, думает, что с его-то скоростью точно успеет прежде, чем Ибики поймет, что к чему. Да и без оружия тоже — голыми руками, по самый локоть. Он ведь уже делал это прежде, он уже знает, что человеческая плоть податлива, как подтаявший на солнце кусок янтарной смолы.
Внутри шипучим, колким теплом растекается азарт, предвкушение, в этом есть что-то хищное, от чего зудят десны.
Но нет, нельзя, это финишная прямая, и каждая ошибка будет стоить всего.
Ибики переворачивается на живот, негромко посапывает, вдоль позвоночника у него тянется белая линия шрама, по обе стороны от него — едва заметные точки. Это швы, понимает Саске, Ибики оперировали позвоночник.
— Я не сделал с тобой ничего, чего бы не случалось со мной, — Саске не замечает, как Ибики просыпается.
Он опускает взгляд на собственные пальцы: ногтевые пластины, выросшие взамен старых, тонкие и ломкие, на мизинце так и вовсе отчего-то ребристые, с вкраплениями белых следов.
— Это пройдет через пару лет, — говорит Ибики и показывает Саске собственные руки.
— Я знаю.
Саске уходит в душ.
***
Узумаки только что с миссии, он ест жадно, не отвлекаясь на болтовню, сосредоточенно опустошая одну чашку за другой. Кожа у него потемнела, местами все еще облезает, а волосы прядями совершенно белые, сухие даже на вид. Саске не нужно спрашивать, он и так знает — это пустыня, это Суна.
Наконец, Наруто набивает желудок до отказа и отодвигает опасно качнувшуюся стопку посуды. Потертый, видавший виды жабий кошелек послушно разевает пасть, о дерево стойки звенят монеты.
Саске, вяло ковырявший свою порцию со свининой, убирает палочки и подпирает голову ладонью, приготовившись слушать, но Наруто, вопреки ожиданиям, молчит, только смотрит до странного внимательно.
— Ты какой-то другой.
Саске пожимает плечами.
— У тебя кто-то есть, да? — на лице Наруто любопытство, без пяти минут восторг. — Нет, правда! Есть же, есть!
Саске качает головой.
— Она куноичи? Она красивая?
Саске давит ухмылку.
— Очень.
***
Саске — милостиво прощенный ренегат, Ибики — рыцарь без страха и упрека, день за днем отдающий свою жизнь служению. У них действительно мало общего. Но они в одной постели.
Саске не замечает, как привыкает засыпать рядом с Ибики, просто в какой-то момент закрывает глаза, а когда просыпается, за окном уже светает.
— Долго я спал?
— Часов пять.
Саске делает вид, что все нормально, хотя они оба знают, что это не так.
Часто Ибики пропадает на миссиях. Иногда неделями, месяцами, а когда возвращается, то пахнет ветром и болью, пахнет свободой. Саске нравится этот запах, и он ненавидит его одновременно. В такие дни он хочет покинуть Коноху навсегда. В такие дни он понимает: ждать осталось недолго.
Однажды Ибики предлагает пойти на дальний полигон и потренироваться. Саске кажется, что он ослышался, единственный, кто составляет компанию ему на тренировках — Наруто.
— Только тайдзюцу, никакого шарингана.
Саске хочет было отказаться, но не может — тело поет в предвкушении.
Они ждут вечера, когда полигоны окончательно опустеют, и выбирают самый дальний, заброшенный, заросший сорной травой и молодыми деревьями, на самой границе с Лесом Смерти. Найдя самую ровную площадку, они расходятся в разные стороны, на землю с металлическим звоном летит оружие, с тихим шорохом опускаются свитки и печати. Саске снимает джонинский жилет, Ибики избавляется от плаща и верхней куртки, оставаясь в одной лишь сетчатой футболке.
Несколько секунд они буравят друг друга тяжелыми взглядами, Саске чувствует, как ускоряется ток крови, как пульсирует на кончиках пальцев чакра.
Ибики едва заметно кивает, и это служит отмашкой.
Они сокращают дистанцию с бешеной скоростью, обмениваются парой пробных ударов, ни один не достигает цели, они лишь прощупывают почву. Наконец, кулак Саске мажет по чужой скуле едва-едва. Первое касание, игры кончились.
Ибики сражается жестко, скупо и технично. Ни единого лишнего движения, ни капли эффектности — только эффективность. Его не спровоцировать, не разозлить, он не свершает ошибок.
Но Саске знает, что это ненадолго. Он усиливает напор, Ибики уходит в глухую оборону и, наконец, дает слабину. Саске метит в солнечное сплетение, однако его кулак врезается в чужой локоть, запястье взрывается болью.
Ибики ухмыляется и делает подсечку, Саске летит на землю, но утягивает противника за собой, они катаются по траве, молотя друг друга и применяя удушающие захваты — никаких техник, только грубая сила и выносливость.
Наконец, они переплетаются как сиамские близнецы и замирают. Саске катастрофически не хватает воздуха, коленный сустав Ибики вот-вот исчерпает запас прочности. Они встречаются взглядами — секунда, другая, их тела обмякают.
Саске чувствует себя умиротворенным и спокойным, он удобнее устраивается на прохладной земле и смотрит в стремительно темнеющее небо. Солнце уже зашло, только на западе облака все еще пылают огнем, становясь тусклее с каждой секундой, в чернильном бархате зажигаются знакомые созвездия. Саске ищет взглядом длинный, сверкающий след Перерождения Ясягоро и находит его далеко на юге.
Орочимару говорил, что все, даже сокрытые Убежища, можно отыскать, ориентируясь на это созвездие. Учитель не обманул.
Саске думает, что мог бы убить Ибики прямо сейчас и уйти, положив караул. Никаких многоходовок, никаких хитрых планов, только грубая сила и немного везения. Его бы хватились не раньше новой смены, и еще запас в четверть часа, пока до них дошло бы, что это вовсе не проникновение, а побег.
Лежащий рядом Ибики смотрит на небо широко распахнутыми глазами, на скуле темнеет ссадина, из носа к верхней губе тянется бурая полоска свернувшейся крови. И Саске вдруг понимает, что разница в возрасте между ними не так велика, как он думал, Морино Ибики едва ли старше Хатаке Какаши.
Саске поднимается на ноги, долгую секунду смотрит в сторону стены, а потом разворачивается и уходит домой.
***
Знакомый чунин кладет перед Саске стопку бумаг, а сверху — свиток с печатью. Учиха вертит его в руках, чувствует в нем силу, значит, информация конфиденциальная, это явно не простой запрос.
— Откуда это? — спрашивает он, с трудом скрывая предвкушение.
— Из штаба передали, сказали лично в руки.
Как только за чунином закрывается дверь, Саске разламывает печать и погружается в чтение. Читает раз, затем еще и еще, для верности сверяется с датой, смотрит на часы. Сегодня после двух.
Время тянется невыносимо медленно, он никак не может сосредоточиться, все возвращается мыслями к свитку, ему хочется развернуть его и перечитать.
Но Саске терпит: он ждал полтора года, может подождать еще полдня.
***
Из спальни доносится негромкий стук — так хлопает рама окна. Саске знает, Ибики мог бы проникнуть в дом без единого звука, это просто дань вежливости.
— У тебя вода горячая есть?
Саске вспоминает о вечной конохской беде — плановом отключении горячей воды, поэтому откладывает в сторону точильный камень, понимающе хмыкает и кивает. На лице Ибики мелькает тень радости, он проходит через комнату и скрывается в коридоре.
Судя по острому запаху пота и грязным следам, оставленным чужими сандалиями, мужчина только что с миссии. Саске наклоняется ниже и внимательно разглядывает состав грязи, она необычного красноватого оттенка, очень знакомого... Опять Суна?
Когда Ибики выходит из душа, Саске уже закончил с оружием и занимается аптечкой: бинты, таблетки, ампулы, жгуты — вся сложность в том, чтобы уложить это в крохотную пластиковую коробочку.
— Миссия?
— Ранг «S».
— Я думал, у тебя ограничение по медицинским показаниям.
— Я тоже так думал.
Наступает неловкое молчание, Ибики хочет спросить что-то еще, но отчего-то так и не задает вопроса. Вместо этого он уходит в ванную и возвращается с тряпкой, убирает за собой грязь, а потом валится на диван. На его правом боку алым сияет пара глубоких царапин, Саске кидает через всю комнату банку с заживляющей мазью, Ибики ловит ее одной рукой, а через секунду в воздухе распространяется острый запах антисептика.
В ту ночь Морино Ибики сам тянет его на себя и буквально укладывает сверху. Саске не нужно повторять дважды, он опускает руку между чужих ягодиц и с долей интереса исследователя, который, как оказывается, перенял от Орочимару, проводит пальцами по тугому кольцу мышц, по гладкому местечку за мошонкой.
У него никогда не было отношений, он никогда не испытывал романтической привязанности и считал, что это хорошо, что в этом и есть сила, способность контролировать себя, быть лучше остальных.
Ибики закрывает глаза, смуглое лицо прошивает короткая судорога, он шире разводит ноги. Саске чуть отстраняется, замирает на секунду и понимает: ничего не изменилось. Он по-прежнему силен, по-прежнему контролирует себя, он по-прежнему лучше прочих.
Морино Ибики — лишь тень на его пути. Искалеченная, неказистая, привлекательная лишь одним — полным отсутствием проблем, обязанностей и претензий. Тень, которая исчезнет в полдень.
Ибики тянется за поцелуем, Саске медлит, но наклоняется, размыкает губы и впускает влажный язык в свой рот. Вокруг его пальцев сжимается и пульсирует тугое нутро, Учихе чудится, что даже там, внутри, где все выстлано горячим шелком слизистой, любовник отмечен шрамами. Ему любопытно взглянуть на это, он опускается ниже, сначала к напряженному члену, а затем к кольцу темных мышц, блестящих от смазки.
Он не соврал, когда говорил, что разучился чувствовать брезгливость, поэтому спокойно скользит языком вдоль расселины, собирая солоноватый привкус пота и запах мыла. Разработанный пальцами анус расслаблен, Саске лижет его, и крепкие бедра под его пальцами каменеют.
А там и вправду шрамы. Тонкие, едва видимые, они теряются в складчатой коже входа, но стоит только растянуть ее пальцами, то сразу становится заметно. Саске просовывает язык так глубоко, как только может, вылизывает нежные стенки, трахает покрасневшее отверстие, массирует его. Ибики вцепляется ему в волосы не то в попытке оттолкнуть, не то в немой просьбе не прекращать.
И Саске решает по-своему.
Выдавив на руку немного прозрачного геля из тюбика, он растирает его меж пальцев, согревает, размазывает, а потом погружает в Ибики разом два пальца.
Несмотря на шрамы, мышцы эластичные, и Саске нравится, как они натягиваются вокруг его пальцев, как выкручиваются розовым ободком слизистой, как принимают все больше и больше. Наконец, внутри оказываются все четыре пальца, ладонь Саске сложена лодочкой и практически неподвижна.
Ибики дышит тяжело, будто сражался весь день, простынь под ним намокла от пота, яички поджаты, а тяжелый, налитый член покоится на животе. Саске скользит наверх, не вынимая пальцев, вглядывается в черные от расширенных зрачков глаза.
— Давай же.
Саске аккуратно вытаскивает пальцы и приставляет головку члена ко все еще приоткрытому отверстию, подается вперед и разом проникает на всю длину, утыкается лбом в горячее плечо, пережидая острый приступ наслаждения.
Ибики берет его лицо в свои ладони и целует. Мягко, почти целомудренно, и это так не похоже на него, что Саске на секунду теряется, но потом понимает — это разрешение.
И больше нет нежности — теперь только жесткость, быстрые, судорожные толчки на грани боли и наслаждения, содранная ногтями кожа, громкие стоны и соленый, едкий пот.
Саске чудится запах близкой грозы, внутри все стягивает, удовольствие, гнездившееся в паху, растекается во всем теле, звенит напряженно, закручивается тугой спиралью. Ибики облизывает губы, стонет, прогибается в пояснице и выплескивается длинной, густой струей себе на живот. Саске обжимает со всех сторон так тесно, что почти больно, но безумно хорошо. В этот миг он забывает о шрамах, забывает о тенях, исчезающих в полдень.
Он уходит на миссию за час до рассвета, спокойно проходит сквозь главные ворота и неспешно ступает по главной дороге.
Морино Ибики спит в его постели, в его же старой синей футболке с широким воротом.
***
Страна Рек крошечная: находясь между Огнем и Ветром, она, как правило, служила буферной зоной во время конфликтов, а в мирные дни кормилась многочисленными торговыми путями, пролегающими через ее территорию. Это Саске помнил еще с уроков политической географии в Академии.
Впрочем, как помнил и то, что страна в основном известна своими храмовыми комплексам и глубоко религиозным правителем. Последнее обстоятельство, кстати, и стало проблемой для местных дайме: уж больно возросли в последние годы налоги на содержание духовенства, и предприимчивые богачи решили положить этому конец.
Саске не был удивлен, он знал, что в мире гражданских правят деньги. Но был насторожен тем, что на такую тесно сопряженную с политикой миссию отправили именно его.
Но приказ был однозначен — уничтожить. И Саске следовал ему, не задумываясь, что будет делать после.
Почти неделю он изучает цель: достает в здании городского архива план дворца, отслеживает перемещения слуг, слушает сплетни во всех питейных заведениях от центра до окраин.
Уязвимое место находится довольно скоро — каждую субботу, в одно и то же время, по одному и тому же маршруту Ито Курода совершает поездку в храм, где присутствует при служении мессы совершенно один, как и всякий благочестивый посетитель, оставив оскорбительную святому месту охрану за дверью.
Здание старое, с огромными сводчатыми потолками, где очень удобно спрятаться, притаившись за балкой, с рядами массивных скамей темного дуба, с алтарем, украшенным статуями и стелами из темного камня. Его внимание привлекает деревянная отделка стен — резные панели из красного дерева покрыты лаком и торжественно мерцают в свете сонма горящих свечей.
Решение проблемы приходит быстро.
Саске действует безо всякой хитрости, без намека на изящество, но зрелищно и с огоньком.
Он выжидает, пока храм не заполнится, пока не грянет хор и музыка, пока служители в красных с золотым подпалом мантиях не достигнут алтаря, не откроют свои ветхие, рассыпающиеся от старости книги и не затянут проповедь на незнакомом языке. Саске умеет ждать, умеет выбирать момент.
Умеет действовать быстро, решительно.
От узкого язычка пламени деревянные панели занимаются неохотно, Саске хмурится, добавляет огня, и те все же вспыхивают. Пока медленно, но с каждой секундой все ярче, пламя занимается высоко над головами прихожан, и Саске бесшумно спускается по отвесной стене вниз, приземляется аккурат за массивной колонной и, накинув на голову капюшон, выходит из-за нее, смешиваясь с толпой.
Он стоит неподвижно, изредка бросая взгляд наверх, туда, где пляшет, разрастаясь, пламя. Он выжидает, зная, что все начнется с минуты на минуту.
Наконец, кто-то в толпе вдруг издает пронзительный крик:
— Огонь! Наверху!
Море толпы колышется, идет волнами, все как один вскидывают головы, а в следующую секунду Саске подхватывает бурным течением и несет в сторону выхода. Маневрируя, он добирается до стены, где незаметно активирует расставленные ранее печати — старинные гобелены, закрывающие от чужих глаз другие двери, вспыхивают словно спички, издавая неприятный запах паленой шерсти. Все ходы отрезаны.
Саске продвигается к центру, туда, где красным сгустком мечутся священники, туда, где растерянный, отдающий бессмысленные приказы, пытается вырваться из полыхающей западни мужчина, обреченный на смерть.
Все оказывается даже легче, чем представлялось: достаточно обрушить двухметровую стелу, как все бросаются от алтаря врассыпную. В панике и сизом дыме подойти к Ито Куроде проще простого: Саске приближается к нему со спины, ударяет ребром ладони в основание черепа несильно, лишь для того, чтобы тот потерял сознание, а потом толкает в сторону пылающих скамей. Саске даже не надо убивать, огонь все сделает за него в лучшем виде: обугленные останки узнают по украшениям и зубам, а на испорченном пламенем скелете не найдут ни единого следа.
Саске закрывает лицо заранее приготовленным влажным обрезом ткани, глубже натягивает капюшон и спешит к двери. Пламени много, но большая часть храма каменная, и это неплохо сдерживает огонь.
Где-то сбоку с громким звоном бьется высокое витражное окно — это запоздавшая охрана.
Саске покидает здание. Миссия выполнена, пора определиться, что делать дальше.
***
Саске ушел с поля последней битвы сразу же, как понял: Мадара и Обито пали. Он не стал дожидаться, когда это поймут остальные, не присоединился ко всеобщему ликованию, просто взял и исчез. У него были дела важнее, чем глупое бахвальство и счет убитых, на которых ему было плевать.
Он искал Итачи. Снова.
Почти полгода он обыскивал одно логово Орочимару за другим, находя все новые и новые, он искал лаборатории Кабуто и, наконец, на исходе шестого месяца, нашел.
Тело находилось в отличном состоянии: ни пятнышка тлена, ни следа разложения, оно парило в невесомости огромной колбы, заполненной прозрачной жидкостью, чуть покачивалось от работы мощных насосов и фильтров. Раны, что нанес ему Саске во время их последней битвы, выглядели совсем свежими, даже синяки цвели красновато-лиловым.
Саске едва заставил себя приблизиться к толстому стеклу вплотную, настолько жутко и странно все это было. Но подойдя, он заглянул в белое лицо, окутанное облаком темных волос, и замер.
Безмятежность — вот что было в нем. Словно Итачи задремал на привале, сморенный летним солнцем, и вот-вот проснется. Но Саске знал: не проснется. Как не проснутся и все остальные на этой выставке смерти.
Он пошел вдоль длинной полутемной комнаты, и от его шагов зажигались тусклые лампы. Вдоль стен с обеих сторон тянулись эти огромные диковинные аквариумы, а в каждом из них — люди, старые и молодые, знакомые и нет. Во многих колбах были лишь фрагменты тел: руки или ноги, а иногда просто крошечные, не опознаваемого вида кусочки плоти или костей.
Саске думает, что мог бы поднять в Эдо Тенсей их всех. Целая армия великих шиноби под его началом в самый нужный момент, когда все прочие селения ослаблены, когда Альянс зализывает раны, и никто не готов к новому сражению. Он мог быть не просто частью истории, но ее творцом.
Саске возвращается к брату. Безымянный шиноби, защищающий мир из тени... Истинный шиноби.
«Но что бы ты не решил делать дальше... Я буду любить тебя всегда», — раздается в голове негромкий шепот, он все еще чувствует это прохладное прикосновение чужой руки к затылку, тонкий запах погребальных костров и ладана.
Итачи ушел. Итачи оставил ему свободу.
И Саске вернулся в Коноху. В селение, искалечившее его судьбу, уничтожившее все, что он когда-то любил. Селение, ради которого его брат умер дважды.
Вернулся и не узнал его — все было чужим. Новые люди, новые порядки. Он разучился быть шиноби Листа, он слишком привык быть его нукенином.
***
От Страны Рек до лаборатории Кабуто всего день пути, и уже к вечеру Саске стоит у знакомой пещеры, под которой раскинулись огромные залы, полные сильнейших шиноби мира. В прошлый раз, уходя, он законсервировал все это, наложив специальные печати, так что, спускаясь вниз, он не волнуется.
Свет вспыхивает как и в прошлый раз: ничто не изменилось, только стало тусклее от тонкого налета пыли. Он подходит к знакомому резервуару, раствор все такой же прозрачный, Итачи безмятежен, как и тогда.
Брат будет любить его всегда? Какой бы путь Саске ни выбрал и что бы ни задумал?
Орочимару говорил:
— Цель оправдывает средства.
Но есть ли у него эта цель? Когда-то Саске думал, что только ради этого и стоит жить, а теперь... К чему стремиться? Чего желать? Он слишком долго горел, чтобы внутри осталось что-то кроме остывшего пепла.
Саске думает, что мог бы поднять всех павших в минувшей войне, мог бы вернуть их Конохе. Или наоборот — разрушить до основания, стереть с лица земли, как когда-то селение поступило с его кланом.
Искры чидори разгораются вокруг пальцев, толстое стекло крошится как хрупкий лед, лабораторию затапливает неприятно пахнущая жидкость из резервуара. Тело Итачи, подхваченное потоком, падает на пол. Саске долго медлит прежде, чем подойти к нему.
Кожа странная на ощупь, мало напоминающая человеческую, волосы тонкие, слишком мягкие. Саске взваливает неожиданно тяжелое тело на плечо.
Он знает, что делать.
***
К Конохе он подходит ранним утром, на воротах стоит все та же парочка чунинов, что и в прошлый раз. Саске отмечается, терпит процедуру досмотра и только потом входит в селение. Он устал и хочет спать, но не позволяет себе свернуть в сторону дома. Он идет в штаб.
Там пустынно в такой ранний час, он шагает по узким, темным коридорам до двери дежурного, из-под которой пробивается полоска света. Саске проворачивает скрипучую ручку, тянет дверь на себя...
— Вы?..
— Мы, — отвечает за всех Цунаде, сидящая за столом с чашкой саке в руках.
Саске медлит секунду, но быстро берет себя в руки. Проходит мимо непроницаемого Ибики, мимо странно молчаливого Наруто и мрачной Сакуры, грохает тяжелым телом свитка о потертую столешницу.
— Миссия завершена успешно. Ито Курода мертв, храм сгорел дотла с частью духовенства, потери среди гражданского населения минимальны.
Цунаде цепляет свиток длинными красными ногтями, разворачивает его и на минуту погружается в чтение.
— Это было трое суток назад.
— Верно.
Саске слышит, как за спиной скрипит стул и узнает шаги — это Морино Ибики.
— Это была проверка твоей лояльности, Учиха. Узумаки Наруто подал инициативу, я поддержал, Харуно Сакура помогла с медицинской стороной вопроса. Хокаге была не против.
— Я не сбежал, — цедит Саске.
— Да, но союзные отряды Суны видели тебя недалеко от границ Страны Ветра. Что ты там делал?
Так вот оно что: пересеки Саске пограничную зону, его бы атаковали шиноби Гаары. Он медлит с ответом, и с каждой секундой атмосфера в кабинете все накаляется, воздух словно густеет, тяжелеет. Так бывает перед сражением.
Саске достает из кармана жилета другой свиток со стандартной синей маркировкой — обычный свиток для транспортировки ценных тел.
— Саске!.. — начинает было Наруто, но его голос тонет в громком хлопке, кабинет окутывает облачко белесого дыма, отовсюду слышится звук отодвигаемых стульев — все присутствующие уже на ногах, в оборонительных позах.
— Твою же мать, Учиха... — Ибики первым подходит к лежащему ничком телу и заглядывает в закрытое темными волосами лицо.
— Я уничтожил лабораторию Кабуто с образцами ДНК для Эдо Тенсея. Брата я хочу похоронить здесь, в Конохе, на семейном кладбище и...
Он не успевает договорить, его практически сбивает с ног Наруто, кинувшийся с объятиями.
— Я знал! Знал, что ты с нами! Я им говорил! — кричит он что есть мочи и смеется. — Сакура, не плачь! Все же хорошо!
Саске замолкает, обескураженный остротой реакции, но быстро находится — отстраняет Наруто и идет к Цунаде. Кладет руки на стол, наклоняется ниже, так, чтобы их лица были на одном уровне и говорит тихо-тихо, так, чтобы услышала только Хокаге:
— Я доказал свою лояльность. Вы знаете, какой выбор я сделал, вы знаете, что было в моих руках.
С этими словами он разворачивается, убирает тело обратно в свиток и, не глядя больше ни на кого, выходит из кабинета.
Улицы Конохи залиты розовым и золотым, Саске идет в сторону квартала Учиха.
***
Из спальни доносится знакомый стук, Ибики не скрывается, он опять в грязных сандалиях, но Саске плевать.
— Ты похож на мертвеца.
Саске безразлично пожимает плечами, он чувствует себя опустошенным, в нем не осталось сил даже на то, чтобы раздеться и забраться в горячий душ.
— Давай-ка помогу, — Ибики пытается поддеть его водолазку и снять, но Саске мотает головой, пошатнувшись, поднимается на ноги и как был, в обуви и одежде идет в сторону ванной комнаты, оставляя на стенах длинные полосы грязи.
Он забирается в ванную, выкручивает до упора вентили кранов и подставляет голову под струи воды. Первую минуту она ледяная и бьет не хуже вражеской техники, но потом становится горячей, маленькая комнатка заполняется паром.
Ибики заходит внутрь и закрывает дверь. Они молчат.
Саске вычищает из-под ногтей жирную кладбищенскую землю, разувается, стягивает льнущую к коже одежду и остается обнаженным. На дне ванной чернеет песок, слив забивает всякий сор и черные волосы. Длинные, намного длиннее, чем у самого Саске.
Это волосы Итачи.
— Это было умно, — наконец говорит Саске. — Ты не зря ешь свой хлеб, глава отдела дознания.
Стоящий у двери Ибики хмыкает, берет с полки флакон шампуня и подходит ближе.
— Не умнее, чем твоя комбинация, Саске.
Ибики выдавливает на ладонь немного перламутровой жидкости и растирает по волосам Учихи. Тот жмурится, чтобы пена не попала в глаза, позволяет смыть шампунь.
— Ты умен, Саске, и как любой Учиха думаешь, что умнее всех. Но это не так, — устало, без капли злости говорит Ибики, а потом отстраняется, вытирает руки полотенцем и лезет в нагрудный карман.
Несколько брызг попадает на фотографию. Фотографию его брата, ту самую, что он забрал из архива. Ибики прячет ее обратно.
— Ты неплохо изучил меня во время пыток, даже смотрел дело в архиве. Надеялся, что добившись моего расположения, сможешь беспрепятственно покинуть Коноху с миссией. И это хороший план, смелый и рискованный настолько, что никому бы и в голову не пришло подобное. Никому кроме меня.
— Все верно.
Их взгляды встречаются, Ибики без банданы сейчас, и в тусклом свете ванной шрамы на его голове кажутся больше и глубже, чем есть.
— Коноха изуродовала тебя, Морино. Уничтожила твоего брата, забрала твою душу. Ты благодарен ей? Ты любишь ее?
Трубы надсадно гудят, вздрагивают, на секунду вода в душе становится грязно-рыжей от ржавчины, но потом вновь очищается.
— Дело не в Конохе. Не в табличке на воротах, не в духе огня, не в сказках, что тебе рассказывали в Академии. Дело в тех людях, кто каждый день рискует ради тебя жизнь, тех, ради кого рискуешь ты. Дело в парнях из моего отдела, живых и уже лежащих в могиле, всех, — Ибики замолкает, он выглядит странно открытым сейчас, почти уязвимым. Насколько может быть уязвимым Морино Ибики.
— Мой брат ответил бы так же.
Саске встает со дна ванной, держась за кафельную стену, теперь они с Ибики одного роста. Саске целует его пресными от воды губами, обхватывает лицо ладонями, чувствуя под пальцами жесткость шрамов. Ибики отвечает ему.
В этом поцелуе нет похоти, нет злости, в нем только болезненная, почти на грани, откровенность, честность.
Саске вдруг думает, что сможет привыкнуть. Не стать прежним, нет, не стать своим среди своих. Но он может быть своим среди чужих.
А Ибики... Не тень. Не меч. Не пес.
Просто Морино Ибики.

Вопрос: ?

1. Спасибо, понравилось!		28	(87.5%)
2. Не понравилось		3	(9.38%)
3. Против всех		1	(3.13%)
Всего:		32

@темы: fiction, Naruto, NC

---

Флешмобомания

Флешмоб пизжен у  Terra Celtika:
В чем суть: вы меня спрашиваете о моем отношении к чему-то в форме «username (тоись я) и ... (нужное подставить)», а я отвечаю в десять пунктов, развернуто или не очень, но честно. Желающие прут моб к себе.

От AnnGeea: Макс и Тинвафля.
1. Тинвафля, она же волчонок, она же волчанка. Лечится преднизолом и стероидами. Во! Не зря Хауса отсмотрела
2. Смотрела 1 сезон методом дропа, словила запекание пукана от тупости глав. героя, больше не решилась жрать кактус.
3. Меня очень удивляет, что у тинвафли столько фанатов, притом взрослых и достаточно адекватных. Что люди находят в этом мыльце я не знаю, оно даже на поржать не годится
4. Ой, хотя нет, подождите, знаю! Знойный хач Дерек Хейл. Ну что ж, надо признать: у мужика отличные сиськи, скулыи нос.
5. Я читала фик Водолея про Стайлза-осьминога и Дерека-альфача-с-другой-планеты. Идея с запретными сосками и поеданием белковой спермы мне знатно доставила
6. А еще там есть клевый чувак, который отец бабы глав. героя. Кто-то там Серебров Арджент. Вот уж кого-кого, а именно его надо и было делать оборотнем! Мужик вообще лютый, даже слегка крипи.
7. Ээ... Ну-у, еще там спецэффекты дурацкие.
8. Мне отчего-то не понравились баннеры и заглушки Тинвульфа на ФБ, хотя судя по отзывам, сами выкладки были хорошие.
9. Мысль отчаянно буксует. У Стайлза милые родинки на лицо и широкй, немножко "жабий" рот.
10. Но если честно, то по-моему, хуйня этот ваш Тинвульф

От Imp_ch_r: Макс и фанфикшен.
1. Писать фанфики - моя голубая мечта со средней школы. И я рада, что она, наконец, воплощается в жизнь.
2. Я не считаю себя талантливым райтером, скорее упорным и упоротым. Ибо я хорошо помню, с чего начинала и вижу, к чему пришла.
3. Свято верю, что терпение и труд всех за жопу возьмут все перетрут. Вот честно. Всем, кто спрашивает у меня совета в стиле "азазаз, Макс, как начать писать", я отвечаю только одно: впахивать и еще раз впахивать.
4. Мне нравятся фикрайтерские мероприятия, но понимаю, что в последнее время пытаюсь откусить слишком большой кусок от пирога. Как сказал бы Дин Винчестер - "здесь нужен рот побольше". Наверное, стоило бы отдохнуть месяц-другой.
5. Сейчас я фанат критического реализма и суровой бытовухи. Моя мечта - научиться делать объемную, атмосферную картинку используя минимум средств выразительности.
6. Я бы хотела больше экспериментировать с формой и композицей. Да и вообще больше! больше экспериментов!
7. У меня специфичный взгляд на порно-сцены в фиках. Возможно, это напрямую связано с моим же специфичным отношением к сексу в реальной жизни.
8. Мне было бы интересно начать писать оригинальную прозу. У меня даже есть пара идей, но раньше, чем через полгода никаких подвижек не планируется.
9. Я считаю, что ежедневные тренировки важнее писательства по велению музы и вдохновения. Последние два условия я считаю хоть и важными, но в общем-то даже не обязательными. Аппетит приходит во время еды, так что писать, писать и еще раз писать.
10. Фанфикшн для меня - основное средство творческой самореализации. Во мне много энергии, я очень увлекающийся человек и я очень счастлива, что мои идеи находят своих сторонников, а тексты - читателей. Хотя если быть честной до конца, то я бы писала, даже не будь у меня ни единого читателя. Такие вот дела


От Imp_ch_r: Макс и Diablo.
1. Я начала играть в Диаблу еще будучи в младшей школе.
2. В первый раз спустившись в катакомбы и увидев скелета, я высрала немало кирпечей, у меня аж руки вспотели.
3. Фреш миит!
4. В Диабло 2 я начала играть уже в более осмысленном возрасте. Кстати, именно вторая - моя любимая, она такая классическая и атмосферная *___*
5. Мои любимые персонажи - Некромант и Варвар.
6. Третья часть - сплошное разочарование. Даже не верится, что за 12 лет нельзя было придумать ничего получше. За те деньги, что я отдала за игру - полное ощущение, что меня хорошенько поимели.
7. И да, меня безумно раздражает, что в D3 нельзя играть без интернета. Я считаю, что это несправедливо и вообще такделанеделаются (тм).
8. Меня бесит, что D3 заточена под донат. Без него прохождение на хайлевлах - лютый пиздец.
9. Но тем не менее, я рада, что пошла участвовать за Диабло-тим на Фандомной Битве. Это был хороший опыт и отличный приме лампового микрофандома.
10. Мне понравилась "Книга Каина", мифологии и истории мира оттуда я почерпнула для себя больше, чем за три игры

От Imp_ch_r: Макс и рандомнопики.
1. У меня на компе есть папка, называется "мемы", туда я складываю всякую упоротость, сохраненную во время серфа в интернете (вконтаче, на пикабу, на имиджбордах, на тумблере).
2. Иногда, когда я не знаю, какую картинку прилепить к посту, я тыкаю в первую попавшуюся. Как например сейчас. Ну разве она не чудесна?
3. Раньше в этой папке было много Иисуса, но потом я решила, что сын Господа достоин отдельной папки.
4. А еще в этой папке много Гитлера и Сталина разных времен. Мне кажется, они придают тамошней атмосфере особый привкус.
5. Ящитаю, что упоротости много не бывает. Чем более безумна пикча, тем больше шансов, что она мне понравится.
6. Рандомнопик: Ого, ну прям как на заказ!
7. Там много картинок про дедлайн.
8. Рандомнопи-пик-пик-пикачууу!
9. Рандомнопик:
10. Ну и еще раз:

От Terra Celtika: Макс и стеб.
У-у, эт сложный вопрос, но попробуем. Зайду как всегда со своей излюбленной сторон - с фикрайтинга)
1. Я считаю, что написать хороший, годный стебный фик очень сложно. Нужно невероятно тонко чувствовать некую грань, за которой кончается стеб и начинается фарс с шутками-самосмейками. Вот буквально на пальцах можно перечислить удачные произведения.
2. Возможно именно поэтому я никогда не берусь за чистый стеб. Трезво оцениваю свои силы, так сказать-с. Лично мне больше по душе некроюмор (привет отрубленным головам) и некий сюр. Ну или что-то такое, намеками-намеками. Хотя как-то раз от безысходности бытия я писала на конкурс фик про сиськи Конан и Итачи-принцессу и была очень удивлена, когда не получила разгромных отзывов.
3. О! А еще я люблю стебать фандомные штампы. Но с очень серьезным выражением лица, т.е. сам стеб протекает в крайне суровых, почти брутальных декорациях и почти не воспринимается как стеб. Большую часть фана от этого действа, конечно, получаю я когда пишу и знаю задумку.
4.А вообще в целом, отвлеченно от фанфикшена, я люблю стеб.
5. Наверное, даже больше, чем юмор с претензией на интеллектуальность, ибо последнее почти всегда слегка фальшиво. А вот стеб... он искренен.
6. Мне нравится сортирный юмор. Еще я фанат шуток про Гитлера и евреев, про геев, про Сталина, про секс, религию и прочие табуированные темы.
6. Мне кажется, излишняя серьезность еще никого не доводила до добра.
7. ... и Гитлера в том числе...
8. ... и евреев.
9. Кстати о стебе: моя мама - маэстро троллинга. И моя тетя. В детстве бывали моменты, когда они доводили меня до фэйспалма и отчаяния
10. Но теперь, оглядываясь назад, я благодарна им за суровую школу жизни

От Kyooka Suigetsu: Макс и фикбук.
1. Я люблю фикбук, честно. Он такой милый, такой двенадцатилетний и всеядный.
2. Но да ладно, хватит снобизма! Имхо, это отличная платформа для авторов, там удобные личные кабинеты с большими возможностями редактирования/создания черновиков/работы с комментариями/лайками и прочим таким.
3. Хотя как читателю мне фикбук не нравится. Наверное, я уже вышла из того возраста, когда есть еще порох в пороховницах и желание процедить тонны битого стекла в поисках алмазов.
4. Думаю, для начинающих авторов фикбук - идеальная теплица. Читатель доброжелателен и отзывчив, много единомышленников, не слишком высокие требования, и какая-никакая, но все же некая культура, приветствующая общение в позитивном ключе.
5. Знаете, если бы фикбук был лет пять-шесть назад, то я бы и сама там с удовольствием сидела. Возможно даже выкладываться начала бы раньше.
6. Хотя иногда фикбук тако-ой фикбук. Причем далеко не в самом положительном смысле. Например, порою ко мне в комменты ходят няши, делающие три ошибки в слове "мир", но при этом активно катят бочку и пишут что-то вроде "ну есть какое то чуйвство незавершенности от работы, мне не хватило романтики". Так и хочется ответить: да ладно, солнышко, а мы на шапку вообще не смотрим, когда фичок открываем? Да и где может быть романтика в походной гомоебле двух волосатых мужиков? Но я так обычно не делаю, ибо каждый волен интерпретировать по-своему
7. Мне нравится возмоность ставить лайки.
8. И да, меня порою откровенно забавляют некоторые профили. Ну, вроде таких. Я когда подобный профиль увижу, то потом вообще не могу с человеком серьезно общаться, сразу на ржаку пробивает беспардонную
9. Я думаю, что не стоит яро осуждать фикбук (и я имею ввиду не столько сам сайт, сколько его уровень) или как-то активно критиковать, ведь и Рим не сразу строился, все начинали с малого. Это своего рода фикрайтерские ясли и каждый, кто сейчас в них должен однажды решить для себя - расти и эволюционировать, разрывая пуповину или остаться в своей зоне комфорта.
10. О! А недавно у меня была маленькая приятность: читателей на фикбуке уже 200 и это здорово

успела заскринить

От Hashi_Sonya: Макс и дайри.
1. Привычка вести дневник - это как сигареты. Сначала пробуешь, думаешь, ну что за странная поебень, но потом как-то внезапно втягиваешься и вот уже не можешь представить и дня без уютненького
2. А вообще, наверное, высказаться и быть услышанным это моя глубинная психологическая потребность. Мне это не просто нравится/не нравится, мне это необходимо. Есть в этом что-то релаксирующее, некий терапевтический эффект: снимает стресс, помогает выплеснуть избыток энергии/мыслей, способствует рефлексии. Когда я веду дневники, пусть даже фанатско-задротские, мне действительно легче справляться с фрустрациями.
3. Это весело. Столько людей, столько впечатлений и каждый новый дневник - маленькое окошечко в чужую жизнь совсем непохожую на твою. Помогает развивать кругозор + некий ээ, опыт, что ли? Словно смотреть на мир чужими глазами.
4. И да, единомышленники. Просто понимаете, мне всегда везло с друзьями. Они были умные, интеллигентные, яркие индивидуальности, но всегда готовые ввязаться в авантюру нового увлечения, либо сами вовлечь тебя туда А после того, как я закончила школу и мы разъехались по стране, стало печально и скучно, я вдруг поняла, что не все люди такие замечательные, как мои друзьяши, что редка птица долетит до середины днепра редкий человек может разделить мои странные увлечения. Вот тут-то мне на помощь и пришли дайры: они помогают поддерживать связь и испытывать чувство общности на почве сходных интересов.
5. Мм... сталкерство? О, да, определенно, мне нравится тихо сталкерить тех, кого я считаю клевыми. Но я хороший сталкер, безобидный и не помешанный. Я практически никак себя не проявляю - комментирую редко, но стараюсь быть в курсе событий, по мере сил и возможностей негласно выразить симпатию: голосую, участвую в проектах, поддерживаю инициативы и начинания. Мне нравится помогать людям, которые нравятся мне...пусть даже они об этом и не знают
6. Здесь весело. Отличный способ провести время: лучше вконтача и имиджборд, это уж точно.)
7. Публиковать свои тексты и получать комментарии. Любые. Это всегда приятно. Паланик ведь правду говорил: работая над текстом, ты 99,9% времени находишься наедине с собой, а от уединенности до одиночества - рукой подать, поэтому старайтесь чаще бывать с людьми. Вот я и бываю, правда виртуально, но это уже детали. К тому же здорово, когда твои кинки/идеи/фишки нравятся не только тебе и можно перетереть интересующие темы.
8. Дайримагия. Да! Я в нее верю!
9. Конкурсы, фесты и битвы - помогает держать себя в тонусе, ибо я люблю прохлаждаться и развлекаться, а тут хочешь - не хочешь, но приходится прокачивать скилл писательства.
10. И две последние причины: мужество! стойкость! И даже три: хардкор!

От Imp_ch_r: Макс и религия. Своего рода предисловие к теме "Макс и Иисус"

Внимание! Самокопипиздинг детектед - это уже было в июньском флешмобе.

В раннем детстве я не задумывалась о Боге, но верила в сверхъестественное. Оглядываясь назад, я понимаю, что мое мышление тогда во многом было близко к первобытному мышлению человека – весь мир вокруг, все явления природы и сам человек в том числе, несли в себе отпечаток некой таинственной и неизведанной силы, пронизывающей все сущее. Я не персонифицировала ее в нечто единое, антропоморфное, но полагала, что у нее все же есть своя воля. И для меня она была априори непознаваема, однако это не пугало, скорее восхищало.
Позже, в подростковом возрасте, во мне начало пробуждаться критическое мышление и страсть к познаванию окружающего мира. Так, не без участия Ницше и его меметичного ныне «Бог умер», я стала атеисткой. Это было очень созвучно моим личным переживаниям, тому болезненному «пробуждению» от спокойной радости детства, которым я была охвачена очень долго.
Но затем, один крайне уважаемый мною человек сказал, что удивительным образом, многие ученые, философы и писатели, всю жизнь посвятившие себя осмыслению мира… Не отрицали существования Бога. Это было откровением для меня и очередным поводом к пересмотру своих воззрений.
Так, например, если бы сейчас меня спросили, верю ли я в Бога, то я ответила бы цитатой Эйнштейна: «Я верю в бога Спинозы, который проявляет себя в упорядоченной гармонии сущего, но не в бога, который интересуется судьбами и поступками человеческих существ». Мне кажется, в этом есть некое возвращение к моему раннему детскому агностицизму, но на этот раз более разумному, любопытному и научно обоснованному. Полагаю, я без пяти минут пантеист
Например, в последний год я испытываю небывалый подъем интереса к религиозным темам. Мне нравится изучать их в историческом и социо-культурном аспекте, усваивать оттуда некие философские идеи и концепции.
Что же до конкретных конфессий, то:
Однако оговорюсь сразу: мои познания в той или иной религии крайне невелики и носят бессистемный характер. Так что, разумеется, махровое имхо.
-

Христианство

В христианстве мне очень нравится религиозная атрибутика: живопись, ритуалы, одежда, регламентированные формы служения, церковная музыка (особенно органная у католиков), литература и архитектура. Есть в этом что-то утрированно эстетическое, особенно мне по нраву христианское задрачивание на страдания – распятие, терновые венки, стигматы, казни, боль, кровь, кишки. А еще я люблю Иисуса.
Но лютую поболь у меня взывает сам институт церкви, его историческая роль, его социальное значение (инквизиция, крестовые походы, политические игры, индульгенции и прочее-прочее). Но хуже всего – религиозные фанатики и ортодоксы. А еще те, кто заменяет собственный морально-нравственный внутренний императив религиозными нормами и догмами, те, кто ведет себя хорошо только из страха перед грядущим наказанием, либо из желания будущего поощрения. Такие взгляды на жизнь вступают в конфликт с моими идеалами Высокого Уровня Самосознания Человека, а это ощущение просто выкручивает мне соски.
Если составлять хит-парад христианских течений, то на первом месте будет протестантизм (я восхищаюсь смелостью Мартина Лютера, концепцией протестантской трудовой этики и их относительно гуманной трактовкой священных писаний), на втором – католицизм (в основном в его европейских проявлениях), и только на третьем – православие.

- Ислам

Про ислам я знаю намного меньше, чем мне того бы хотелось. И, к сожалению, современные СМИ, ангажированные дядей Сэмом, все же берут свое: мне довольно трудно отделить истинное положение дел в исламском мире от западной пропаганды. К тому же ислам исламу рознь, в том плане, что в каждой религии есть ебанутые ортодоксы и ультраидейные радикалы, способные к… нетривиальной трактовке даже САМЫХ ОДНОЗНАЧНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ.
Но, например, у меня есть ламповые родственники-мусульмане и мне нравится их образ жизни. Они не пьют, не курят, не употребляют, не состоят, не играют в азартные игры, питаются очень умеренно и здорОво. Они придерживаются ограничений, налагаемых религией, справляют свои праздники, но при этом чудно уживаются с нормами и правилами светского государства. Так что позитивный пример перед глазами, это наполняет меня верой в лучшее.
Однако арабская экспансия, однако джихад, однако гендерное неравенство, однако полиция нравов, однако шариат как один из принципов государственного управлении, однако здравствуйте.

- Буддизм

Мне нравится, что буддизм – не совсем религия. Это «религиозно-философское учение».
И в этом, как мне кажется, его ключевое отличие. Ибо если другие религии говорят:
- Верь!
То буддизм говорит:
- Ищи!
Если другие религии говорят:
- Делай и не задавай вопросов, Богу знать лучше.
То буддизм говорит:
- Задавай вопросы, ведь только в познании, в стремлении к истине ты можешь обрести Бога.
А еще меня покоряет разница подходов: не все, но многие школы буддизма говорят о поисках в первую очередь внутри себя. Не нужны храмы, не нужны ритуалы, не нужны посредники. Только ты и твое желание, воля, направленное усилие.
Мне кажется, буддизм – путь для неспокойных умов, для тех, кто не слишком счастлив, тех, кто неудовлетворен идеалами современного мира.
Полагаю, что среди всех конфессий, именно буддизм мне ближе всего. Наверное, отчасти потому, что я выросла в среде людей, исповедующих его, отчасти потому, что он кажется мне наиболее гуманным и не противоречащим моим внутренним убеждениям и взглядам на мир.
Но в любом случае, религия и Бог – это то, к чему мне только предстоит придти в результате духовных поисков. Или не придти, тут уж как получится.
А вообще, все мое отношение к Р. можно описать вот этой вот картинкой:

От Imp_ch_r: Макс и Иисус.

Осторожно, богохульник в треде!

1. Обожаю его. Честно. Но корни моей приязни, как вы поняли, прочитав запись выше, не имеют ничего общего с религиозностью и верой. Это нечто... Иррациональное. Как кому-то нравятся рок-звезды или герои аниме, так и мне - Иисус.
2. В нем невероятной все, начиная от происхождения, заканчивая имиджем. Хотя его ветхозаветный папаша тяготеющий к убийству евреев и авторитарному стилю общения мне не слишком-то по душе.
3. Когда я представляю Иисуса, то его лицо - нечто среднее между Сережей Безруковым времен Иешуа Га-Ноцри и Кристианом Бейлом.
4. У меня есть два распятия, семьдесят пять картинок в папке "религиозная тема", три репродукции на библейские темы ("Снятие с креста", "Мадонна", "Христос и грешница"), рисунок гуашью с Иисусом в терновой шапке, четки, псалтырь и ветхий завет, а так же голова, наполовину наполненная божественной благодатью.
5. ... и да, я боюсь, что скоро моя комната будет напоминать логово религиозного фанатика - всюду Иисусы, куда ни глянь. Кстати, лучший подарок для меня в реале - какой-нибудь атрибут религиозного культа: четки, статуэтка, распятие, икона, маленький кусочек туринской плащаницы... Но я достаточно толерантна, поэтому большим удовольствием приму атрибутику любого религиозного культа.
6. Я читала кулстори про парня, у которого был браслет с гравировкой "а как бы поступил Иисус?" и каждый раз, когда парень попадал в затруднительную с морально-этической точки зрения ситуацию, он просто смотрел на браслет и поступал канонiчно. Имхо, это хорошая альтернатива легендарному кольцу Саломона с этим его "это пройдет/и это пройдет/ничто не проходит".
7. Весь сентябрь я со страшной силой выгуливалась по церквям. Посетила 10-12 православных и один польский костел. Они крутые, мне очень понравилось внутри. Пару раз я даже присутствовала на служении, в одной церкви был отли-ичный хор, прямо слушать и слушать. *____* Но меня смущают эти шовинистские требования про платок и юбку, так что я хожу туда в шляпе и длинном пальто, стою в сторонке и глазею на Иисусов.
8. Мне нравится, когда образ Иисуса используется в современном искусстве: в кино, в театре, в комиксах. Там мне доставляет команда Иисуса из "Саус парка", еще есть клевая манга "Святоши" (он там не канон, конечно, но все равно забавно).
9. Если бы я была мужчиной, то обязательно отрастила бы себе такие волосы и бороду, как у Иисуса. О, кстати! Как-то раз мы с одной подругой прикалывались и нарисовали ей небрежную щетину карандашом для бровей, начесали волосы на лицо и... АЗИАТСКИЙ ИИСУС, ТЫ ЛИ ЭТО?? Бгг, и да, я тоже люблю время от времени покосплеить Иисуса, но у меня слишком женственное лицо для этого
10. А вообще я справедливо полагаю, что Иисус - это стильно, модно, молодежно. Он точно лучше всяких биберов и майлисайрусов, я вам отвечаю.

От la Kraken Madre: Макс и "Джунинский цикл".
Я уже писала отзыв об этом произведении, глянуть его (+ссылка на сам текст) можно вот тут.
Но "Цикл" настолько охуенен, что грех не написать о нем еще раз!
1. Он охуенен.
2. Он охуенен.
3. Он охуенен, твою мать!
4. Вы должны прочесть его. Ну или хотя бы попытаться.
5. Это один из немногих фанфиков, который просто начисто отжарил мне мозги. И даже более того: неиллюзорно повлиял на творчество и формирование общей райтерской эстетики.
6. Мой любимый момент - когда Какаш притаскивает с миссии голову нукенина. Я не раз и не два обыгрывала его в своих фиках и всегда жутко радуюсь, если читатель понимает отсылку к "Джунинскому циклу"
7. Это не относится к делу, но я не могу не похвастаться: как-то летом мне в у-мыл написал сам Иисус Эро Джо. Она сказала, что ей понравился мой фик по Ганнибалу... Что было дальше я плохо помню, потому что очнулась на полу, а вокруг все было загажено радугой, пони и сирцами.
8. Первое время мне казалось, что конец "Цикла" слегка ну-у, скомкан, что ли? Оборван на самом интересном месте. Но потом я слегка подросла и поняла: так даже лучше. Идеальный конец для такого произведения - мир на грани пиздеца, герой на грани пиздеца, читатель на грани пиздеца. Все, финальная точка. Кстати, возможно именно в этом один из компонентов успеха фика: он формирует у читателя своего рода незавершенный гештальт и прочно закрепляется в памяти. А Эро Джо большой хитрец, да-а?)
9. Мне нравятся рейтинговые сцены в фике. Они идеально созвучны общему настроению и стилистике, а близость между Генмой и Какаши... Это просто запредельная интимность. Дайте две. И научите делать так же.
10. Кстати, а Джо пишет книгу. Я бы с удовольствием потратилась на покупку и доставку. Мне кажется, это должно быть... Вау!
А вообще, жаль, конечно, что она как автор уже давно не в фандоме, но что поделать? Все течет, все изменяется. Но я космически рада, что такой человек как Джо была в нашем уютном фандоме

От AnnGeea: Макс и Локи.
1. Как герой скандинавской мифологии мне он очень доставляет.
2. Я вообще люблю трикстеров, а кулстори о строительства Асгарда и рождении Слейпнира и вовсе сделала мне вечер
3. Герои из фильма у меня с мифологическим Локи как-то вообще не стыкуется. Общего там только имя, ну и название локаций. Хддлстн, конечно, няша и у него до крайности обаятельная мимика, но между закомплексованным черноволосым марвелл-Локи и рыжим троллем 80 лвла из легенд нет ничего общего
4. Орихара Изая у меня ассоциируется с Локи.
5. А Шизуо - с Тором.
6. Мне очень нравились артеры из ФБшной Локи-тим. У одного из них такие потрясающие фосфорицирующие оттенки синего и зеленого, что прямо *____* На деаноне пойду смотреть кто это и подпишусь.

7. Локи-хуеки.
8. Мне нравится его плодовитость
9. Кстати о плодовитости: у Володея были прикольные фики про херткомфортного беременного Локи
10. Черный/темно-каштановый Хддлстну (как и Кмбрбтчу) идет больше, чем натуральный рыжий)


От Rileniya: Макс и мат.
1. Макс и мат - как Россия и алкоголизм. Не есть полезно для имиджа/здоровья, но уже часть ментальности и фундаментальная деталь местного колорита
2. Ящитаю, что в мате нет ничего плохого. Или хорошего. Это просто набор звукобукв, которым ты передаешь смысл. Оскорбляешь, выражаешь эмоции, используешь как средство коммуникации.
3. Наверное, меня печалит, что ирл я не могу вставлять через слово "блять", сплевывать сквозь зубы и носить адидасы с тремя полосками. Ведь в душе, несмотря на некоторые хипстерские увлечения, я слегка гопник. Да-да, тот самый паренек в кепке, что сидит по-птичьи на лавочке, пьет пивко и играет на гитаре Тсоя.
4. А еще мне нравится употреблять обсценную лексику в фиках. Например, когда я пишу про Кисаме, то просто не могу представить его без крепких словечек.
5. Я мечтаю написать фик, в котором бы матерился Итачи, но так, чтобы это не было ООСом.
6. Мне нравится подход Маяковского к мату.
7. Блять.
8. Блять.
9. Блять.
10. Ой, чуть не забыла: блять

От Rileniya : Сланчик Усачев и оскорбление чувств верующих.
1. Я разделяю его недоумение и неприязнь, вызванную курсом на клерикализацию Эрэфии, щетаю, что в мире глобализации и культурной интеграции это просто блять неприемлемо. Печалька, что людей держат за тупых ослов, способных повестись на это. Но еще печальнее, что некоторые действительно тупые ослы и они ведутся.
2. Рада, что он получает поддержку среди своих зрителей. В материальном эквиваленте в том числе
3. Но все же меня чем-то неуловимо напрягают его объяснения "блам-блам, в случае, если меня никто не оштрафует, эти деньги пойдут на другие проекты".
4. Ну а еще это чистой воды провокация и как мне кажется - нескромная попытка стать более популярным за счет жареной темы.
5. И да, я не жертвовала на проект.
6. Но мне будет интересно взглянуть на результат.
7. Или на то, как Сланчика потащат по судам.
8. В любом случае это будет забавно
9. Мне кажется, Илье стоило бы поучится у Руслана клянчьенью денег. И пунктуальности. И работоспособности. И умению нормально писать видео и звук.
10. Пам-пам.

От Marlek: Макс и сон.
1. Его нет.
2. Точнее есть, но очень мало.
3. Мы как Россия и светлое будущее. Я стремлюсь ко сну, но чем сильнее, тем он дальше от меня. Выспаться - как линия горизонта.
4. Хотя нет, вру, иногда мне это удается. Бывают дни, когда я забиваю на пары и сплю до пяти вечера.
5. Вот только потом болит голова, но это ерунда.
6. А так мне нравится спать, я могу делать это долго, до 15 часов в сутки.)
7. Но чаще всего получается 3-4 часа.
8. Отчасти из-за того, что я интернет-задрот и фикрайтер. (И выбирая между лишнем часом сна и лишней тысячей слов я всегда выберу последнее).
9. Отчасти потому, что у меня еще с детства есть странная мысль о том, что все самое интересное произойдет когда я сплю.(
10. Но сон - это здорово.


UPD: От Rileniya : Макс и гопослеш.
1. Я очень люблю трустори про гопников, падики, гаражи и двухлитровую крепкую охоту. Без иронии: люблю.
2. Другое дело, что практически нигде этого дела не вижу, а жаль, ибо мне кажется, что перспективы для слеш-ориджей там очешуительные: внутриличностный конфликт (когнитивный диссонанс, фрустрации, сублимации), межличностный конфликт, порицание обществом, суровые российские реалии, особенности менталитета, все дела. Имхо, при определенном уровне мастерства эта тема - золотая жила.
3. Как-то раз я не выдержала и села писать такую штуку сама. По одному микрофандому, но как по мне, этот фик можно будет спокойно читать как оридж. Вот только закончить бы его... уже 30 страниц, а эта хуйня и не думает завершаться.
4. Что до моего отношения к гопникам в реальной жизни, то мне нравится наблюдать за ними со стороны. Другая жизнь, другие нравы, это почти "В мире животных" - не оторваться
5. Но для более близкого знакомства с ними я еще, пожалуй, не созрела.
6. Так, среди знакомых у меня нет ни одного яркого представителя данной флоры и фауны. Есть отдаленно гоповатые, но до адидасов в -40, заправленных в шерстяные носки им еще далеко.
7. На первом курсе я так много бухала, что по внешним признакам и ролевой модели была критически близка к тому, чтобы быть гопотелкой. Правда, как показало время, задротство и некий намек на интеллигентность не вытравливается из человека, как ни крути, поэтому сейчас я скучный цивил.
8. А вообще моя голубая мечта почитать про то, как суровый российский гопник вдруг понимает, что ему не нравятся женщины, зато дико бешено стоит на мужиков. Как он жутко страдает от этого открытия, как пытается бороться со своей альтернативной сексуальностью, как бьются в нем тюремные стереотипы. И как он переживает некий жизненный опыт, открывающий глаза на гуманистические ценности. Я бы очень хотела, чтоб у этой истории был хэппи-энд...
9. ... но этожероссия, поэтому только драма, только хардкор.
10. Такие дела.

UPD: От kadoku: Макс и страхи, фобии.
1. Все мои страхи очень рациональны.
2. Например, я боюсь нищеты, голода, смерти близких, войны. Но я бы не назвала это именно страхом или фобией, просто здоровые опасения, дающие смачный пинок, стимул к действиям.
3. Фобий же как таковых у меня нет.
4. Ну, за исключением неприязни к поручням в общественном транспорте, всегда держусь за них только в перчатке/через платок, прямой контакт делает мне больно.
5. Одно время мне были очень неприятны домашние сколопендры (длинные тараканоподобные твари с кучей лапок), ибо как-то раз я вышла ночью на кухню босиком попить водички и наступила на одну из них. Мне повезло - я не раздавила ее, т.к. она пришлась аккурат под свод стопы. В ту ночь я была очень рада, что у меня нет плоскостопия.)
6. Однако потом я нашла в них определенную прелесть, а недавно узнала, что они жрут мух и тараканов. Больше не буду их убивать, они няшки ^^
7. Еще я ненавижу математику. Необходимость производить операции с числами вызывает у меня нечто среднее между баттхертом и панической атакой. Без шуток, это лучший способ довести меня.
8. Иногда я боюсь собственных мыслей.
9. Еще одно время я боялась стоматологов, но после определенных медицинских злоключений я отрастила достаточно стальные яйца и теперь не боюсь ни одного врача. Да, даже гинеколога.
10. А еще я люблю всякие страшные истории: нет ничего слаще, чем начитаться перед сном крипоты, а потом залезть под одеяло и уснуть.)

рандомнопик

запись создана: 17.10.2013 в 04:30

@темы: вести с полей

---

Живые

Сказано? Сделано!
Аттеншан, уролагния-кинк, Морино Ибики и Митараши Анко во всей красе, так что большая просьба: если вы фиалка, поборник красоты, нежности, секса в миссионерской позе и просто не любите кинки, не ходите под кат. Вам - сохраненные нервы а мне - полцарства в придачу.

Название: Живые
Автор: Maksut
Бета: Tiky
Фандом: Naruto
Пейринг: Морино Ибики/Митораши Анко
Рейтинг: NC-17 (NC-21)
Жанр: PWP, ангст, быт
Тип: гет
Размер: мини (2100 слов)
Саммари: Анко и Ибики – давние приятели по койкам. Настолько давние, что почти друзья. Настолько друзья, что Анко может позволить себе все и даже больше.
Дискламер: не принадлежит, не извлекаю
Предупреждения: ООС по желанию, кинк! уролагния (золотой дождь), графика, физиологизм, мед. термины, обсценная лексика
Размещение: только с разрешения автора
Состояние: завершен
От автора: Большая просьба внимательно (!) читать предупреждения и не ленится гуглить в случае чего.
Посвящается: Tiky - подстрекателю идейному вдохновителю.



- Ибики, открывай!
Морино Ибики открывает глаза, по внутренним часам – полпятого, в дверь барабанит пьяная Анко. Хорошо, что он съехал из дзенинского общежития.
- В честь чего веселье?
Митараши Анко стоит на его крыльце в полном облачении, только без разгрузки и оружия, зато с бутылкой вина. Пьяная в говнище, с тоскливыми-тоскливыми глазами.
Внутри коротко тренькает тревожный звоночек.
- Миссия у меня, - заплетающимся языком говорит Анко. – Юбилейная.
Ибики кивает: до юбилейной еще дожить надо, так что простительно.
- Одна что ли пила? – с подозрением спрашивает Морино, переступая босыми ногами. На улице сентябрь, дни еще по-летнему теплые, но ночью и на рассвете – настоящая осень, прозрачная, зябкая, несущая в своем дыхании обещание близких заморозков.
- Неа, с под… подружками, - громко икая и прилипая к косяку, выдыхает Анко, но бутылку из руки не выпускает, хват - железный.
Ибики кивает: знает он этих подружек, половина – АНБУ, половина – дзенины, а как вместе соберутся – хуже генинов, дорвавшихся до халявной выпивки.
Утренний ветерок начинает подмораживать ощутимее, ноет раздробленная пару лет назад лодыжка.
- Проходи, - со вздохом.
Анко вваливается внутрь, кое-как разувается и валится на диван в гостиной, не пролив ни капли из бутылки. Ибики принюхивается: сливовое вино, Митараши явно понижает градус, а это значит, что поутру будет блевать дальше, чем видеть.
Освободив таз от замоченной в нем футболки, Ибики оставляет его у дивана, уходит на кухню, где ставит чайник и с минуту смотрит в окно. Сероватые предрассветные сумерки ползут, дрожат, расцвечиваются пыльцой золота, вишневым. Мир словно выписан акварелью: прозрачный и зыбкий, будто цветной туман.
Щелкает кнопка чайника, вскипел. Анко что-то бормочет, возится, кажется, падает.
- Я буду мыться, - говорит Митараши, возникая в дверях.
- Вперед. Только футболку убери, - отвечает Ибики, отхлебывая дрянной растворимый кофе.
Анко исчезает в ванной, на улице все светлее, кофе остывает и становится еще дряннее.
- А где у тебя шампунь? – доносится из ванной гулкий, будто из бочки голос.
- Бери мыло.
- Ну пиздец, я не хочу мылом, у меня потом перхоть.
Ибики тщательно, до скрипа моет чашку, ставит ее в сушилку, раздумывает пару секунд и идет в коридор. Дверь Анко запирать не стала, просто прикрыла. Да и пластиковой занавеской с морскими звездами тоже отчего-то побрезговала.
Хотя один черт Анко сидела в набранной ванной полностью одетой, только форменный плащ сбросила на кафельный пол. Даже с бутылкой, в которой на дне все еще плескалось слабенькое вино, не рассталась.
- Шампунь, - напоминает она.
Ибики наклоняется, открывает шкафчик под ванной, оттуда доносится извечный запах плесени и влаги.
- Держи.
- Помоги раздеться, а?
Ибики думает, что наглость, определенно – второе счастье. Анко, судя по ухмылке от уха до уха и сочному перегару, думает так же.
- Вино убери.
Анко зажимает бутыль между коленями, от воды этикетка облезла, теперь не читается даже название. Поднимает руки. Ибики наклоняется, берется за подол сетчатой футболки, тянет наверх. Перед лицом, качнувшись, возникают полные белые груди в эластичной ткани специального лифчика.
- И его тоже, достал, все чешется.
Ибики садится на бортик ванной, наклоняется вперед, нащупывая меж чужих лопаток застежку, но ее нет.
- Через голову, - подсказывает Анко.
Теперь грудь колышется сильнее, на светлой плоти – розоватые линии от швов белья, возле одного из сосков – крупная родинка. Ибики помнит, что она чуть выпуклая, если провести языком.
- Слушай, а давай потрахаемся, а? – совершенно трезвым голосом спрашивает Анко. – У тебя же стоит, а я пьяная и веселая.
Ибики хмыкает: уже лет десять прошло с их первой близости, а эта зараза все та же – стыд и условности не для нее.
Анко, ловко извернувшись, хватает его за член сквозь застиранные пижамные штаны. Сжимает до боли, до сладкого огня в паху.
- Ну давай же, чего ты как девочка, - хрипло шепчет она, широко улыбаясь. И вдруг, на секунду, сквозь плавные женские черты в ее лице необычайно остро прорезаются другие – четкие, жесткие, не человеческие – змеиные. В такие моменты Ибики кажется, что его собирается трахнуть престарелый Змеиный Саннин.
Тревожное чувство все острее.
- Много думаешь, - фыркает Анко.
Ибики выдыхает бесшумно, смаргивает: наваждение рассеялось.
Пора проверить голову.
- Полезай ко мне.
Ванная стандартная, слишком маленькая для двух шиноби, а воды наоборот слишком много – она льется через край, половину впитывает бежевый плащ, половина застывает глянцевой лужей.
Теперь Ибики сидит, поджав ноги, Анко в такой же скрюченной позе расположилась в другом конце ванной. Кто-то из них задевает бутылку, стоящую на бортике, и она мучительно долгую секунду падает на пол.
Анко подхватывает ее в сантиметрах от кафеля, одним глотком выпивает содержимое и небрежно бросает на плащ. Стекло не бьется, только ударяется гулко, катится.
- Слушай, я походу много выпила.
Анко признает, что перепила?
- Да нет, не в этом смысле, - отмахивается. – Я сейчас обоссусь.
Ибики представляет, как между ними в толще воды бьет теплая струя, как Анко со стоном облегчения упирается затылком в стену. Член крепнет, яйца поджимаются.
Анко встает, стаскивает с себя шорты и перевязку. На ней белые хлопковые трусики, будто у маленькой девочки. Они почти прозрачные от влаги и хорошо видны пухлые нижние губы, разделенные темной расселиной посередине, полоска темных волос.
Анко хочет было выбраться из ванной, но Ибики хватает ее за запястье.
Что-то неуловимо меняется, и Анко чувствует это: мелькает меж зубов острый кончик языка, она будто змея пробует на вкус воздух. Все понимает.
- А ты изменился, - смеется она и опускается в воду.
Ибики распрямляет ноги, упираясь ступнями в противоположный бортик, сверху в неловкой, раскоряченной позе опускается Анко, трется своими хлопковыми трусиками о его член.
Головка стала болезненно чувствительной от воды, и прикосновение – будто разряд – от затылка до пяток. Ибики выдыхает, прикрывая глаза, а в следующую секунду вздрагивает – член опаляет горячей струей.
Анко беззастенчиво мочится на него, сдвинув трусы в сторону.
- Ч-черт, как хорошо, - стонет она, запрокидывая голову.
Струя мощная, видимо, терпела весь вечер, бьет прямо в ствол, а если чуть подвинуться, то в яйца. Любопытство берет верх, Ибики опускает в воду руку, подставляет ее под струю, поднимается выше, касается ее у самого истока, сильнее сдвигает трусики.
Анко шипит, дергается, когда в нее разом погружаются два пальца: Морино специально пережимает мочеиспускательный канал.
Струя прерывается.
- С-сука-а, - хнычет Митараши, вертя бедрами, силясь сняться с пальцев.
Ибики хорошо знает это ощущение прерванности – мочевой пузырь словно разрывает изнутри, затапливает сладкой, ноющей болью.
- Вытащи, - сорванным голосом шепчет Анко, обхватывая его руками за шею. – Вытащи-и!
Ибики послушно вынимает пальцы – на них чувствуется вязкая смазка, но она быстро смывается водой. Анко закрывает глаза, облизывает губы, сосредотачиваясь, и низ живота вновь обдает теплым.
В маленькой комнате плывет тонкий, острый запах аммиака, будто кто-то распечатал взрывной свиток.
- А теперь засунь.
Ибики погружает внутрь уже три пальца. Так резко, что наверняка, больно.
Анко заходится в высоком стоне-скулеже, Ибики шевелит пальцами: внутри так здорово, горячо, а стенки неровные, в складках, и если скользнуть в них пальцами, можно зачерпнуть немного густой смазки.
А еще там совсем неглубоко, и если постараться, можно упереться подушечками пальцев в гладкую, будто только что вынутый изо рта леденец, шейку матки.
- Все, не могу больше!..
Анко вскидывает бедра, но Ибики не позволяет ей соскользнуть, лишь разводит пальцы в сторону, заполняя, раскрывая. Митараши падает ему на грудь. Теплая, с мягкими полукружьями грудей, с томным, хриплым выдохом…
Ягодицы проминаются под жесткой хваткой, Ибики поднимает Анко и насаживает ее на себя.
Митараши обжигает его ухо частым дыханием, кажется, ей больно, но..
- Выеби меня.
Не просьба – требование.
И Ибики срывает в одно движение белые трусики, вколачивается до основания, до упора, до мягкого, упругого сопротивления задней стенки. Анко обжимает туго, внутри нее вода и мало смазки, поэтому почти больно от жесткого трения, но…
- Сильнее!
Груди колышутся, можно податься вперед и поймать губами крупный розовый сосок, втянуть его в рот, прикусить, смять всю грудь в кулаке, а другой рукой – оттянуть ягодицу, шлепнуть по ней так, чтобы во все стороны брызги и резкий вскрик.
- Я скоро, - шепчет Анко, и мышцы на ее животе обрисовываются жестким рельефом.
Морино вбивается с силой, фрикции теперь короткие, мощные, трение сводит с ума.
- Еще… еще…
Анко извивается, будто змея, рвет белыми зубами собственные губы, обхватывает голову Ибики пальцами, впиваясь короткими ногтями в рубцы и спайки шрамов.
Сжимается вокруг так туго, так плотно, подрагивает, почти вибрирует.
И можно спустить.
Толчок за толчком разрядиться в нее вязким, терпким семенем.
Ибики представляет, как его сперма сейчас растекается в жаркой тесноте, орошает белым утробную алую глубину… Анко сейчас под завязку накачана его семенем, разморенная оргазмом.
Мтараши ерзает, чуть отстраняется.
- Давно хотела сделать,- хмыкает она, а потом, чуть отстранившись, облизывает его голову. Ее язык широкий, влажный, скребет по короткой-короткой щетине волос, по чувствительным кратерам шрамов.
- Помочиться на меня или облизать?
- И то, и другое.
Анко встает, напрягает мышцы живота, и по ее бедру течет мутная капля. Потом еще. И еще. Смешанная со смазкой, сперма скользит по коже и падает в воду, где растворяется молочно-белым облаком.
- Ого, много, - присвистывает она. – Ты так давно не спускал?
- Миссия.
- Ясно, - Анко поворачивается к нему спиной, низко наклоняется, вытаскивая пробку. Меж ее крепких ягодиц виднеется розовое кольцо ануса и розовые же складки в белых потеках.
Член дергается.
Хочется подойти и взять Анко сзади. Еще жестче. Еще злее.
Так, как им обоим наверняка понравится.
- Жрать хочу. И мыться, - зевает Анко, выкручивает вентили крана, настраивая душ.
Ибики вздрагивает от ледяной воды, но она быстро теплеет. Они толкаются, окончательно заливают пол водой, Анко выдавливает на ладонь порцию шампуня, и по ванной плывет запах цветов и фруктов.
- Мм, жжется, - морщится Митараши и ныряет пальцами вниз, вымывая из себя остатки семени.
Когда они выбираются из наполненной паром комнаты, то за окном уже вовсю светит солнце. Ибики достает из шкафа чистую футболку и бриджи на завязках. Его одежда сильно велика Анко: ткань скрадывает крутые изгибы груди и бедер, Митараши становится похожа на подростка.
Чайник приходится ставить заново.
- Сколько?
Анко сидит на стуле в позе лотоса, подобрав под себя босые ступни с розовыми пятками, и грызет бутерброд из черствого хлеба и сыра.
- Чего?
- Миссий.
- Шестьсот пятьдесят.
В наступившей тишине особенно отчетливо слышно, как просыпается селение: как едут, гремя, повозки, как переговариваются меж собой случайные прохожие, как сосед – штабной чунин на пенсии - выходит во двор и, кряхтя, делает зарядку.
- У меня вот тоже скоро юбилей. Восемь с половиной сотен.
- А знаешь, - вдруг говорит Анко, - если сложить твои и мои, то получится больше, чем у Орочимару. Всего на тридцать одну, но больше.
Ибики удивлен: Анко редко первой заговаривала об учителе, на памяти Морино всего раз или два. А тут вдруг…
- Старику в этом году пятьдесят.
Ибики накрывает холодную руку Анко, но та только вздрагивает, вырывает ладонь. Она хмурится, смотрит в окно, а когда начинает говорить, ее голос бесстрастен.
- На этой миссии я чуть не попалась в дотон. Тонн двадцать базальта, ума не приложу, как этот ублюдок умудрился…. Думала, все, конец, а нет – в голове как зашипит, знаешь, старик будто над ухом стоит и говорит, что делать. Тело само, я и понять не успела, а уже на траве…
Ибики понимает, о чем она: мышечная память и дзюцу, отпечатанные в подкорке - их тела натренированы выживать тогда, когда отказывает голова.
- И вот я вернулась, девчонки хлопают по плечам, «S»-ранг как-никак. А я пью и вспоминаю, сколько таких миссий вывезла на науке старика. Сотни, наверное. И вроде бы все мозги наружу вытащил, наизнанку вывернул, почти убил… Я же не шучу, Морино, ты сам мою мед. карту видел… А живая я сейчас только благодаря ему. Ублюдок.
Анко смотрит на него, глаза сухие, лицо спокойное, но Ибики не обмануть, он слишком давно ломает людей, поэтому знает: вот оно – пограничное состояние во всей красе. Сейчас Митараши может наделать глупостей, сорваться… Наверное, это и есть цена стальной выдержки на поле боя.
Морино знает только одно средство – сгребает Анко в чудовищные, похожие на тиски объятия, прижимает влажную макушку подбородком, зажмуривается, пережидая бурю.
А Анко бьется, что-то кричит, осыпает градом ударов, кусается, без техник – просто грубая сила против такой же бесхитростной силы.
Ибики думает, что стоит потом показаться медикам, наверняка у него в ребрах теперь пара-другая трещин.
Анко замирает. Каменные плечи, напряженная спина, тяжелое дыхание.
- Т-ш-ш, - будто маленькую, баюкает ее Ибики. – Т-ш-ш…
И Анко сдается: обмякает, словно тряпичная кукла, оседает в объятии Ибики, совсем легенькая – нет даже пятидесяти килограмм, израненная, все еще полупьяная.
Несчастная.
Они так похожи, вот только у него шрамы снаружи, а у Анко – внутри, но болит одинаково сильно.
- Морино, как же я его ненавижу. Ненавижу! Не могу простить, такое не прощают. И отпустить тоже не могу. Столько лет уже, а в голове будто заноза. И никуда от нее.
Ибики видел всякое. И делал, тоже – всякое. Хорошее, но чаще плохое.
А плачущую Митараши Анко видит впервые.
И это почти… пугает. И дарит странную надежду: значит, не выгорело все внутри до белого пепла, не растворилось и не исчезло.
Они еще люди, несмотря ни на что – все еще люди.
Ибики гладит теплый затылок шершавыми от шрамов пальцами, целует.
Живые.

@темы: fiction, Naruto, кинкообразующее предприятие, NC

---

Эволюция райтерской эстетики, или как Макс в реализм подался.

Мы знаем, что все в этой жизни далеко не так радужно, как в дамских романах и фичках: мужики не снимают во время секса носки, жопы не всегда пахну фиалками, а даже принцессы, и те - пукают и какают. При том далеко не бабочками.
И как-то невольно хочется в своем-то воображаемом мире это поправить, чтоб все были стройны, красивы, благоуханны, а если дело идет к постели - то сущие жеребцы с херами толщиной с запястье. Вот отсюда-то и растут ноги у повальной приторности и заштампованности текстов (ваш К.О.), и ведь казалось бы, бороться с этим - проще простого, просто берешь и пишешь все как в реальности, но... Не тут-то было.
Ведь пишешь же о любви! О высоком! А тут на тебе - ноги воняют или во рту по утрам кислит. Непорядок.
И думаешь такой: ну и хер с ней, с реалистичностью, атмосфера дороже, вот только быстро понимаешь, что дорожка эта очень скользкая и от стыдливого умалчивания, до НЕВЕДОМОЙ, ФИЗИОЛОГИЧЕСКИ НЕВОЗМОЖНОЙ ХУЕТЫ ИЗ РОЗОВЫХ СОПЛЕЙ - рукой подать.
Ведь так и рождаются самосмазывающиеся вечноупругие жопы, всегда прекрасные герои-морпехи, которые после 20-километрового марш-броска с полной загрузкой пахнут сосновой хвоей и авторской девственностью. Но что-то я увлеклась.
Чего я вообще на стул-то забралась?
А того, что меня последний ~год дико упороло по графике и реализму. Доставляет мне писать про шрамы, пот, послеобеденную отрыжку и мозоли. Про безысходный секс, в котором может не быть неземных оргазмов. Или вообще не быть - на общем фоне, синхронной эякуляции это очень даже свежо.
Знаете, эдакий вызов своей фиялочности, ибо начинала-то я, естессно, с благоуханных жоп. А тут раз! - и такой пафосный бросок перчатки в лицо внутренней девочке: "смотри, принцесска, как я теперь умею".
И чем хардкорнее, тем лучше. Больше жести в описаниях. Больше анатомических подробностей, чтоб все как на въетнамских плавучих рынках: еще живое, только-только из воды, пахучее, терпкое, шевелится и бьется. М-м-м...
В общем, мне кажется, я еще не достигла дна предела графики, которую могу из себя выжать, но буду стараться. К тому же, мне кажется, это увлечение реализмом благотворно влияет на мою стилистику.
Но это уже совсем другая история.

@темы: фикрайтерское

---

Иисусозадрот.

Да, примерно так я все себе и представляю, когда тусуюсь по церквям и трусь возле распятий.

09.11.2013 в 17:13

Пишет  Лисэ:

Видимо, сегодня день смеха. Это было во френдленте на тумбочке:



Для заинтересованных: www.mangaupdates.com/series.html?id=104394

@темы: кинкообразующее предприятие, кричите громче, вас не слышно!

---

ФАНКАСТ РИВАЯ

ЭТО ПОСЛЕДНИЙ ШИНГЕКО-ПОСТ НА СЕГОДНЯ, НО МАТЬ МОЯ ЖЕНЩИНА, ВЫ ДОЛЖНЫ ЭТО ВИДЕТЬ!!!

15.11.2013 в 22:33

Пишет  Айк:

Полистал, вроде бы не было. И это ужасное упущение, товарисчи

Дримкаст Леви © тумбы

i don’t think anyone realizes how completely serious my ideal fancasting of kristen stewart as levi from snk is






wow
И я безпонятия какие сюда пихать теги.

@темы: кричите громче, вас не слышно!

---

Странности

Я уже говорила, что ни разу не король Джулиан юмора (кроме тех случаев, когда в фиках есть глумление над трупами, бритье лобков и отрезанные головы), так что вполне возможно, что текст безблагодатен.
В общем будьте осторожны.
Я серьезно.

Название: Странности
Автор: Maksut
Бета: без вычитки!
Фандом: Shingeki no Kyojin
Рейтинг:PG-13
Жанр: стеб
Размер: мини (1300 слов)
Саммари:Бертольд/Райнер. Все курсанты постоянно застают их в разных _очень_ двусмысленных ситуациях. Из-за этого все начинают думать, что они вместе, а на самом деле все объясняется их

спойлеры

титанскими особенностями.
Дискламер: не принадлежит, не извлекаю
Предупреждения:альтернативная логика в суждениях героев, возможное AU в рамках канона в отношении физиологии титанов. ООС! Стеб! Шутки-самосмейки.



У Микасы нездорового цвета румянец и испуганный взгляд.
- Что случи?.. – начинает было Эрен, но Микаса проносится мимо, задевая его острым плечом. Следом за ней, пыльные, помятые, такие же нездорово-розовые, из кладовки, где хранятся швабры и ведра, вываливаются Райнер и Бертольд.
- Эй! Вы хотя бы объясни!..
На этот раз плечом Эрена задевает Райнер и уже совсем не так деликатно, как Микаса.
- Да вы что, охренели там все, что ли?! – кричит Йегер, но ему никто не отвечает: две фигуры растворяются в конце коридора, шаги стихают.
Тишина.
Эрен трет руку, завтра там будет два отменных синяка. Тот, что пониже и поменьше – подарок от Микасы, а тот, что повыше и раза в три больше – от Райнера.
- Точно охренели, - качает головой Эрен и идет в кладовку.
Обычно аккуратно сложенные швабры и тряпки разбросаны где попало, полное ощущение, что здесь только что была драка, даже в воздухе все еще витает душная взвесь старой пыли. Эрен чихает, тоскливо вздыхает и складывает все обратно.
Уже закрывая скрипучую дверь, он замечает темное пятно в углу.
Кровь.
Микаса. Райнер. Бертольд. Какого черта происходит? А может… они и вправду там дрались?
Микаса была сама на себя не похожа – вон, даже толкнула… Все это очень подозрительно.
Эрин хмурится и дает себе обещание все разузнать.
***
- И что это было?
Микаса невозмутимо пьет чай.
- Ничего.
- Там была кровь, я видел!
- Не моя.
- Они там дрались? И ты полезла их разнимать?
Микаса отводит взгляд, плотнее кутается в шарф.
- Т-ты… Ты дралась? Микаса!
- Нет.
- А что тогда?..
- Я пришла очень… не вовремя. Кладовка была… занята.
- Что значит, «была занята»?
Микаса неопределенно поводит плечами и вновь густо розовеет.
- То и значит.
Эрин хмурится, напрягает воображение, но в голову, как назло, не приходит решительно ничего.
- Так они там дрались, да?
Микаса молчит целую минуту, и практически сравнивается цветом с шарфом.
- Можно и так сказать.
Эрен оборачивается, смотрит через плечо туда, где сидят Райнер и Бертольд. Эти двое оживленно переговариваются, Райнер хмурит и без того круто изогнутые брови, Бертольд выглядит растерянным, почти смущенным. Они замечают взгляд Эрена, замолкают и как-то неуловимо подбираются, словно на тренировках по рукопашному бою.
Что-то здесь явно не так, но раз Микаса не хочет говорить, то у Эрена не остается иного выхода.
***
Ждать приходится совсем недолго, меньше недели. Хотя, если быть честным до конца, то Эрену помогает банальная случайность: он просто выпивает перед сном слишком много воды и просыпается посреди ночи от острого желания отлить. Просыпается, собирается было сесть на постели, как вдруг замирает.
Голоса.
Райнер. Бертольд.
И шорохи.
Они явно о чем-то шепчутся, как в тот раз, в столовой. Эрен обращается в слух и старается не дышать, но до него доносятся лишь обрывки фраз.
- … слишком опасно…
- … все спят… пошли…
- … кладовка…
Кладовка! Сейчас-то Эрен все узнает!
Но следить за кем-то в ночи оказывается не так просто, как думалось. Райнер и Бертольд идут быстро, передвигаясь в темноте свободно и бесшумно, словно кошки. Эрен ступает следом, крадясь вдоль стен, босые ноги нещадно мерзнут, очень хочется писать, но он стоически терпит.
Через пару минут объекты слежки скрываются все в той же кладовке, что и неделю назад, Эрен выжидает немного, а потом подходит ближе, из-за неплотно прикрытой двери просачивается тусклый свет свечи и доносится шепот.
Эрен прислушивается.
- Так?
- А-ах… Сильнее. Еще, вот так, да…
- А может не?..
Эрен непонимающе хмурится, любопытство, зверем грызущее его изнутри вот уже который день, достигает апогея и он, смелея, подходит к двери вплотную. Теперь становятся слышны негромкие вздохи и странный, чуть влажный звук.
А еще - стоны.
- Нет, давай глубже. Мм… Еще.
- Тебе же больно! Из тебя течет уже…сейчас все полы уделаем, как в прошлый раз.
Кажется, Эрен начинает понимать, почему Микаса была такой розовой. Ведь ходили слухи, будто Бертольд и Райнер… И Жан говорил…
- Засовывай! Глупо отступать когда… А-а!
Эрен трет ледяными пальцами пылающее лицо, пятиться назад как можно тише.
- Черт, Райнер, ты конченый псих.
- Не больший, чем ты. А в этот раз лучше, чем в прошлый, не слишком больно даже, просто надо привыкнуть…
Эрен хочет заткнуть еще и уши, но тогда он будет полностью дезориентирован в темноте.
- … и не совать так глубоко. Я постоянно боюсь, что задену что-нибудь важное.
А впрочем, к черту конспирацию! Эрен со всех ног сваливает подальше от чертовой кладовки и чужой тайны, узнать которую оказался совсем не рад.
Где-то на середине коридора он ударяется ногой об какой-то выступ и не может сдержать сдавленных ругательств. Путь до спальни он проделывает почти бегом, а завернувшись по уши в одеяло, еще долго не может уснуть.
***
- Я знаю, что они делают в кладовке, - с ходу берет быка за рога Эрен, садясь напротив Микасы за завтраком.
Та давится кашей и белая, чуть комковатая субстанция пачкает алый шарф. Секунду-другую над столом висит траурная тишина, но потом Микаса берет себя в руки: педантично очищает шарф платком и невозмутимо доедает кашу.
- Они ходили туда ночью, - суфлерским шепотом продолжает Эрен, наклоняясь вперед. – И я слышал… Ну, в общем слышал все. Прямо как Жан говорил.
Микаса молчит, опустив взгляд в стол, а потом вдруг смотрит на Эрена исподлобья.
- Тебе повезло, - негромко говорит она. – Ты только слышал.
- Что?
- Ты только слышал, - повторяет Микаса тем же странным тоном. – А я… я видела.
Эрен оглядывается на Бертольда и Райнера, те как всегда сидят рядом, почти соприкасаясь плечами, и о чем-то негромко переговариваются. Эрен вспоминает, как стонал вчера Райнер, как негромко, вкрадчиво убеждал его прекратить Бертольд… Лицо горит и вновь становится так душно, словно в столовой затопили гигантский камин.
Микаса выглядит не лучше.
- Вы чего такие красные?
Микаса и Эрен синхронно вздрагивают, смотрят сначала на Армина, а потом, не сговариваясь – в сторону Бертольда и Райнера. Затем переглядываются.
- Да так, ничего,- отвечает за них двоих Эрен.
Армин повторяет траекторию их взгляда, застывает на секунду чуть нахмурившись, а потом вспыхивает жарко, быстро, от шеи до самых корней волос, как умеют только светловолосые люди.
- Теперь вы т-тоже знаете, да? – слабым голосом спрашивает Армин, садясь рядом и придвигая к себе тарелку с кашей чуть подрагивающей рукой. – Это так… неловко.
Микаса залпом допивает чай, бухает кружкой о стол.
- Это не наше дело.
Армин и Эрен энергично кивают и в два счета расправляются с завтраком.
***
- Слушай, зря мы тогда не закрылись.
- Угу, теперь Микаса так странно смотрит… Думаешь, поверит, что подрались? – спрашивает Бертольд, провожая взглядом темноволосую макушку, оттененную полоской алого – Микаса Акерман уходила на полигон.
- Ну-у, а что ей еще остается думать?
- И вправду.
- А ты как после вчерашнего, нормально? Я не слишком глубоко?..
Райнер запускает пальцы под форменную кофту, щупает живот, под пальцами едва-едва угадываются тонкие полоски шрамов, но они почти теряются в рельефе пресса, а к вечеру и вовсе исчезнут.
- Все хорошо, на, сам потрогай. Даже не чувствуется, что мышцы рассекли, не болит.
Бертольд чуть хмурится и незаметно касается живота друга, пользуясь прикрытием стола.
- Хм, действительно.
- Может, сегодня попробуем глубже? Интересно посмотреть, как быстро заживет.
- А кровопотеря?
- При моей массе не критично.
Бертольд неодобрительно поджимает губы, хотя на самом деле ему и самому интересно узнать пределы возможной регенерации в человеческом теле, но как всегда не хватает решимости начать эксперимент первым. Конечно, Райнер знает об этом, но отчего-то всегда так снисходителен к нему…
Вот и в этот раз лишь толкает локтем в бок и говорит что-то ободряющее. Бертольд трет ребра и несмело улыбается в ответ.
Так, за возней, они не замечают косых взглядов, лишь оборачиваются, кода за их спинами раздается громкий кашель и звук падающей посуды.
Это отчего-то синхронно подавились и перевернули плошки Эрен и Армин.
Может, невкусная каша? Бертольд кладет в рот полную ложку и пожимает плечами: да нет, вроде все как обычно.
Странно…

Что-то я сегодня зачастила шингеками, так что пусть будет и этот чудный, боянистый комикс про растяжку капрала Ривая и ирвинову носокровь.

Вольное продолжение. Моя версия.)

@темы: околофандомное, fiction, PG, NC

---

Шингеки. Райнер.

Мне так нравится Райнер. Сначала чисто внешне в

спойлерего

т-облике, а потом я как-то неожиданно для себя прониклась его обычной внешностью.
Он такой... фактурный. Этот его нос, "злые", круто изогнутые брови, телосложение. По отдельности еще ничего, но когда все это собирается вместе... ну вы поняли, да?
Кстати, и арты мне нравятся такие же суровые: реалистичные, без прикрас, с неким драматическим оттенком.

+много разного с Райнером. Спойлерно

@темы: околофандомное

---

Слово и дело

Помните, я писала о методике Лондона, которая "ни дня без тысячи слов"?
Это хорошая, годная методика, но как и в других системах в ней имеется уязвимое место - человеческий фактор. А именно - страстное желание думать о себе лучше, чем есть на самом деле, завышать объемы написанного текста, искать оправдания и закрывать глаза на фейлы.
Так вот, 4 октября сего года я решила, что самое время научиться самодисциплине, так не хватающей любому дедлайнеру.

Цель: за месяц (31 день) написать 31 тысячу слов.
Из доступного читинга: не обязательно писать ровно тысячу в сутки, можно день-два пропустить, а потом ударным заходом наверстать.
Средство самоконтроля: счетчик ворда и твиттер, где по итогам пршедшего трудодня публиковались результаты.
Что получилось:
Период первый (с 4 по 21 октября):
- был жесткий откат с 9 по 14 число, не писалось вообще никак, все пять дней рисовала Иисуса и Будду, смотрела "Гримм".
- но в целом уложись, т.е. 17 дней - 17 тыс. слов.
Период второй (с 22 октября по 4 ноября):
- долгих простоев (больше 2 дней) не было, но прощелкала клювом "Хэллоуин в Академии" и Бличефест.
- в график не уложилась.
Итоги:
31 день - 28100 слов.
Как результат - отставание от графика почти в 3 тысячи слов.
Не фатально, но досадно. Однако, не буду кривить душой и понтоваться: трехтысячное отставание - далеко не самый худший расклад.

Ощущения:
Поняла, что это мимолетное и не напрягающее "тысяча в день" просто - только в теории, ибо когда начинаешь считать и писать, то сталкиваешься с тем, что это - на минуточку - по объему два макси-фика за месяц. Лично мне, как не слишком опытному райтеру это все еще тяжело.
Однако! Впереди еще относительно свободный ноябрь, так что сила мужества и стойкости да прибудет со мной.

Камрады, не хотите присоединится?)
Лвл-ап навыков скорописания и усидчивости гарантирован.

@темы: вести с полей, фикрайтерское

---

Я могу написать фикло, пока течет мой любимый кетчуп.

Что-то кроет меня последние три дня, много пишу, сплю меньше обычного.
В два дня дописала фик по Кагами/Аомине. Он кинковый, но милый и по-пацански романтичный, с моими любимыми бытовушечными детальками. А еще - неожиданно большой.
С прискорбием сообщаю, что мой хэдканонно-райтерский Аомине Дайки слегка далек от канона. Хотя я смотрела-то всего первый сезон, да пять серий второго, так что, быть может, он не такая уж и жопка, как мне показывали.
Мой хэдканонно-райтерский Кагами Тайга тоже слегка... другой (оценили 80-лвл дипломатии, а?). Более разумный, что ли, хз. Просто всегда, выписывая эмоции и взрывной темперамент, я боюсь скатиться до ЭМОЦИЙ и истеричности. Так что считаю: луче "не", чем "пере".
И вновь актуальна проблема плавания персонажей в сферическом вакууме. Это печаль, но я буду оправдываться тем, что фик начинал писаться чисто на поебаться, т.е. изначально задумывался как ПВПшка. Хотя и не слишком далеко ушел в итоге.
О! И еще маленькая задротская радость: на 20 страниц всего 3-4 "спайки", т.е. практически без этих злоебучих звездочек-отступлений, знаменующих переход от одной сцены к другой. Полотно текста довольно ровное и плотное, диалогов много и они почти не запороты.
Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, охуенно, да?)

Про шингек и баскетбол

Подпись над картинкой: "Сильнейший баскетбол человечества"
Первый комментарий: "рост........................"

@темы: вести с полей, фикрайтерское